Мозаика Парсифаля - Роберт Ладлэм

Президент Чарлз Беркуист ограничился весьма кратким приветствием, и каждый из них понял причину этого. Холодность была чужда натуре коренастого уроженца Миннесоты. Он мог быть жестким, иногда даже очень, но не холодным. Сегодня президент был явно чем-то напуган. Он нетерпеливо махнул рукой в направлении п-образного стола для заседаний в конце комнаты. Напротив, футах в тридцати, на стене был укреплен большой экран. Все трое прошли вслед за президентом и заняли свои места. Перед каждым находилась маленькая настольная лампа на гибкой ножке, освещавшая только разложенные на столе листки бумаги. Эдисон Брукс сел справа от президента, генерал Хэльярд — слева, а самый молодой среди них Эмори Брэдфорд устроился так, чтобы иметь возможность обращаться ко всем троим. Такое расположение было вполне логичным: большинство вопросов будет обращено к Брэдфорду, а он, в свою очередь, мог спрашивать любого из тех, кто будет приглашен на совещание. Чуть в стороне от основного стола, ближе к экрану, находился небольшой квадратный столик и два вращающихся кресла, которые позволяли приглашенным поворачиваться и тоже смотреть на экран.

— Вы выглядите усталым, господин президент, — сказал Брукс после того, как все расселись и установили лампы по своему вкусу.

— Я действительно устал, — согласился Беркуист. — Прошу извинить за то, что был вынужден вытащить вас и Мэла сюда в такую мерзкую погоду.

— Поскольку вы решили нас призвать, — заметил с присущей ему прямотой Хэльярд, — я полагаю, состояние погоды окажется самой незначительной из всех наших проблем.

— Вы совершенно правы. — Президент нажал кнопку, вмонтированную слева в крышку стола. — Будьте добры, дайте первый слайд.

Верхний свет погас. На экране в противоположном конце комнаты появились фотографии четырех человек.

— Вы знаете этих людей? — спросил Беркуист и тут же поспешно добавил: — Вопрос не к Эмори. Он-то знает.

Посол и генерал посмотрели на Брэдфорда, после чего перевели взгляд на экран. Первым заговорил Эдисон Брукс.

— Парень справа вверху — Стерн Дэвид, а может быть, Дэниел Стерн, мне кажется. Он ведь из госдепа, не так ли? Один из специалистов по европейским делам. Умный, способный аналитик. Сильный работник.

— Верно, — негромко подтвердил Беркуист. — А как вы, Мэл? Узнаете кого-нибудь?

— Не уверен, — ответил отставной генерал, внимательно изучая экран. — Вон тот, под Стерном внизу справа... Кажется, я его встречал раньше.

— Встречали, — сказал Беркуист. — Ему приходилось бывать в Пентагоне.

— Не могу только сообразить, в какой форме он был и какое у него звание.

— Он не носил мундира и звания у него нет. Он врач. Ему приходилось выступать в качестве свидетеля в комиссиях по проблемам психических травм военнопленных. Вы были, как мне помнится, на двух-трех таких слушаниях.

— Ну, конечно же. Теперь вспомнил. Он — психиатр.

— Один из ведущих специалистов по вопросам поведения в стрессовых ситуациях, — пояснил Брэдфорд.

— Как это понимать, — спросил посол, — «поведение в стрессовых ситуациях»?

Эти слова, казалось, поразили советников. Старый вояка наклонился и спросил у заместителя госсекретаря:

— Вы полагаете, что здесь существует связь?

— С Парсифалем?

— С кем же еще, черт побери! Ну так есть связь?

— Есть. Но дело сейчас не в ней.

— А в чем же? — с тревогой в голосе поинтересовался Брукс.

— В специальности Миллера. Его зовут Пол Миллер. Я не думаю, что его связь с Парсифалем имеет отношение к его профессиональным занятиям.

— Слава Богу, — пробормотал генерал.

— Так в чем же тогда дело? — нетерпеливо гнул свое дипломат.

— Позвольте мне, господин президент, — сказал Брэдфорд, не сводя глаз с Верховного главнокомандующего.

Беркуист молча кивнул. Заместитель госсекретаря повернулся к экрану.

— Два человека слева, если смотреть сверху вниз, это Джон Филип Огилви и Виктор Алан Даусон.

— Даусон — юрист, — подхватил Эдисон Брукс. — Мы никогда не встречались, но мне доводилось читать его материалы. Он просто великолепен в ходе подготовки международных договоров — обладает особым чутьем там, где дело касается иностранных юридических систем и тонкостей их толкования.

— Блестящий человек, — мягко согласился президент.

