Nomen Sanguinis. Имя крови - Олеся Константиновна Проглядова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Еще не открывая глаз, Маркус понял, что у него страшное похмелье, а значит, он снова зависал с Джеймсом, пусть и не желая того. Он попытался вытянуть руку, чтобы найти воду на тумбочке. Воды не было. Как и тумбочки. И явно не было кровати. Да и руку вытянуть не получилось. Маркус кое-как разлепил глаза, поднял голову и понял, что сидит связанный на стуле. Напротив развалился незнакомый человек, чуть дальше стоял Джеймс.
– Мистер Голденблум! Мы рады приветствовать вас.
Маркус откашлялся:
– Джеймс, что происходит?
– Происходит то, что вы, мистер Голденблум, уже некоторое время, сами того не зная, работаете на нас, – у неизвестного мужчины был какой-то шипящий акцент. – И, учитывая, что наше послание было перехвачено, а вас спрятали, не пора ли это делать с открытыми глазами и полным кошельком?
– Что? Какая работа? – Маркус похолодел. – Джеймс, это твой очередной розыгрыш?
Джеймс подошел и лениво ударил Маркуса по щеке.
– Не обращайся ко мне, мелкий извращенец, пока я не разрешу. Нам нужны данные, и ты будешь выходить на связь каждую неделю и оставлять их в определенном месте. Понятно?
Маркус знал, что Джеймс ненавидит, когда он проявляет «девчачьи» эмоции, но ничего не мог сделать и хлюпнул носом. Джеймс скривился, и Маркус потряс головой, чувствуя, как по щекам ползут слезы. Все это напоминало кошмар, вот только проснуться никак не получалось. Маркус не верил, что такое может быть на самом деле. Его шантажируют, вербуют, и Джеймс предал его и свою страну.
– Я не буду работать на вас. – Маркус хотел произнести это гордо, но вышло жалко. Его голос дрожал, и никакого эффекта столь гордое заявление не произвело.
– Будешь! – Джеймс практически выплюнул эти слова ему в лицо. – Еще как! Иначе вот это с утра появится на столе каждого из твоих начальничков. Да развяжите его, он же как слизняк. Что он сделает? Уползет? – Маркус вздрогнул, услышав презрение в голосе Джеймса.
Незнакомец кивнул кому-то за спиной Маркуса, и тот почувствовал рывок и покалывание в освобожденных руках. А потом ему на колени упал конверт, и незнакомец пошел к двери.
Джеймс сел на освободившееся место, скрестив руки.
– Мерзкая мямля, – проговорил он. – Каким был в школе, таким и остался. Честно говоря, ты был простой добычей. Полное отсутствие силы характера и самоуважения, как я и подозревал. – Джеймс саркастично хмыкнул. – И кому только доверяют тайны родины… Помани, прибегут и все выложат без остатка.
– Но ты же… – Маркус задохнулся от обиды и непонимания. – Ты же сам пришел ко мне! И я ничего не говорил! – прохрипел он. – Ты же пригласил меня выпить и затащил в постель!
– Да? Я там был? – Джеймс ухмыльнулся. – Открой.
Маркус вспомнил о конверте на коленях. Он дрожащими руками вскрыл его, и на пол посыпались фотографии, и те, которые он уже видел, и другие, куда более страшные. На них был он сам, Маркус Голденблум. Вот только он не знал ни одного из парней, кто был с ним. Понятия не имел, когда и как фотографии могли быть сделаны. Не понимал, что за шприцы и пакеты с порошками валяются вокруг. Он отшвырнул снимки и попытался вскочить, забыв, что ноги все еще привязаны, упал на пол и замер.
– Это подделка! Все сразу догадаются, это подделка! – шептал он в пол, не чувствуя, как кто-то поднимает его обратно. Безумными глазами Маркус смотрел на Джеймса и не видел, пытаясь понять, как жизнь занесла его сюда.
Джеймс покачал головой. Маркусу показалось, что на его лице промелькнула грустная улыбка.
– Нет, не подделка. Анализ твоей крови и эти фотографии многое расскажут о тебе и о том, почему ты предал свою страну.
В голове Маркуса что-то щелкнуло.
– Ты накачивал меня наркотиками и делал эти фотографии, – вдруг понял он и похолодел от страшной правды. В его голове не укладывалась чудовищность происходящего. – Ты просто отдавал меня, как куклу для… – просипел он и умолк, запнувшись от страшной догадки.
Джеймс улыбнулся:
– Ну-ну-ну! Ничего такого, чего бы тебе не нравилось, они не делали! Просто ради снимков.
У Маркуса потемнело в глазах.
– Я каждый раз думал, что мы зависли в пабе и перебрали! – В его сердце затеплилась надежда, что все не так страшно, как он думает. – Нет, Джеймс, нет! Я же помню тебя, это с тобой мы были вместе.
– Все ради дела! – По лицу Джеймса прошла тень. – Закончили эти сопли. Ты будешь поставлять информацию, иначе тебе конец. Если об этом, – он кивнул на рассыпавшиеся фото, – станет известно, ты никогда не выйдешь из тюрьмы, скорее всего, тебя вообще казнят. Это твое будущее. Или ты спокойно приносишь нам то, что мы просим, и продолжаешь жить своей жалкой жизнью. Я обещаю, что иногда даже буду приходить и утирать твои слезы.
Джеймс наклонился к Маркусу, но тот отшатнулся от него с ужасом:
– Не трогай меня! Не смей! Не могу, нет, не буду. Меня осудят за аморальное поведение, но это все! Я не предавал свою страну!
– У нас есть записи, где ты соловьем поешь, рассказывая мне тонкости своей работы.
– Я не верю, – в голосе Маркуса ожила надежда. – Я никогда ничего тебе не рассказывал! Ты лжешь!
Джеймс молча прошел в угол комнаты и нажал на кнопку. Маркус услышал шелест пленки и свой заплетающийся голос.
Все кончено.
– Ты будешь передавать мне информацию, которую я потребую, и сделаешь, что угодно, если я прикажу. Ясно?! – Джеймс грубо рванул Маркуса за подбородок. – Попытаешься совершить глупость, отправишься в ад, но в аду окажутся и твои родные, ведь именно им придется жить с тем, что их сын – предатель, наркоман и извращенец. – Джеймс присел перед Маркусом на корточки. – Я не прошу и не уговариваю, я приказываю тебе согласиться.
В голове Маркуса разлилась чудовищная боль.
– Воды, – прохрипел он и потерял сознание.
Через пару часов Маркус проснулся дома. В качестве напоминания на столе лежала фотография. Так началась его недолгая жизнь предателя. Всего через несколько дней Маркус во всем признался секретной службе, и его снова арестовали. Джеймс сдержал свое обещание и разослал снимки, но самого его не нашли, как и его жены.
В какой-то момент Маркусу принесли письмо от его родных, вскрытое
