Слово атамана Арапова - Александр Владимирович Чиненков

Третья стрела, вылетевшая из чащи, все же достигла цели, но не убила, а ранила Танбала, впившись зазубренным жалом в плечо. Из глаз султана как будто посыпались искры, в голове загудело, а из раненого плеча сквозь сетку кольчуги просочилась кровь. Но позволить себе поддаться слабости, деморализующей войско, он не мог. Скованный болью, Танбал все же выхватил меч, издал торжествующий крик и на виду сотен воинов пренебрежительно выдернул стрелу с красным оперением из онемевшего от дикой боли плеча.

Подхватив крик военачальника, конная лавина на бешеном скаку вторглась в лес, приблизилась к укрепленному лагерю казаков и с ходу обрушилась на его стены всей своей значительной мощью.

* * *

Надежно укрывшись в кроне дуба, Мариула терпеливо дожидалась приближения вражеского войска. Она, конечно же, знала, что не сможет остановить его; девушка хотела попытаться ранить или даже убить султана. Карты сказали, что юноша обречен! Но сколько раз ни пыталась заинтригованная девушка выяснить смысл магической вести, раскидывая карты, они упрямо молчали.

Отделив султана взглядом от его воинов, она выпустила в него подряд несколько стрел, которые достигли цели. Однако он не пострадал, как будто его оберегала какая-то темная сила. Несколько всадников отделились от войска и поскакали в сторону укрытия Мариулы. Ехавший впереди степняк вырвал из ножен саблю. Размахивая ею, с дико выпученными глазами, он пробился сквозь густые заросли колючего кустарника прямо к дубу, скрывавшему девушку. «Да как ты смел?! Как ты смел пускать стрелы в самого султана!!!» – считывала Мариула гримасы на лице воина, словно фразы из книги.

Низкорослый, почти квадратный, в блистающем на солнце шлеме, с широким красным лицом, с прищуренными глазами, с обнаженной саблей над головой, кочевник выглядел довольно страшным. Но девушка, не думая об опасности, выхватила из колчана стрелу и ловко наложила ее на тетиву лука. «Не успею!» – с холодеющим сердцем подумала она, видя, как конный отряд стремительно приближается к ее укрытию.

Выпущенная стрела метко пронзила правый глаз воина. Сабля выпала из его руки, а тело тут же вышибла из седла толстая ветка. Вторая стрела пронзила горло еще одного воина.

– Идите себе подобру-поздорову, – зло прошептала девушка, натягивая тетиву и целясь в спину испуганно заворачивающего коня третьего воина. – Не щас, чуточек позже, вас казаки все едино вышибут отсюда!

Оставшиеся воины развернули коней и поспешили присоединиться к углубляющемуся в лес войску. Не забыть Мариуле их лиц, вначале торжествующих, а затем скованных страхом.

– Простите, казаки, что не смогла отвести беду. Чем смогла, тем и помогла.

Девушка смахнула набежавшую на глаза слезу, соскочила с дерева прямо в седло стригущего ушами коня и, легонько пришпорив его бока каблучками сапог, с тяжелым сердцем углубилась в лес.

21

Сабля султана описала в воздухе дугу и застыла в его руке, указывая на укрепление казаков, что незамедлительно послужило сигналом к атаке. Морщась от боли, пульсирующей в раненом плече, Танбал, как только смог, громко выкрикнул слова команды:

– Две сотни вперед. Еще две в обход, к реке. Казню всех, по чьей вине хоть один из казаков вырвется из окружения!

С воинственными завываниями два передовых отряда стали подбираться к частоколу. Впереди, угрожающе размахивая саблей, пришпоривал коня мурза Хаким. Вот воины миновали ров, приблизились к насыпи. Все спокойно. Вот они уже у частокола. Остановились. Но вдруг пять громовых ударов раздалось от укреплений, в воздухе повис ужасный визг, а в белом дыму корчились около двух десятков окровавленных тел людей и столько же бьющихся в агонии лошадей.

Несколько минут спустя вновь грянула пушка, за ней вторая, третья, четвертая. Залпы следовали с молниеносной быстротой. Загремели выстрелы ружей и пистолетов.

Первый приступ не удался. Хаким с уцелевшими воинами поспешно отступил к султану, едва сдерживающемуся от лютой злобы.

– На штурм, псы, – проскрежетал сквозь плотно сжатые зубы Танбал, натянув поводья. – Атакуйте беспрерывно, не давая казакам опомниться.

Мурзы тут же поспешили исполнять прозвучавший приказ.

– Хаким! – закричал султан, обращаясь к покрывшему себя позором мурзе. – Уж лучше бы ты погиб сразу, душа заячья.

Как только конь Хакима остановился рядом с повелителем, а голова мурзы склонилась в мольбе о пощаде, Танбал взмахнул саблей, и испуганный конь помчал обезглавленное тело хозяина в лесные заросли.

– Смерть! Смерть всем неверным!

Султан пришпорил коня и помчался к насыпи. Прогремел выстрел, с головы его слетел шлем. Танбал в одно мгновение сорвал шлем с воина, скакавшего рядом, и надел его.

– Вперед, воины! Мы не должны покрыть себя позором.

С ожесточением билось войско у стен осажденного поселения. Не менее ожесточенно оборонялись казаки, которым, кроме своих жизней, терять было нечего. Женщины и мужчины плечом к плечу стойко держали оборону. С невероятным усилием поднимаются усталые руки и стреляют ружья, рубят сабли. Кочевники упорно наседают со всех сторон, отступают и наступают вновь. Но больше уже нельзя выдержать, невозможно!

Вот войско кочевников пробилось на территорию поселка. Казаки, сняв пушки, стянулись к атамановой избе. Кочегуров рубит, колет, стреляет. Арапов бьет и разит всех, кто только смог к нему приблизиться. Кочевники высоко, на конях. Но и сверху не могут сразить отчаянно сопротивляющихся защитников поселка. Закаленные в многочисленных походах казаки одинаково хорошо умели воевать как против пешего, так и против конного противника. Казалось бы, все, нет спасения нигде! Крики и стоны наполняют лес, земля пропитывается кровью – гуляет всюду смерть! И не стало более строящегося городка казаков, а остались лишь пылающая огнем долина, покрытая телами людей, коней, и плотное кольцо степных воинов, окруживших последний оплот казаков – атаманову избу, за дверью которой скрылись последние защитники разгромленного поселения.

* * *

Предупрежден – значит, вооружен. Ожидавшие вторжения казаки и днем, и ночью находились при оружии. В этот злосчастный день они молча отобедали и с тяжелым сердцем ожидали прихода киргизов. К полудню небо заволокло тучами. Иногда выглядывало солнце, освещая притихший лагерь. На земляном валу у частокола стоял Нечай Санков и дремал, оперевшись на ружье. Вдруг он выпрямился и стал прислушиваться. Со стороны степи доносился неясный шум. Какая-то лавина приближалась к лагерю. Казак взял на изготовку ружье и, обращаясь к насторожившимся поселенцам, что было мочи закричал:

– Слухайте, казаки! Кажись, нехристи у порога, язви их души! Прощевайте коли што, аль свидимся ешо, коли живы останемся!

Враг действительно был уже близко. Как черная буря, надвигалось конное войско к земляному валу. Сам Господь Бог не смог бы его остановить. Но казаки уже дружно