Рассказ предка. Путешествие к заре жизни. - Ричард Докинз

Рассказ Гиппопотама

Гиппопотам (Hippopotamus amphibius) в своей стихии. Два вида гиппопотама живут сегодня в Африке (второй – карликовый гиппопотам, Hexaprotodon liberiensis), но окаменелые останки указывают, что, вероятно, три вида гиппопотамов жили на Мадагаскаре незадолго до голоцена. [Иллюстрация добавлена переводчиком.]

Когда я был школьником, изучающим греческий язык, я узнал, что «гиппо» обозначает «лошадь», а «потамос» – «реку». Гиппопотамы были речными лошадьми. Позже, когда я бросил греческий и изучал зоологию, я был не очень смущен, узнав, что гиппопотамы все-таки не были близки к лошадям. Вместо этого они вместе со свиньями были твердо классифицированы среди парнокопытных или антракотериев. Затем я узнал нечто настолько шокирующее, что все еще отказываюсь верить этому, но, похоже, приходится это признать. Самые близкие живые родственники гиппопотамов – киты. Даже парнокопытные включают китов! У китов, само собой разумеется, нет копыт вообще, ни парных, ни непарных. Действительно, у них нет копыт, поэтому будет меньше путаницы, если мы применим научное название антракотерии (artiodactyls) (что фактически обозначает всего лишь «парнокопытное» по-гречески, таким образом, изменение имени помогает не очень сильно). Для полноты я должен добавить, что аналогичное название для отряда лошади – Perissodactyla (греческое название непарнокопытных). Киты, как теперь свидетельствуют серьезные молекулярные доказательства, являются парнокопытными. Но так как они ранее были помещены в отряд китообразных, и так как «парнокопытные» было также известным названием, был выдуман новый таксон: китопарнокопытные (Cetartiodactyla). Киты – чудеса света. Они включают наибольшие организмы, которые когда-либо перемещались. Они плавают благодаря попеременным движениям позвоночника вверх и вниз, произошедших от галопа млекопитающих, в противоположность волнообразным поперечным движениям из стороны в сторону плывущей рыбы или бегущей ящерицы (Или, по-видимому, плывущего ихтиозавра, который в других отношениях  был похож скорее на дельфина, за исключением красноречивого вертикального хвоста, который у дельфина горизонтален, чтобы галопировать по морю.), передние конечности используются для управления и стабилизации. Снаружи не видно никаких задних конечностей вообще, но у некоторых китов имеется маленький остаточный таз и кости ног, сокрытые глубоко в их телах. Не трудно предположить, что киты – более близкие кузены парнокопытных, чем любых других млекопитающих. Возможно, немного странно, но не потрясающе признать, что некоторый отдаленный предок ответвился в одну сторону и последовал в море, дав начало китам, в то время как другой ответвились в другую, произведя всех парнокопытных. Потрясающе то, что, согласно молекулярным свидетельствам, киты располагаются среди парнокопытных. Гиппопотамы – более близкие кузены китов, чем чьи-либо еще, включая других парнокопытных, таких как свиньи (Между прочим, мы были неправы, когда отнесли гиппопотамов к группе, наиболее близкой к свиньям среди парнокопытных. Молекулярные доказательства свидетельствуют, что сестринской группой к ветви кита/гиппопотама являются жвачные: коровы, овцы и антилопы. Свиньи располагаются за пределами их всех.). В своем путешествии в прошлое странствующие гиппопотамы и странствующие киты объединяются друг с другом, «прежде чем» оба они присоединяются к жвачным, а затем к другим парнокопытным, таким как свиньи. Киты – удивительное включение, которое я скромно упомянул, когда представлял китопарнокопытных в этом Свидании. Это известно как гипотеза Whippo.

Все это подразумевает, что мы верим молекулярным доказательствам (Молекулярным доказательством этой радикальной точки зрения является то, что я упомянул в «Рассказе Гиббона» как Редкое Геномное Изменение (RGC). Весьма опознаваемые мобильные генетические элементы обнаружены в особых местах в геноме, и, по-видимому, унаследованы от предка гиппопотама/кита. Хотя это — очень сильное доказательство, однако разумно рассматривать также ископаемые.). О чем говорят ископаемые? К моему первому удивлению, новая теория согласуется с ними весьма неплохо. Большинство крупных отрядов млекопитающих (хотя и не их подразделения) – уходят корнями далеко в прошлое, в эпоху динозавров, как мы заметили при рассмотрении Большой Меловой катастрофы. Свидание 10 (с грызунами и кроликами) и Свидание 11 (которого мы только что достигли) происходят в меловом периоде в разгар господства динозавров. Но все млекопитающие в те дни были довольно маленькими, похожими на землеройку существами, независимо от того, предстояло ли стать их соответствующим потомкам мышами или гиппопотамами. Реальный рост разнообразия млекопитающих внезапно начался после того, как динозавры вымерли 65.5 миллионов лет назад. Именно тогда млекопитающие были в состоянии освоить все ниши, освобожденные динозаврами. Большой размер тела был лишь одним, что стало возможным для млекопитающих только после ухода динозавров. Процесс дивергентной эволюции был быстр, и огромное число млекопитающих всех размеров и форм бродило по земле в течение 5 миллионов лет после «освобождения». Пять – десять миллионов лет спустя, с позднего палеоцена до ранней эоценовой эпохи, появилось обилие ископаемых парнокопытных.

