Рассказ предка. Путешествие к заре жизни. - Ричард Докинз

В течение долгого времени люди, просматривающие доступные ископаемые в поисках возможных предшественников археоцетов, отдавали предпочтение мезонихидам, большой группе наземных млекопитающих, которые процветали в эпоху палеоцена, сразу после исчезновения динозавров. Мезонихиды, похоже, были в значительной степени хищными или всеядными, как дарвиновский медведь, и они соответствуют тому, о чем все мы – до того, как постигли теорию гиппопотама – думали, как о возможных предках кита. Вдобавок милый факт, касающийся мезонихид: у них были копыта. Они были копытными хищными животными, возможно, немного похожими на волков, но бегающими на копытах (Внушающий страх эндрюсарх был одним из них.)! Могли ли они затем дать начало парнокопытным, так же как к китам? К сожалению, идея определенно не вписывается в теорию гиппопотамов. Даже притом, что мезонихиды, похоже – кузены нынешних парнокопытных (и есть причины этому верить, кроме их копыт), они не ближе к гиппопотамам, чем ко всем остальным парнокопытным. Мы продолжаем возвращаться к вызывающим шок молекулярным свидетельствам: киты не только кузены всех парнокопытных, они располагаются среди парнокопытных, ближе к гиппопотамам, чем гиппопотамы к коровам и свиньям.

Собрав все вместе, мы можем сделать следующий обзор прямой хронологии. Молекулярные свидетельства помещают раскол между верблюдами (плюс ламы) и остальными парнокопытными 65 миллионов лет назад, более или менее точно, когда вымерли последние динозавры. Не думайте, между прочим, что общий предок выглядел подобно верблюду. В то время все млекопитающие были более или менее похожи на землероек. Но 65 миллионов лет назад «землеройки», впоследствии давшие начало верблюдам, откололись от «землероек», давших начало всем остальным парнокопытным. Раскол между свиньями и остальными (главным образом жвачными) имел место 60 миллионов лет назад. Раскол между жвачными и гиппопотамами произошел приблизительно 55 миллионов лет назад. Затем, вскоре после этого, линия кита отделилась от линии гиппопотама, считается, приблизительно 54 миллиона лет назад, что дает время для примитивных китов, таких как полуводный пакицет, чтобы развиться 50 миллионов лет назад. Зубатые и беззубые киты разделились намного позже, приблизительно 34 миллиона лет назад, в то время, которому соответствуют самые ранние из найденных ископаемых беззубых китов.

Возможно, я немного преувеличивал, когда давал понять, что классический зоолог как я должен быть, безусловно, огорчен открытием родственной связи кита с гиппопотамом. Но позвольте мне объяснить, почему я был искренне смущен, когда впервые прочитал об этом несколько лет назад. Не только потому, что это отличалось от того, что я изучал студентом. Это вообще не встревожило бы меня, фактически я нашел бы это положительно оживляющим. Меня обеспокоило, и все еще беспокоит до некоторой степени сейчас, то, что это, казалось, подрывало все обобщения, которые можно было бы сделать в классификации животных. Жизнь молекулярного таксономиста слишком коротка, чтобы позволить себе попарное сравнение каждого вида с любым другим видом. Вместо этого он берет два или три вида, скажем, китов и предполагает, что они представляют всех китов как группу. Это равносильно предположению, что киты – ветвь, разделяющая общего предка, которого они не разделяют с другими животными, с которыми делается сравнение. Другими словами, предполагается, что не имеет значения, какого кита Вы берете, чтобы представлять всех. Точно так же, испытывая недостаток во времени, чтобы проверить каждый вид, скажем, грызунов или парнокопытных, мы могли бы взять образцы крови (На самом деле, кровь — не лучший источник ДНК у млекопитающих, потому что, необычно для позвоночных животных, их красные кровяные тельца не имеют ядер.) крысы и коровы. Не имеет значения, какое парнокопытное Вы берете, чтобы сравнить с репрезентативным китом, потому что снова мы предполагаем, что парнокопытные – надежная ветвь, таким образом, не имеет никакого значения, берем ли мы корову, свинью, верблюда или гиппопотама.

Но теперь нам говорят, что это действительно имеет значение. Кровь верблюда и кровь гиппопотама действительно дадут различные результаты при сравнении с кровью кита, потому что гиппопотамы – более близкие кузены китов, чем верблюдов. Смотрите, к чему это нас приводит. Если мы не можем доверять тому, что парнокопытные поведут себя как цельная группа, представляя ее любым из них, как мы можем убедиться, что группа остается целой? Можем ли мы хотя бы предположить, что гиппопотамов можно рассматривать вместе, и поэтому не имеет значения, выбираем ли мы карликового или обычного гиппопотама для сравнения с китами? Что, если киты ближе к карликовым, чем к обычным гиппопотамам? Фактически мы, вероятно, можем исключить это, потому что ископаемые факты свидетельствуют, что два вида гиппопотамов отделились друг от друга уже во время нашего отделения от шимпанзе, что действительно оставляет слишком мало времени для эволюции всех различных видов китов и дельфинов.

