Рассказ предка. Путешествие к заре жизни. - Ричард Докинз

Для тех из нас, кто с отвращением относится к половому неравенству, это – утешение надеждой, что от культурного многоженства, в отличие от многоженства грубой силы, довольно легко избавиться. На первый взгляд, это, кажется, случилось в таких обществах, как христианские (немормонские) общества, которые официально стали моногамными. Я говорю «на первый взгляд» и «официально», потому что есть также некоторые факты, что очевидно моногамные общества – не совсем то, чем они кажутся. Лаура Бетзиг (Laura Betzig)– историк с дарвинистским складом ума, и она обнаружила интригующие факты, что очевидно моногамные общества, как древний Рим и средневековая Европа, были в действительности скрыто полигинными. У богатого дворянина, или владельца поместья, возможно, была только одна законная жена, но фактически у него был гарем женщин-рабов или горничных, и жен и дочерей арендаторов. Бетзиг цитирует другие документы, что то же самое было верно для священников, даже для тех, кого считали холостыми.

Эти исторические и антропологические факты были отмечены некоторыми учеными как предположение, вместе с нашим умеренным половым диморфизмом, что мы эволюционировали в условиях полигинного режима размножения. Но половой диморфизм – не единственный указатель, который нам может дать биология. Другой интересный знак из прошлого – размер яичек.

У наших ближайших родственников, шимпанзе и бонобо, очень большие яички. Эти виды не полигинны, как гориллы, и при этом не моногамны, как гиббоны. Самки шимпанзе в период течки обычно совокупляются с больше чем одним самцом. Этот образец разнородного спаривания – не многомужие, означающее устойчивое соединение одной самки с больше чем одним самцом. Он не представляет собой простой пример полового диморфизма. Но это подсказало британскому биологу Роджеру Шорту (Roger Short) объяснение больших яичек: гены шимпанзе были переданы в поколениях через сперматозоиды, которые должны были бороться в соперничестве с конкурирующей спермой нескольких самцов в одной и той же самке. В таком мире имеет значение абсолютное количество сперматозоидов, и это требует больших яичек. У самцов горилл, с другой стороны, маленькие яички, но могучие плечи и огромная резонирующая грудь. Гены гориллы конкурируют через поединки между самцами и демонстративные угрозы в завоевании самок, что дает преимущество при последующем соперничестве спермы внутри самки. Шимпанзе конкурируют через представительство спермы во влагалищах. Поэтому гориллы декларируют половой диморфизм и маленькие яички, в то время как шимпанзе имеют большие яички и слабый половой диморфизм.

Отношение между массой яичек и массой тела.

Каждая точка представляет вид приматов. Адаптировано от Harvey and Pagel.

Мой коллега Пол Харви с рядом сотрудников, включая Роджера Шорта, опробовал идею использовать сравнительные свидетельства от обезьян. Они взяли двадцать видов приматов и взвесили их яички. Что ж, на самом деле они пошли в библиотеку и собрали изданную информацию относительно масс яичек. Большим животным, очевидно, свойственно иметь большие яички, чем у маленьких животных, таким образом, нужно было сделать поправку на это. Их метод был таким же, как изложенный в «Рассказе Умельца» в отношении мозга. Они определили для каждой обезьяны точку на графике массы яичек относительно массы тела и, по тем же причинам, которые мы отметили в «Рассказе Умельца», взяли логарифмы обоих. Точки легли вдоль прямой линии, от мартышек в основании до горилл наверху. Как и с мозгом, был интересен вопрос, у каких видов относительно большие яички для их размера, а у каких маленькие. Из всех точек, рассеянных вдоль линии, какие лежали выше линии, а какие ниже?

Результаты наводят на размышления. Закрашенные черные отметки представляют животных, которые похожи на шимпанзе в том, что самки имеют больше чем одного партнера, и где поэтому, вероятно, будет конкуренция спермы. Сами шимпанзе – черный кружок сверху. Светлые кружки –животные, системы размножения которых не приводят к большой конкуренции спермы, также потому что они – содержатели гаремов, как гориллы (светлый кружок далеко справа), или они истинно моногамны, как гиббоны.