— Последний из четырех, — торопливо продолжил Брэдфорд, — являлся отнюдь не меньшим специалистом в своей сфере деятельности без малого двадцать лет он работал тайным агентом и считался одним из самых крупных экспертов в тактике проведения секретных операций.

От внимания советников не ускользнуло то, что заместитель госсекретаря использовал прошедшее время. Они переглянулись и посмотрели на президента Беркуиста. Уроженец Миннесоты кивнул утвердительно.

— Они мертвы, — сказал президент л принялся нервно массировать пальцами надбровья. — Все четверо. Огилви погиб четыре дня назад в Риме от пули, адресованной не ему. Обстоятельства смерти понятны. Смерть других — отнюдь не несчастный случай. Они были убиты здесь, в Вашингтоне. Даусон и Стерн — вместе, Миллер — на расстоянии двадцати миль от них примерно в то же время.

Посол наклонился вперед, не отрывая взгляда от экрана.

— Четыре человека, — возбужденно проговорил он. — Один — специалист по европейской политике, второй — юрист, работавший в области международного права, третий — ветеран секретной службы с большим тактическим опытом и, наконец, четвертый — психиатр, признанный эксперт по вопросам поведения в стрессовых ситуациях.

— Довольно странное сочетание, — заметил генерал.

— Между ними существует связь, Мэл, — сказал Брукс. — Они связаны друг с другом помимо Парсифаля. Ведь я прав, господин президент?

— Эмори все объяснит, — ответил Беркуист. — Он принял на себя ответственность, вот пусть и объясняет.

Взгляд Брэдфорда красноречиво говорил, что объяснения, конечно, его дело, но ответственность, бесспорно, лежит на всех. Тем не менее его медленный вздох и подчеркнутое спокойствие в голосе свидетельствовали о том, что он ожидает самого худшего.

— Все трое были разработчиками стратегии в Службе консульских операций.

— Коста-Брава. — Слова посла, произнесенные шепотом, прозвучали в комнате как удар грома.

— Они разобрали дело по косточкам и добрались до нас, — сказал Хэльярд. — И поплатились за это. — Генерал явно воспринял гибель людей как неприятный, неизбежный исход.

— Да, — согласился с ним Брэдфорд. — Но мы не знаем, как это случилось.

— Каким образом их убили? — недоверчиво переспросил генерал.

— Это нам Известно, — ответил заместитель госсекретаря. — Решение было принято чрезвычайно быстро и исполнено очень профессионально.

— Так что же тогда вы не понимаете? — В голосе Брукса послышалось раздражение.

— Их связи с Парсифалем.

— Но вы же сказали, что связь существует, — настаивал на своем старый политик. — Так есть она или нет?

— Должна быть. Мы пока не установили ее характера.

— Что-то я вас не совсем понимаю, — сказал генерал.

— Объясните с самого начала, Эмори, — вмешался президент. — Начните с Рима.

Брэдфорд согласно кивнул.

— Пять дней тому назад стратеги получили срочную шифровку от нашего человека в Риме подполковника Бейлора, рабочий псевдоним Браун. Он отвечает в регионе за проведение тайных операций и деятельность агентурной сети.

— Ларри Бейлор?

— Да, генерал.

— Классный офицер. Он стоит двадцати негров вроде тех, кого вы намерены исключить из военных училищ.

— Подполковник Бейлор — черный, господин посол.

— Я уже догадался об этом, господин заместитель госсекретаря.

— Ради Бога, Эмори, ближе к делу, — бросил Беркуист.

— Да, господин президент. Я продолжаю. В шифровке подполковника Бейлора шла речь о его встрече с... — Брэдфорд выдержал паузу и неохотно выдавил: — Майклом Хейвелоком.

— Коста-Брава, — пробормотал себе под нос генерал.

— Парсифаль, — добавил Брукс. Он на секунду замолчал, а затем продолжил протестующим тоном. — Но Хейвелок полностью вне игры. После того как он вышел из клиники и оставил службу, за ним велось наблюдение, каждый его шаг, как я надеюсь, изучался под микроскопом. Мы убеждены, что с ним ничего не связано. Абсолютно ничего.

— Меньше, чем ничего, — согласился человек из госдепа. — Действуя под нашим контролем, он согласился на преподавательскую работу в университете Конкорд, в Нью-Гэмпшире. Теоретически и практически он был полностью выведен из игры, и мы смогли вернуться к первоначальному сценарию.

— Что же изменилось? — поинтересовался генерал. — Что повлияло на ситуацию с Хейвелоком?

Брэдфорд опять помолчал и затем еще более неохотно произнес:

— Эта женщина. Каррас. Она появилась вновь, и Хейвелок увидел ее в Риме.