Новая сестра - Мария Владимировна Воронова

И жена должна позволить мужу это позднее чувство, красивое, как закат. А если оно пересилит все прежние обязательства, то что ж… Дать развод и смиренно наблюдать, как молодая жена каждый год радует Костю крепенькими детками. Возможно, у них даже получится остаться друзьями и снова работать вместе.

Скорее всего, ничего этого не произойдет и Костя не влюблен. Автор доноса просто не учел, что между хирургом и его операционной сестрой всегда возникают близкие отношения. Не телесно близкие, а когда от слаженности ваших действий зависит жизнь, поневоле вы становитесь крепкими товарищами. Элеонора отчасти поэтому ушла в экстренную хирургию. Там всегда стоишь с разными хирургами и ни к кому особо не привязываешься.

Бытует поговорка, что операционная сестра – вторая жена, но это далеко не всегда так. Мир изменился, женщины трудятся бок о бок с мужчинами и давно научились правильным рабочим отношениям. Служебные романы и флирт – дело, конечно, житейское, но вовсе не такое частое, как считает общественное мнение. Особенно когда работа трудная и ответственная и выполняют ее честные люди.

Когда она начинает подозревать мужа, то сама уподобляется автору анонимки, кто бы он ни был, видит в людях гниль, которой в них в помине нет.

И все-таки паршивая анонимка засела в душе как лягушка. Притаилась где-то в уголочке, но время от времени выпрыгивала, оставляя на сердце холодный склизкий след.

В общем, Элеонора боялась, что своей кислой физиономией испортит радость мужу и сыну, а в гостях был шанс спрятаться, отсидеться в тени хозяек.

Следуя указаниям Пелагеи Никодимовны, Элеонора приготовила для Холоденко печенье «из мясорубки», завернула подарки в оберточную бумагу и перевязала их узкими шелковыми ленточками, которые, с тех пор, как подстриглась, много лет хранила неизвестно для чего. Теперь их час настал. Кате она приготовила шифоновый отрез, который давным-давно получила по ордеру, и все собиралась пошить блузку, но ходить на примерки было решительно некогда. Расцветка, кремовая в черный горох, была чуть-чуть взрословата для молодой девушки, но Элеонора рассудила, что с их напряженным графиком работы пока Катя выберется к портнихе, станет в самый раз. Для Тамары Петровны предназначался кулек настоящего кофе, до которого она была большая охотница, а за подарком сыну пришлось побегать, высунув язык не хуже Полкана. Элеонора обошла все книжные магазины и букинистические лавки, но нашла книжку по служебному собаководству, о которой Петр Константинович страстно мечтал.

Косте хотелось подарить что-то красивое и бесполезное. Вообще он был равнодушен к материальной стороне жизни, ел скромно, о пышности интерьеров не заботился, ходил в форме, сам следил, чтобы она была чистая, заштопанная и аккуратная, а красота его мало волновала. Как-то Элеонора заикнулась, что можно бы справить ему гражданский костюм, но он только отмахнулся. Слишком много хлопот, выбивай ордера на материю, потом на примерки ходи, как на работу. Костюм ненасытен, потребует к себе сорочки, запонки и приличную обувь. Это опять бегать искать неизвестно где. А так форму надел – и ты красавец. И думать ни о чем не надо. Дошел до рабочего места, шинель снял, надел белый халат и опять красавец.

В принципе, у Элеоноры было такое же отношение к своему внешнему виду. Если одежда чистая и аккуратная и по ней видно, что ты серьезная женщина, то большего нельзя желать.

Но зато и выбор предметов, которые могли бы по-настоящему порадовать мужа, существенно сужался.

Элеонора совсем растерялась, но в поисках книги для сына она у одного букиниста буквально в папке на выброс обнаружила неплохо сохранившееся первое издание труда Николая Ивановича Пирогова «Хирургическая анатомия артериальных стволов и фасций».

Она схватила книгу, не торгуясь, наоборот, с чувством, что обманывает букиниста, не понимающего, каким он обладает сокровищем, переплатила три рубля.

Теперь она знала, что Костя будет рад своему подарку.

Все эти приятные хлопоты отвлекали, но лягушка вылезала в самый неподходящий момент, на пике радости, и тяжесть давнего греха обрушивалась на плечи.

Петр Константинович, с одной стороны, был в восторге, что его берут во взрослые гости и позволяют всю ночь не спать, а с другой – не хотел встречать Новый год без Полкана и Нины. Элеонора не знала, как помочь ему разрешить это затруднение, но тут, к общему удовольствию, выяснилось, что Павловы должны встречать Новый год в компании партийных товарищей, и как раз не знают, как быть с дочерью. В итоге решили, что Нину Воиновы берут с собой к Холоденко, там встречают, а в час ночи возвращаются домой, где их уже будут ждать отбывшие протокол Павловы и Полкан, которому во встрече Нового года компанию составит аппетитная косточка.

Тамара Петровна с Катей празднично убрали свою комнату, причем роль официально запрещенной елки конспиративно исполнил старый торшер, на который они повесили чудом уцелевшие несколько украшений из того, старого, уже, кажется, никогда и не бывшего времени.

Вдоль оконного карниза тянулась гирлянда, явно склеенная ловкими руками хозяек из газет и оберточной бумаги, с люстры свисало несколько ватных шариков с бусинками, видимо, символизирующих снег или райские облачка.

Стол компенсировал скудость яств великолепием сервировки. Элеонора чуть не прослезилась, глядя на столовые приборы, разложенные в полном боевом порядке, и аккуратные башни из накрахмаленных салфеток над каждой тарелкой.

Спохватилась, что Петр Константинович не слишком хорошо знаком с предназначением всех вилок и ножей, да и Константин Георгиевич тоже плавает в этом вопросе. Про умение Нины вести себя за столом Элеонора ничего не знала, но сомневалась, что мать-большевичка приучила ее к великосветским манерам.

На секунду только она задумалась, как быть, а когда обернулась, то возле каждой тарелки осталось по одной вилке, ложке и столовому ножу. Элеонора поймала взгляд Тамары Петровны и благодарно улыбнулась.

Петр Константинович рассказывал Кате, как здорово прошел детский праздник, на котором они с Полканом показали класс дрессировки, а Тамара Петровна повела Нину смотреть Катины детские книжки, чтобы та выбрала себе подходящие, ибо «такая большая девочка уже, наверное, не играет в куклы, но, если что, Ниночка, только скажите, мы с Катенькой с удовольствием достанем для вас с антресолей».

Нина сказала, что в куклы давным-давно не играет, но на антресоли все-таки полезли. Потому что там в шляпной картонке не только фарфоровая куколка, такая прекрасная, что в нее не грех поиграть и взрослым девочкам, но и костюм феи, который носила еще маленькая Тамара Петровна и который Кате уже