Камень Грёз - Кэролайн Дж. Черри

И хоть и неохотно, эльфийская лошадь пошла. И покинутый Аодан заржал ей вслед – печальный и одинокий звук в надвигавшемся мраке.

IV. Сердце Кирана Калана

Бранвин вышла за Кираном, осторожно скрипнув дверью и пропустив яркий луч света из зала на лестницу, где он сидел на ступенях, повесив голову и сжав руками колени, как сидел бы ребенок.

– Мой господин, – робко сказала она. – Киран, любовь моя.

Ее голос звучал так мягко и непривычно, что он вздрогнул, услышав его издалека, куда забрел и потерялся во мгле. Голос Бранвин тоже имел свою власть, совсем другую, и он должен был откликнуться и вернуться назад, когда она стояла так на коленях и с такой тревогой призывала его имя. Он растревожил ее, он не должен был ее волновать. Киран ощущал тепло ее рук, прижимавших его ладони к нежным губам. Ее глаза пытливо всматривались в него, лицо наполовину было в тени, его тени, которую он отбрасывал из-за горевшего сзади факела. Это был его зал, его лестница, его трепещущий свет, и это слепящее марево шло из его трапезной, сиявшей огнями и пропитанной ароматами пищи. Оттуда доносились просящие голоса его детей: «Папа куда-то ушел? Что с ним? Отпусти меня, Барк!» и чей-то ответ: «Тихо! Успокойся, юный господин».

– Киран, – промолвила Бранвин и, угадав, взглянула туда, где у него саднило – на горло. Она протянула руку и коснулась его, взяла камень своими пальцами, и Киран метнулся, охваченный одновременно ужасом, любовью и страхом. Он вскрикнул, или то была она, и рухнул в ее объятия, цепляясь за нее, как утопающий. Послышались звуки шагов и крик из трапезной, и свет затопил их обоих, хлынув через настежь распахнутые двери.

– Господин, – зазвучал низкий голос Барка, – моя госпожа… – И маленькая тень метнулась вперед с высоким пронзительным криком. – Постойте, – промолвил Барк, но дети уже бросились к ним, и Киран ухватился одной рукой за Келли, другой – за Мев и ощутил их любовь, как глоток свежей воды, в то время как любовь Бранвин была вином: ее благоухала, их была чиста; он ощутил их души – они были как осенняя паутина, как ветер, несущий аромат цветущих лилий.

– Киран, – прошептала Бранвин. И грянул гром; но он звучал за стенами. Он лишился чувств, ощущая только, как она пытается удержать его руками. Переплетя свои пальцы с ее, он добрался до камня в ее руке и запрятал его за воротник. И комната вновь прояснилась перед ним, так что он смог сделать вид, что с ним все в порядке, и взглянуть в ее глаза, а потом посмотреть на Мев и Келли. Они словно светились – но то был свет, падавший на них сзади, из трапезной. Он глубоко вздохнул и поднялся на ноги, лишь на мгновение оперевшись на Бранвин.

– Со мной все в порядке, – промолвил он и оглядел собравшихся. – Я заснул на мгновение. Так Бранвин меня и нашла. – Он взглянул на детей, обнял их и вернулся в трапезную – к яркому свету, сладкому запаху веток и остаткам пира. Здесь его дожидались другие – Леннон-арфист, Шихан, Мурна, Роан, встревоженные и верные ему люди. Он оглядел их. Он понял, что прошло немало времени и он сильно напугал их, и больше всех своих детей, которые непривычно притихли и льнули к родителям. И Бранвин, Бранвин – он ощущал ее присутствие за своей спиной, как ощущают кровоточащую рану.

– Наша гостья ушла, – произнес Киран. – Она пожелала нам всем добра и побеседовала со мной немного о таких вещах… о таких… которые свидетельствуют о ее расположении. Нам не следует ждать от нее ничего дурного, никогда. Потом я присел, задумавшись над услышанным. А теперь ступайте по постелям. И храните молчание о происшедшем в этом зале, даже самые младшие из нас. – Он взглянул на своих детей – сначала на сына, потом на дочь. – Храните молчание.

– Да, господин, – еле слышно промолвил Келли.

– Да, – шепотом сказала Мев.

– Ступайте с Мурной.

И больше дети не промолвили ни слова. Они обняли его – сначала один, потом другая, и Киран нагнулся к ним поближе и почувствовал хрупкость их рук по сравнению с собственными и тепло их тел, словно живые обнимали мертвого, но ни один из них не отшатнулся. Мурна взяла их и повела в молчании наверх.

– Ступайте, – сказал он остальным. И Леннон склонился, чтобы взять свою арфу, а Донал и Ризи нагнулись за плащами, повинуясь ему, и лишь Барк стоял неподвижно и смотрел на него.

– Ступайте, – повторил Киран.

– Моя госпожа? – переспросил Барк, готовый ослушаться, если Бранвин скажет иначе. В этом непослушании были любовь и преданность. Ризи, а за ним Донал подошли и замерли с Барком, предчувствуя дальнейшее, остановились и другие.

– Ступайте, – тихо промолвила Бранвин. – Только… Барк, не ляжешь ли спать у двери сегодня?

– Да, – откликнулся Барк.

– В этом нет нужды, – заметил Киран, но почувствовал, что Барк не намерен прислушиваться к его мнению в этом вопросе. Они сами назначили себя его телохранителями: его жена и самый верный друг. И ему показалось, что это как детское объятие – беспомощное, но теплое. Барк ушел последним; и возможно, он не один останется на страже. Донал и Ризи, они, наверно, будут сменять его. У Бранвин было много союзников.

Дверь закрылась. И шаги их замерли на лестницах в глубине замка. Киран с Бранвин остались одни.

– Ты всех их подкупила? – спросил он с легким смешком и поцеловал ее в лоб. – Ступай ложись и ты, ступай и отдохни.

– Пойдем со мной.

– Мне не по себе. – И дрожь пробежала по его спине, как от сквозняка из двери. На улице рокотал гром, и дождь бил по крыше. – Сегодня я – негодный муж. Может, ты хочешь посидеть со мной у очага?

Она была готова. Он отодвинул большую скамью от стола с остатками пиршества, установил ее перед гаснущим огнем и усадил Бранвин, обняв ее за плечи. Долго она ни о чем не спрашивала его, но Кирану были известны все ее вопросы и упреки, ибо никто в Кер Велле не был так знаком с этим камнем, как она. Сны накатывали на него, и он сопротивлялся им, должен был сопротивляться, пока рядом была Бранвин. Мгла угрожающе подступала все ближе, и он испытывал свои силы, отгоняя ее, и пока их хватало.

– То, что она сказала, не слишком утешительно, Бранвин, – начал он наконец, прервав долгое молчание. – Но этот… этот дар – будь он у меня сегодня, беда бы близко