Наследие - Эль Кеннеди

Глава девять

Сабрина

Пятая ночь

В тюрьме муниципального комплекса люди снаружи слоняются, уткнувшись в телефоны, тогда как на стоянку постоянно приезжают такси, разгружаясь и подбирая постоянный поток изможденных, спотыкающихся туристов. Мы с Кевином выпрыгиваем из его «Лендровера» и спешим через потрескавшийся, неровный тротуар к главному входу. Не нужно много времени, чтобы заметить Брюса в вестибюле, который рядом с пальмой в горшке и работающим вентилятором выглядит просто безумно.

– Что, черт возьми, случилось? – спрашивает Кевин своего пораженного партнера.

– Я не уверен, что понял. – Брюс смотрит на меня, по лбу его бежит пот. – Французский у меня ужасный.

– У тебя была одна задача, дорогой. Вы двое отсутствовали всего час, – упрекает Кевин. – Как так случилось?

– Мы сидели в баре. У пристани для яхт, там, где караоке по четвергам и подают крепкий май-тай, – принимается объяснять Брюс. – Из ниоткуда появился и начал кричать на нас маленький человечек. Я не мог понять ни слова из того, что он говорил. Он весь кипел от злости и тыкал Такера пальцем в грудь. Я вмешался и заставил его уйти. Затем, примерно через пятнадцать минут, входят двое полицейских, надевают на Такера наручники и выводят. Я заплатил парню на скутере тридцать баксов, чтоб он одолжил мне его, и я смог последовать за ними сюда.

– И это все? – в смятении спрашиваю я. – Он больше ни с кем не разговаривал? На улице? Может, подрезал кого на дороге. Стукнул бампером?

– Нет, ничего подобного. Он даже в туалет не выходил. – Брюс проводит ладонью по лбу. Бедняга выглядит так, будто бежал туда с другого края острова. Лицо красное, рубашка липнет к коже. – Мне так жаль, Сабрина. Я не понимаю.

– Мы все выясним, – заверяет меня Кевин.

С его помощью в роли переводчика мы находим офицера, который провожает нас назад в главное отделение, чтобы увидеться с Такером. Он в камере с еще примерно двадцатью мужчинами. В основном молодыми пьяными американцами. Плюс ирландец, громко ругающийся с охранником, который игнорирует его, читая кулинарный журнал за маленьким столиком у стены.

Когда Такер видит, как я вхожу, он вскакивает на ноги и вцепляется в решетку.

– Сабрина, я клянусь…

– Две минуты, – рявкает офицер с сильным акцентом.

– Не беспокойся, я знаю, – говорю я Такеру. – Брюс нам все рассказал.

Он испускает долгий вздох и прислоняется к решетке.

– Адский отдых, да? – Он слабо улыбается. – Мне жаль. Не следовало уходить посреди разговора. Это было несправедливо.

– Все в порядке. Мы оба завелись.

– Я больше не хочу ссориться. – Он качает головой, как будто упрекая сам себя. – Мне жаль, что я умудрился сделать эту поездку еще хуже.

– Время вышло, – объявляет охранник с порога. Я оглядываюсь, прищурившись.

– Это не две минуты.

Мужчина в униформе лишь ухмыляется.

Обернувшись обратно к Такеру, я ободряюще ему улыбаюсь.

– Детка, я не для того три года провела в юридической школе Гарварда, чтобы позволить мужу сидеть за решеткой во время моего медового месяца. Смотри, как работает твоя женщина.

Вновь обратившись к помощи Кевина, мы заставляем прийти начальника смены, чтобы поговорить с ним. Очевидно, он тут единственный, кто свободно говорит по-английски. Я завожусь еще до того, как мужчина хотя бы поздоровался, и требую предъявить обвинительные документы и все доказательства, какие имеются против Такера.

В ответ он пытается отмахнуться от нас.

– Вы должны прийти завтра, – говорит он, пожимая плечами.

– Вовсе нет. Вы неправомерно задержали гражданина Америки, и я не уйду, пока не узнаю, что ему вменяют.

Мы ходим так по кругу, пока я не становлюсь такой занозой в заднице, что он идет искать бумаги, лишь бы избавиться от меня. Протокол оказывается на французском, поэтому Кевин переводит его для нас. По сути там сказано, что человек, который, по-видимому, приставал к Такеру и Брюсу, позвал полицейских, обвинив Такера в краже из своего магазина, вандализме и порче собственности.

– Быть того не может, – настаивает Брюс. – Я нагнал Такера прежде, чем он уехал, мы поехали сразу в бар. Мы больше нигде не останавливались.

Я хмурюсь.

– И мы с Таком не выходили из дома, если не считать визитов к вам, на пляж, и на рыбалку. Мы буквально были заключены внутри дома с того момента, как ступили на остров. Они взяли не того.

Я снова говорю офицеру на стойке регистрации, что мне нужно поговорить с начальником смены, который пытается незаметно наблюдать за нами с другой стороны двери за стойкой.

– Послушайте, вы заперли там моего клиента. – Я прищуриваюсь, глядя на дежурного. – Если кто-нибудь не выйдет поговорить со мной, я вернусь сюда с еще десятью адвокатами и послом США, и вам придется объяснять, почему вы заперли невиновного без каких-либо доказательств и отказываетесь предоставить ему доступ к его адвокату.

Офицер неохотно встает. За дверью происходит оживленный разговор, прежде чем к нам троим снова подходит начальник смены. И снова он пытается отделаться от нас, настаивая на том, что они должны задержать Такера до предъявления обвинений утром.

Я с вызовом наклоняю голову.

– Вы обыскали его, верно? Были ли украденное с ним?

Молчание служит достаточным ответом.

– Вы нашли украденное в джипе?

И вновь лишь угрюмое молчание.

– Нет. Потому что ваш истец указал не на того человека. Теперь, если хотите, я могу получить запись с камер видеонаблюдения нашего дома, данные GPS его джипа и мобильного плюс показания дюжины свидетелей, которые видели, как он сидел в баре, а затем я предъявлю иск вашему отделению за незаконное задержание. Или вы можете признать ошибку, и мы расстанемся с миром.

Еще немного попрепиравшись и минут сорок побродив по тесному, влажному вестибюлю, я, наконец, вижу, как мой муж выходит