Разделение между светлыми и закрашенными кружками убедительно (В диаграммы подобного рода важно включать только независимые друг от друга данные, иначе Вы можете необоснованно завысить результат. Харви и коллеги стремились избежать этой опасности, считая рода вместо видов. Это — шаг в правильном направлении, но идеальное решение заключается в том, к чему настоятельно призывал Марк Ридли в «Объяснении органического многообразия» и что полностью подтверждал Харви: смотрите на само генеалогическое дерево и не считайте ни виды, ни рода, а независимые развития интересующих особенностей.), у нас, кажется, есть подтверждение гипотезе соперничества спермы. И теперь, конечно, мы хотим узнать, где на графике располагаемся мы. Насколько большие наши яички? Наше положение на графике (см. маленький вертикальный крестик) близко к орангутану. Мы, кажется, относимся к группе светлых кружков, а не закрашенных черным. Мы не похожи на шимпанзе, и, вероятно, не должны были состязаться количеством спермы в нашей эволюционной истории. Но этот график ничего не говорит о том, была ли похожа система размножения в нашем эволюционном прошлом на горилл (гарем) или гиббонов (преданное единобрачие). Это отсылает нас назад к свидетельствам полового диморфизма и антропологии, оба они предполагают умеренное многоженство: небольшая тенденция в направлении гаремов.

Если существуют несомненные данные, что наши недавние эволюционные предки были слабо полигинными, я надеюсь, не нужно говорить о том, что это не должно использоваться для оправдания той или иной моральной или политической позиции. «Вы не можете получить то, что должно быть, из того, что есть», (Дэвид Юм – прим. Пер.) – говорилось так часто, что это рискует стать утомительным. И, тем не менее, в нашем случае это верно. Давайте поспешим на наше следующее свидание.

СВИДАНИЕ 12. НЕПОЛНОЗУБЫЕ

На Свидании 12, приблизительно 95 миллионов лет назад, во времена нашего прародителя в 35-миллионном поколении мы встречаем неполнозубых странников из Южной Америки, которая в то время довольно недавно оторвалась от Африки и была очень большим островом – необходимое обстоятельство, способствовавшее развитию уникальной фауны. Неполнозубые – довольно необычная группа млекопитающих, состоящая из броненосцев, ленивцев, муравьедов и их вымерших родственников. Их название, xenarthrans, означает «чужестранные суставы», имеется в виду особый способ соединения их позвоночных суставов друг с другом: у них есть дополнительные сочленения между поясничными позвонками, что укрепляет опору для рытья, которым занимаются так многие из них. Среди муравьедов лишь южноамериканские – неполнозубые. Другие млекопитающие, такие как панголины и трубкозубы, также едят муравьев и названы, соответственно, чешуйчатыми муравьедами и муравьиными медведями. Всех «муравьедов», между прочим, можно было бы с таким же успехом назвать термитоядными – они очень любят термитов.

У неполнозубых есть свой рассказ о Южной Америке, и рассказать его выпало броненосцу. Мы рассмотрим разнообразие неполнозубых непосредственно в ходе рассказа.

Рассказ Броненосца

Говоря зоологическим языком, Южная Америка – своего рода гигантский Мадагаскар. Как Мадагаскар, она откололась от Африки, но с западной, а не с восточной стороны, приблизительно в то же время или немного позже, чем Мадагаскар. Как Мадагаскар, Южная Америка была отделена от остальной части мира в течение большей части периода развития млекопитающих. Ее длительная изоляция, которая закончилась лишь приблизительно 3 миллиона лет назад, привела к тому, что Южная Америка стала гигантским естественным экспериментом, достигшим высшей точки в уникальной и очаровательной фауне млекопитающих. Как Австралия, но в отличие от Мадагаскара, фауна Южной Америки была богата сумчатыми. В случае Южной Америки сумчатые заполнили большинство плотоядных ниш. В отличие от Австралии, в Южной Америке также было много плацентарных (несумчатых) млекопитающих, включая броненосцев и других неполнозубых, и различных уникальных южноамериканских «копытных», теперь полностью вымерших, которые эволюционировали совершенно независимо от парнокопытных и непарнокопытных остального мира.

Мы уже видели, что обезьяны и грызуны пришли в Южную Америку, вероятно, благодаря отдельным случаям переправы на плотах после того, как континент оторвался от Африки. Когда обезьяны и грызуны прибыли, они обнаружили гигантских наземных ленивцев, неуклюжих наземных кузенов нынешних древесных ленивцев. Наземные ленивцы часто изображаются стоящими вертикально на задних ногах, чтобы кормиться деревьями, и они, возможно, также ломали их, как делают нынешние слоны. Наибольшие из них действительно были сопоставимы по размеру со слонами, шесть метров длиной и от трех до четырех тонн весом. Наземные ленивцы (кроме самых больших из них) проникли через Северную Америку с такого далекого севера, как Аляска.