Более проблематично, остаются ли целыми все киты. На первый взгляд, зубатые и беззубые киты могли бы хорошо представлять две абсолютно отдельных линии, вернувшихся с суши в море. Действительно, такая возможность часто отстаивалась. Молекулярные таксономисты, которые демонстрировали родственные связи гиппопотама, очень благоразумно брали ДНК и зубатого, и беззубого кита. Они обосновали, что эти два кита – действительно намного более близкие кузены друг друга, чем гиппопотама. Но снова же, как мы узнаем, что «зубатые киты» остаются целым как группа? И то же самое для «беззубых китов»? Возможно, все беззубые киты связаны с гиппопотамом, кроме малого полосатика, который связан с хомяком. Нет, я не полагаю, что это так, и я действительно думаю, что беззубые киты – объединенная ветвь, разделяющая общего предка, который не разделяется больше никем, кроме беззубых китов. Но Вы можете увидеть, как открытие гиппопотама/кита поколебало уверенность?

Мы могли бы вернуть свою уверенность, если бы нашли серьезное основание, почему киты могли бы быть особенными в данном отношении. Если киты – прославленные парнокопытные, то они – парнокопытные, которые внезапно оторвались от земли, говоря эволюционным языком, оставив позади остальных парнокопытных. Их самые близкие кузены, гиппопотамы, оставались относительно статичными, как нормальные репрезентативные парнокопытные. Что-то произошло в истории китов, что заставило их включить эволюционное ускорение. Они эволюционировали настолько быстрее, чем все остальные парнокопытные, что их происхождение от этой группы было неясно, пока молекулярные таксономисты не пришли и не раскрыли его. Так что же особенного в истории китов?

Когда Вы пишете подобное, решение само спрыгивает со страницы. Покинуть землю и стать совершенно водным – это немного похоже на выход в космос. Когда мы выходим в космос, мы невесомы (не потому, между прочим, что мы оказываемся далеко от земной гравитации, как многие люди думают, а потому что мы пребываем в свободном падении, как парашютист прежде, чем дернет рипкорд). Кит плавает. В отличие от тюленя или черепахи, которые все еще появляются на земле для размножения, кит никогда не прекращает плавать. Он никогда не должен бороться с силой тяжести. Гиппопотам проводит время в воде, но он все еще нуждается в крепких, подобных стволам деревьев ногах с сильными мускулами для передвижения по земле. Киту не нужны ноги вообще, и действительно у него их нет. Считайте китов теми, кем хотели бы быть гиппопотамы, если бы только они могли освободиться от тирании силы тяжести. И конечно, есть очень много других необычных вещей для тех, кто все время живет в море, и это заставляет казаться намного менее удивительным тот факт, что эволюция кита должна была резко ускориться, как это и произошло, оставив гиппопотамов привязанными к земле, и оставаясь среди парнокопытных. Это означает, что я излишне впадал в отчаяние несколько абзацев назад.

Почти то же самое произошло и в другом направлении, 300 миллионами лет ранее, когда наши предки-рыбы вышли из воды на сушу. Если киты – возвеличенные гиппопотамы, то мы – возвеличенные двоякодышащие. Появление безногих китов среди парнокопытных, оставивших других парнокопытных «позади», не должно казаться более удивительным, чем появление четвероногих наземных животных от одной специфической группы рыб, оставивших «позади» других рыб. Так, во всяком случае, я логически объясняю родство кита с гиппопотамом и возвращаю свое потерянное зоологическое спокойствие.

Эпилог к «Рассказу Гиппопотама»

Зоологическое спокойствие – не уставать поражаться. Когда эта книга была в своей заключительной стадии подготовки, мое внимание было привлечено к следующему. В 1866 году великий немецкий зоолог Эрнст Геккель (Ernst Haeckel) составил схематичное эволюционное дерево млекопитающих. Я часто видел все дерево, воспроизведенное в историях зоологии, но никогда прежде не обращал внимания на положение китов и гиппопотамов в схеме Геккеля. Киты, как и сегодня – «китообразные» («Cetacea»), и Геккель прозорливо разместил их близко к парнокопытным. Но действительно потрясающе – куда он поместил гиппопотамов. Он назвал их нелицеприятным названием «тучные» («Obesa»), и классифицировал их не как парнокопытных, а как крошечный отросток на ветви, приводящей к китообразным (Геккель, впрочем, не все понимал правильно. Он помещал сирен (дюгоней и ламантинов) к китам.). Геккель классифицировал гиппопотамов как сестринскую группу к китам: гиппопотамы, в его понимании, были более близко связаны с китами, чем со свиньями, и все трое были более близко связаны друг с другом, чем с коровами.