Наследие - Эль Кеннеди

– Ты хочешь уехать? – Распластавшись на полу, он поворачивает голову, чтобы взглянуть на меня, лежащую лицом вниз на диване, потому что даже воздух, касающийся моей спины, ощущается словно миллион огненных муравьев, пирующих на моей плоти.

– Мы провели тут уже половину отдыха, и с такой скоростью мы умрем до того, как он окончится. Я скучаю по Джейми. Нескольких минут по телефону недостаточно. И кто знает, чем кормит ее твоя мама.

– Я тоже скучаю по ней, но с ней все в порядке. – Он садится, морщась, когда кончиком большого пальца случайно задевает сгоревший живот. – Я знаю, что все сложилось несколько неудачно, но у нас не будет другого шанса на время вдвоем, как только ты выйдешь на новую работу.

– Не напоминай.

Эта мысль неотступно преследует меня с момента выпуска. Я не приблизилась к принятию решения, тогда как стресс от страха ошибки нарастает, как будто мое горло заполняется песком. И, честно говоря, мне не нравится то, что Такер заставляет меня чувствовать вину еще сильнее, поскольку наш запоздавший медовый месяц катится к черту.

– Что за взгляд? – спрашивает он, читая меня как раскрытую книгу.

– Ничего.

– Сабрина.

Я тоже сажусь, пытаясь сдержать слова, которые крутятся у меня на языке. Но они все равно срываются.

– Мне жаль, что моя карьера все портит.

– Эй, я этого не говорил. Но, как бы то ни было, то, что тебе нужно выбрать между двумя одинаково привлекательными предложениями – не такая уж большая проблема. По крайней мере, ты в восторге от обоих вариантов.

– В отличие от тебя, да? Тебя, не удосужившегося сказать мне, что ты недоволен своей работой.

Он встает на ноги, его карие глаза цвета виски щурятся.

– Что ты хочешь услышать? Что мне нечем заняться в барах? Что они сами управляют собой, а мне – до чертиков скучно? – Он сжимает зубы. – Я собираю чеки, да, но я чувствую себя бесполезным.

– И ты должен был сказать мне это еще несколько месяцев назад, – говорю я тоном несколько более резким, чем мне хотелось бы.

– Ну, я сказал сейчас. Я умираю от скуки, но ничего не говорю, потому что стараюсь не давить на тебя еще сильнее.

– Значит, это моя вина, что ты несчастлив?

– Ты это сама себе придумала? – спрашивает он с горьким сарказмом. – Где ты это услышала, потому что я этого не говорил.

– Да все равно. Наверное, действительно, я сама себе все придумала.

Я поднимаюсь наверх, что фактически прекращает дискуссию. Но этого конфликта уже невозможно избежать. Мы лишь обошли проблему стороной, окунули пальцы ног в лужу негодования, о существовании которой я и не подозревала.

И лишь позже, когда солнце садится, это все всплывает на поверхность. Мы решаем прогуляться по пляжу, потому что оба сходим с ума, и ни один из нас не хочет признавать, что происходит, с тех самых пор, как этим утром мы проснулись раздраженными. Крышка гремит на кипящем котле, вода грозит перехлестнуть через край.

– Я серьезно, – говорю я, глядя прямо перед собой. – Давай просто поменяем билеты и улетим домой пораньше. Если мы собираемся просто сидеть, то с тем же успехом мы можем делать это дома вместе с дочерью.

Луна над нашими головами полная и яркая. Солнце опускается за горизонт, постепенно уступая место прохладному бризу с его густой влажностью, принося облегчение нашим пульсирующим солнечным ожогам.

– Господи, Сабрина, хоть раз ты можешь поставить во главу угла нас?

Я останавливаюсь как вкопанная, поворачиваясь к нему лицом.

– Прошу прощения?

– Ты меня слышала. Школа, работа, Джейми, даже чертово завещание для тебя важнее. Так или иначе, я всегда, мать его, оказываюсь в конце твоего списка приоритетов. Ты помнишь, зачем мы приехали сюда? – Такер сердито выдыхает. – Для того, чтобы провести немного времени вместе. Я никогда не вижу тебя дома. Мы не можем побыть наедине и пяти минут. И все не станет лучше, как только ты согласишься на эту идиотскую работу по девяносто часов в неделю.

– О, так вот как ты чувствуешь себя на самом деле, да? Это ты посоветовал мне принять предложение от более крупной фирмы.

– Потому что я знаю, что это то, чего ты действительно хочешь, – огрызается он в ответ, повышая голос.

– Так ты солгал.

– Дай мне передохнуть, Сабрина. – Он проводит руками по волосам, дергает за них. Как будто мое разочарование ничем не оправдано. – Тебе бы не понравилось заниматься гражданским правом. Тебе бы быстро наскучило, глупышка.

– А как насчет тебя?

– Что насчет меня?

Я едва не кричу.

– О боже, перестань быть мистером «На все согласен, всегда поддержу» и «Не волнуйся, дорогая, делай все, что захочешь, я буду в порядке». Один, мать его, раз просто скажи мне, чего ты хочешь?

На лице его появляется раздражение.

– Я хочу, чтобы моя жена была дома больше, чем пару часов в день!

Я отступаю, ошеломленная.

Такер выглядит не менее пораженным своей нехарактерной вспышкой гнева. Он делает вдох, его руки безвольно повисают.

– Но я молчу, потому что хочу поддержать тебя, что бы ты ни выбрала.

– А как насчет бара? Если я пойду на эту работу, не будет ли это значить, что ты застрянешь там?

– Я не знаю, что мне делать с баром. Мне важно, чтобы ты была счастлива.

– Как я должна быть счастлива, если ты постоянно на меня злишься? – Мне не интересен один из тех браков, в которых мы оба молча страдаем, порабощенные собственным выбором, пока не возненавидим друг друга. Я, конечно, не хочу этого для Джейми.

– Как я могу быть плохим парнем из-за того, что пытаюсь поддерживать тебя?

– Быть пассивно-агрессивным – не