Мечтают ли андроиды об электроовцах - Филип Дик

— Держитесь от нее подальше.

Повар подмигнул шоферам.

— А не то она зашвырнет вас в ваши жестянки.

— Откуда вы? — спросила она у более молодого водителя.

— Из Миссури, — ответили оба.

— Из Соединенных Штатов? — удивилась Юлиана.

— Да, — подтвердил шофер постарше. — Я вот из Филадельфии. Там у меня трое ребятишек, старшему одиннадцать.

— Послушайте, — перебила Юлиана. — Там действительно легко найти хорошую работу?

Водитель помоложе ответил:

— Конечно. Если у вас подходящий цвет кожи.

У него самого было смуглое вытянутое лицо и курчавые жесткие волосы. Глаза его застыли и стали жесткими.

— Он “воп”, — пояснил старший. Так называли итальянцев презиравшие их коренные жители восточных штатов.

“Итальяшка?” — удивилась Юлиана.

— А разве Италия не победила в войне?

Она улыбнулась молодому водителю, но ответной улыбки не последовало. Вместо этого он еще яростнее сверкнул глазами и неожиданно отвернулся.

“Извини меня, — подумала она, по вслух ничего не сказала. Я не могу спасти ни тебя, ни кого-нибудь другого, от того, что вы смуглые”. Она вспомнила о Френке. — “Интересно, жив ли он еще? Может, сказал что-то невпопад, что-нибудь не так сделал… Нет, — подумала она. — В какой-то мере ему же нравятся японцы. Возможно, он чувствует себя похожим на них. Они ведь такие же некрасивые, как и он”.

Она всегда говорила Френку, что он противный. Крупные поры на лице, большой нос. У нее самой была очень гладкая и красивая кожа, даже чересчур. “Неужели он там погиб без меня? Финк — это зяблик, мелкая пташечка. Говорят, что мелкие птицы живут не долго”.

— Вы отправляетесь нынче же вечером? — поинтересовалась она у итальянца.

— Завтра.

— Если вы так несчастны в Соединенных Штатах, почему бы вам не переехать сюда навсегда? — предложила она. — Я уже давно живу на Среднем Западе, и здесь не так уж плохо. Раньше я жила на побережье, в Сан-Франциско. Вот там цвет кожи значил гораздо больше.

Сгорбившись у стойки, водитель бросил на нее сердитый взгляд.

— Леди, провести хотя бы один день или одну ночь в такой дыре, как эта, — уже само по себе несчастье. А жить здесь? Господи, если бы мне удалось найти какую-нибудь другую работу, а не торчать все время на дорогах и не обедать в таких забегаловках!

Заметив, что повар побагровел, он замолчал и принялся цедить кофе.

Водитель постарше заметил ему:

— Джо, ты — сноб.

— Вы могли бы жить в Денвере, — продолжала Юлиана. — Там гораздо лучше.

“Знаю я вас, американцев с Востока, — подумала она. — Вам по душе великие перемены и грандиозные начинания. Эта скалы для вас, как палки в колеса. Здесь ничего не изменилось с довоенных лет. Удалившиеся на покой старики, фермеры, а все ребята попроворнее, как перелетные птицы, устремляются на восток — в Нью-Йорк, всеми правдами и неправдами пересекая границу. Потому что именно там настоящие деньги, постоянный рост капитала. Немецкие капиталовложения пошли на пользу им не понадобилось много лет на восстановление Соединенных Штатов”.

— Приятель, — грубовато прохрипел повар, — я отношусь к тем, кто любит евреев. Я видел некоторых евреев-беженцев. Они спасались из ваших Соединенных Штатов. И если там снова строительный бум и кучи свободных денег, то только потому, что их украли у этих евреев, когда им дали пинка под зад в Нью-Йорке, согласно тому чертовому Нюрнбергскому декрету наци. Я мальчишкой жил в Бостоне, и евреи мне были до лампочки, но я никогда не думал, что доживу до того Дня, когда в Штатах будут введены расистские законы наци, пусть мы и проиграли войну. Удивляюсь, что ты еще не в армии этих Соединенных Штатов и не готовишься напасть на какую-нибудь маленькую южноамериканскую республику, давая Германии предлог немного потеснить японцев назад к…

Оба водителя вскочили со своих мест, лица их побелели. Старший схватил со стойки бутылку с томатным соусом и выставил ее перед собой.

Повар, пятясь нащупал одну из вилок, которыми он переворачивал мясо на сковородке, и приготовился к обороне.

— Сейчас в Денвере строят огнестойкую взлетно-посадочную полосу, — как ни в чем не бывало произнесла Юлиана, — так что скоро ракеты Люфтганзы смогут садиться и там.

Все трое молчали и не двигались Остальные посетители закусочной замерли в тишине.

Наконец повар произнес:

— Как раз перед закатом над нами пролетела одна такая ракета.

— Это не в Денвер, — уточнила Юлиана. — Она шла на запад, куда-то на побережье.

Постепенно обстановка разрядилась, и оба водителя снова уселись.

— Я всегда забываю о том, — пробормотал старший, — что все они здесь немного пожелтели.

— Ни один япошка не убивал евреев ни во время войны, ни после, — сказал повар. — Да и печей японцы не строили.

— Ну и очень плохо, что не строили, — ответил старший. Он принялся за свою еду.

“Пожелтели… — повторила мысленно Юлиана. — Да, по-моему, это верно. Поэтому нам нравятся японцы”.

— Где вы собираетесь остановиться на ночь? — обратилась она к итальянцу Джо.

— Не знаю, — ответил тот. — Я только что вылез из кабины и зашел сюда. Мне что-то не нравится весь этот штат. Наверное, лягу в грузовике.

— Мотель “Пчелка” не так уж плох, — подсказал повар.

— О’кей, — отозвался молодой человек. — Возможно, я там и остановлюсь, если не будут возражать против итальянца.

Он говорил с явным акцентом, хотя и старался скрыть это.

Наблюдая за ним, Юлиана пыталась понять причину его ожесточения.

“Он слишком многого требует от жизни, все время в движении, нетерпеливый и всегда чем-то угнетенный, — решила она. — И я такая же. Я не смогла жить на Западном побережье и, может статься, не удержусь и здесь. А разве не такими были люди раньше? Хотя с тех пор, — подумала она, — границы переместились на другие планеты”.

И тут ее озарило: “А ведь и он, и я могли бы записаться на один из этих воздушных кораблей для колонистов. Но немцы не пустят его из-за цвета кожи, а меня — из-за цвета волос. Ясно, что они предпочтут этих бледных, тощих нордических дам — эсэсовские ведьмы, которых воспитывают в замках Баварии… А этот парень, Джо, даже не может придать своему лицу надлежащее выражение. Ему следовало бы принять холодный, невозмутимый вид, будто он ни во что не верит и все же каким-то образом обладает абсолютной верой. Да, они именно такие. Они не идеалисты, подобно Джо или мне, они циники с абсолютной верой. Это какой-то дефект мозга, вроде лоботомии, увечия, которое используют немецкие психиатры взамен психотерапии.