Мечтают ли андроиды об электроовцах - Филип Дик
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она решила, что все затруднения начинаются с проблемы секса. Человечество запуталось в нем еще в тридцатые годы, и с тех пор все пошло наперекосяк. Гитлер вступил в связь со своей — кем она ему приходилась — сестрой, теткой, племянницей? А в его семье и до этого уже были родственные связи: его мать и отец были двоюродными. Они все совершили кровосмешения, возвращаясь к первородному греху возжелания своих собственных матерей. Именно поэтому у них, у этих отборных эсэсовских бестий, такие ангельские глупо-жеманные улыбки, такая белокуро-детская невинность. Они берегут себя для мамули или друг для друга”.
А кто же для них эта мамуля? Интересно.
Лидер, repp Борман, который, как предполагают, вот-вот умрет? Или тот, что…
Старый Адольф, который, должно быть, в каком-то санатории доживает свой век, пораженный сифилисом мозга, и который вспоминает свое детство, дни бедности, когда он бездельничал в Вене: длинное черное пальто, грязное белье, ночлежка.
Очевидно, это злобно-язвительная месть самого Господа. Ну прямо как в стародавнем немом кино. Этот жуткий человек поражен внутренней грязью, задохнулся в собственных нечистотах. История наказывает людской порок.
Самым жутким из всего этого является то, что нынешняя Германская империя есть продукт этого неизлечимо больного — мозга: сначала одна партия, потом одна нация, и наконец полмира. И сами наци поставили диагноз: всему миру известно, что этот шарлатан-гомеопат, который лечит Гитлера, раньше был специалистом-венерологом Тем не менее бессвязная болтовня лидера является для всех святой, служит священным Писанием.
Убеждения, которые заразили всю земную цивилизацию, блондинки-наци слепо спешат занести и на другие планеты. Эти семена зла сеют повсюду скверну и заразу.
Вот вам награда за кровосмешение: безумие, слепота, смерть.
Бррр! Юлиана встрепенулась.
— Чарли, — позвала она повара. — Вы уже справились с моим заказом?
Она почувствовала себя совершенно одинокой. Встав из-за стола, подошла к стойке и уселась возле кассы.
Никто не обратил на это внимание, кроме водителя-итальянца. Он не сводил с нее своих черных глаз. “Джо, так его, кажется, зовут. Кто он?” — ей стало интересно.
Сейчас, вблизи, он не казался ей таким уж молодым. Его возраст было трудно определить: мешала та напряженность, которая исходила от него.
Он то и дело проводил рукой по волосам, как бы зачесывая их назад огрубелыми кривыми пальцами. “В этом человеке что-то есть, — подумала она. — От него веет дыханием смерти”. Это огорчало Юлиану, но вместе с тем и влекло к нему. Водитель постарше наклонился к Джо и что-то прошептал ему на ухе. Затем они оба внимательно посмотрели на нее, на этот раз таким взглядом, в котором был не только обычный интерес к красивой женщине.
— Миссис, — обратился старший. — Вы знаете, что это такое?
В руках у него появилась не слишком большая плоская белая коробка.
— Да, — сказала Юлиана, — чулки из синтетической ткани, которую делает только один огромный картель в Нью-Йорке, “ИГ Фрабен”. Очень дорогие и редкие.
— Вы угадали, все-таки сама идея монополии не так уж плоха.
Старший из шоферов передал коробку своему компаньону, который подтолкнул ее локтем по прилавку к женщине.
— У вас есть автомобиль? — спросил итальянец.
Он допил кофе.
Из кухни появился Чарли. В руках у него дымилась тарелка с ужином для Юлианы.
— Вы могли бы отвезти меня куда-нибудь?
Острые, жгучие глаза продолжали изучать ее, и она забеспокоилась, хотя и чувствовала себя словно прикованной к своему месту.
— В этот мотель или куда-нибудь, где я смог бы переночевать. Ну как?
— Ладно, — согласилась Юлиана. — У меня есть автомобиль, старый “студебеккер”.
Повар взглянул на нее, затем на молодого водителя грузовика и поставил тарелку перед ней на стойку.
* * *Громкоговоритель в конце прохода объявил:
— Ахтунг, майне дамен унд хэррен!
Мистер Бейнес приподнялся в кресле и открыл глаза. Через иллюминатор справа он различил далеко внизу коричневый и зеленый цвет суши, а за ней голубой — Тихого океана. Он понял, что ракета начала спуск.
Сначала по-немецки, затем по-японски и только после этого по-английски из громкоговорителя последовало разъяснение, что курить или вставать со своего сиденья запрещается.
Спуск займет всего восемь минут.
Включились тормозные двигатели, так внезапно и с таким шумом неистово тряся корабль, что у большинства пассажиров перехватило дух. Мистер Бейнес улыбнулся пассажиру, сидевшему через проход рядом. Молодой человек с коротко подстриженными волосами улыбнулся в ответ.
— Зи фюрхтен дас… — начал он.
Мистер Бейнес тотчас же сказал по-английски:
— Простите меня, я не говорю по-немецки.
Молодой человек вопросительно взглянул на него и то же самое повторил по-английски.
— Вы не знаете немецкого? — удивился молодой человек, говоря по-английски с сильным акцентом.
— Я — швед, — сказал Бейнес.
— Вы сели в Темиельхофе.
— Да, я был в Германии по делу. Мой бизнес заставляет меня бывать во многих странах.
Было совершенно очевидно, что этот молодой немец никак не мог поверить тому, что кто-то в современном мире, тем более тот, кто занимается международными сделками и позволяет себе летать на новейших ракетах Люфтгапзы, не может или не хочет говорить по-немецки. Он спросил Бейнеса:
— В какой отрасли вы работаете, майи херр?
— Пластмассы, полиэстеры, резина, полуфабрикаты для промышленного использования. Понимаете? Не для товаров широкого потребления.
— Швеция производит пластмассы?
В голосе немца звучало недоверие.
— Да, и очень хорошие. Если вы соблаговолите назвать свое имя, я отправлю вам по почте рекламные проспекты фирмы.
Мистер Бейнес вынул авторучку и записную книжку.
— Не беспокойтесь, это будет пустой тратой времени. Я художник, а не коммерсант. Возможно, вы видели мои работы. На континенте. Алекс Лотце.
— К сожалению, я почти незнаком с современным искусством. Мне нравятся старые довоенные абстракционисты. Я люблю картины, в которых есть какой-то смысл, а не просто изображения чужих идеалов.
Мистер Бейнес отвернулся.
— Но ведь задача искусства — возвышать духовное начало в человеке над чувственным! — воскликнул Лотце. — Ваше абстрактное искусство представляло период духовного декадентства или духовного хаоса, обусловленного распадом общества, старой плутократии. Еврейские и европейские миллионеры, этот международный союз поддерживал декадентское искусство. Те времена прошли, искусство же должно развиваться, оно не может стоять на месте.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});