Еще 5 миллионов лет спустя, в раннем и среднем эоцене мы обнаруживаем группу, названную археоцеты. Название подразумевает «древние киты», и большинство авторов признают, что среди этих животных должны быть предки современных китов. Самый древний из них, пакицет (Pakicetus) из Пакистана, кажется, проводил, по крайней мере, часть своего времени на земле. Более поздние включают неудачно названного базилозавра (Basilosaurus) (неудачно не из-за базилика, а потому что -завр (saurus) означает ящерицу: когда базилозавр был впервые обнаружен, он считался морской рептилией, и правила присвоения имен твердо расставляют приоритеты, даже притом, что мы теперь знаем больше) (Знаменитый викторианский анатом Ричард Оуэн попытался изменить название на зеуглодон, и Геккель последовал примеру его филогенеза. Но мы упорно используем базилозавр.). Базилозавр имел очень длинное тело и был бы хорошим кандидатом на то, чтобы считаться легендарной гигантской морской змеей, если бы не был давно вымершим. В то время, когда киты были представлены существами, подобными базилозавру, современные предки гиппопотама, возможно, были членами группы, названной антракотерии (anthracotheres), некоторые реконструкции которых делают их весьма похожими на гиппопотамов.

Возвращаясь к китам, каковы были предшественники археоцетов, прежде чем те вернулись в воду? Если молекулы правы, что киты ближе всего к гиппопотамам, было бы заманчиво искать их предков среди ископаемых, предоставляющих некоторые доказательства своей травоядности. С другой стороны, ни один современный кит или дельфин не травояден. Совершенно не связанные с ними дюгони и ламантины, между прочим, демонстрируют, что для чисто морского млекопитающего вполне возможно иметь чисто травоядную диету. Киты питаются любыми планктоновыми ракообразными (усатые киты), рыбой или кальмарами (дельфины и большинство зубатых китов); или большой добычей, такой как тюлени (дельфины-косатки). Это заставило людей искать предков китов среди наземных хищных млекопитающих, начиная с собственного предположения Дарвина, иногда высмеиваемого, хотя я никогда не понимал почему:

В Северной Америке Хирном был замечен черный медведь, плавающий в течение многих часов с широко открытым ртом, вылавливающий таким образом, подобно киту, насекомых в воде. Даже в столь чрезвычайном случае как этот, если ресурсы насекомых были постоянными и при отсутствии в данной местности лучше приспособленных конкурентов я не вижу трудностей для превращения представленных медведей с помощью естественного отбора во все более водных в своем строении и привычках, со все большими и большими ртами, пока не было создано существо столь же чудовищное, как кит («Происхождение видов», 1859, стр. 184).

Замечу, что это предположение Дарвина иллюстрирует важную общую суть эволюции. Медведь, замеченный Херном, был, очевидно, предприимчивой особью, внедряющей необычную для своего вида привычку. Я подозреваю, что новые значительные отклонения в эволюции часто начинаются именно так, с образца нестандартного мышления особи, которая обнаруживает новую и полезную уловку и учится ее усовершенствовать. Если затем привычке подражают другие, включая, возможно, собственных детенышей особи, возникает новое давление отбора. Естественный отбор одобрит генетическую предрасположенность к способности изучить новую уловку и часто следовать ей. Я подозреваю, что «инстинктивные» привычки питания, такие как выстукивание дерева дятлами и разбивание моллюсков дроздами и морскими выдрами, начинались подобным образом (У этой идеи есть название, эффект Болдуина, хотя идея была независимо предложена Ллойдом Морганом (Lloyd Morgan) в том же самом году и Дугласом Сполдингом (Douglas Spalding) ранее. Я следую маршрутом Алистера Харди (Alister Hardy's), развившего ее в «Живом потоке». По некоторым причинам она является излюбленной для мистиков и мракобесов.).