Братская ГЭС - Евгений Евтушенко

          Б р а т с к а я   Г Э С

о б р а щ а е т с я   к   п и р а м и д е:

Пирамида,          снова и сноваутверждаю с пеной у рта:революций первоосноваесть не злоба,               а доброта.Если слезы сквозь крыши льются,строй лишь внешне несокрушим,и заваривается              революция,и заваливается               режим.Вот я вижу:            летят воззвания,уголь - мастеру-гаду в рот,и во мне - не воды взвывания,а неистовых стачек рев.И Россия идет к избавленью,кровью тысяч землю багря,сквозь централы, расстрел на Лене,сквозь Девятое января.И в боях девятьсот пятого,и в маевках, флагами машущих, -всюду брезжит светло,незапятнаннояснолобость симбирского мальчика.Кто-то ночью,              петляя, смывается,кто-то прячет шрифты под полой,и, как лава, из глоток в семнадцатомсокрушающее:             «Долой!»Но вновь,          оттирая правду назад,неправда к власти протискивается.И вот,       пирамида,                 взгляни:                          Петроград.Временное правительство.

Под вихрь витийственных словечек,о славе грезя мировой,скакнул в премьеры человечекс вертлявой полой головой.

Он восклицал о прошлом горько.Он лясы лисанькой точил,а потихоньку-полегонькувсе то же прошлое тащил.

«Народ! Народ!» -                  кричал под марши,но лучше уж бесстыдный гнет,чем угнетать народ, как раньше,крича:       «Да здравствует народ!»

Следили Зимнего колонныловчилу в шулерском дымус крапленной мастерски колодойминистров, надобных ему.

Он передергивал шикарно,но пальцы чувствовали крах.Так шла игра. Менялись карты,но оставался тот же крап.

А в Зимнем все еще банкеты.Бокалы узкие звенят,и дарят девочки букеты,как это дамы им велят.

И в залах звон, как будто бал там,и подхорунжий с алым бантомпри николаевских усахстоит у двери на часах.

И вот, подняв бокал с шампанским,встает премьер с лицом шаманским,с просветом в хилых волосах.

Здесь революцией клянутся,за революцию здесь пьют,а сами ссорятся, клюютсяи все на свете продают.

У них интриги и раздоры,хоть о единстве и галдят,и Ярославли и Ростовына них презрительно глядят.

Их презирают и солдаты,и те, кто сеют и куют,и человеки, что салатыим, изгибаясь, подают.

С усмешкой сумрачной и странной,сосредоточен, хитроват,на их машины под охранойглядит рабочий Петроград.

Он видит, видит их бессилье.Еще немного - и пора...Игра в правительство России -всегда опасная игра.

Глядит пирамида,                 как тяжко, огромно,сопя,      разворачивается «Аврора»,как прут на Зимний орущие тысячи...Глядит пирамида                все так же скептически:«Я вижу:         мерцают в струенье дождяштыки - с холодной непримиримостью,но справедливость, к власти придя,становится несправедливостью.Людей существо - оно таково...Кто-то из древних молвил:чтобы понять человека,                       егонадо представить мертвым.Тут возразить нельзя ничего.Согласна, но лишь отчасти.Чтобы понять человека,                       егонадо представить у власти».Но Братская ГЭС                в свечении брызггрохочет потоком вспененным:«А ты в историю снова всмотрись.Тебе я отвечу Лениным!»

ИДУТ ХОДОКИ К ЛЕНИНУ

Проселками          и селеньямис горестями,            боленьямиидут     ходоки           к Ленину,идут ходоки к Ленину.Метели вокруг свищут.Голодные волки рыщут.Но правду крестьяне ищут,столетьями            правду ищут.Столькие их поколения,емелек и стенек видевшие,шли,     как они,              к Ленину,но не дошли,             не выдюжили.Идут ходоки,             зальделые,все, что наказано, шепчут.Шаг    за себя делают.Шаг -      за всех недошедших.А где-то в Москве                  Ленин,пришедший с разинской Волги,на телеграфной лентеих видит          сквозь все сводки.Он видит:          лица опухли.Он слышит хрипучий кашель.Он знает:          просят обувкинесуществующей каши.Воет метель,             завывает.Мороз ходоков              корежит,и Ленин        себя забывает -о них      он забыть                не может.Он знает,          что все идеи -только пустые «измы»,если забыты на делерусские слезные избы....Кони по ленте скачут.Дети и женщины плачут.Хлеб     кулаки            прячут.Тиф и холера маячат.И, ветром ревущим                   накрениваемые,по снегу,          строги и суровы,идут ходоки            к Ленину,похожие на сугробы.Идут     ходоки             полями,идут     ходоки            лесами,Ленин -        он и Ульянов,и Ленин -          они сами.И сквозь огни,                 созвездья,выстрелы,          крики,                 моленья,невидимый,            с ними вместеидет к Ленину              Ленин...А ночью ему не спитсяпод штопаным одеялом.Метель ворожит:                «Не сбытьсявеликим твоим идеалам!»Как заговор,             вьется поземка.В небе       за облакамесяц,       как беспризорник,прячется        от ЧК.«Не сбыться! -              скрежещет разруха. -Я все проглочу бесследно!»«Не сбыться! -              как старая шлюха,неправда гнусит. -                  Я бессмертна!»«В грязь!» -              оскалился голод.«В грязь!» -              визжат спекулянты.«В грязь!» -              деникинцев гогот.«В грязь!» -              шепоток Антанты.Липкие,        подлые,                 хитрые,всякая разная мразьржут,      верещат,                хихикают:«В грязь!          В грязь!                   В грязь!»Метель панихиду выводит,но вновь - над матерью-Волгойидет он        просто Володейи дышит простором,                  волей.С болью невыразимойволны взметаются,                брызжут.В них,       как в душе России,Стенькины струги брезжут.Волга дышит смолисто,Волга ему протяжно:«Что,      гимназист из Симбирска,тяжко быть Лениным,                    тяжко?!»Не спится ему,               не спится.но сквозь разруху, метелион видит живые лица,словно лицо идеи.И за советом к селеньям,к горестям          и боленьямидет     ходоком            Ленин,идет     ходоком             Ленин...

«Да, благороден,                 да, озарен, -в ответ пирамида устало, -но зря на людей надеется он.Я,   например,             перестала.Жалко мне Ленина:                  идеалист.Цинизм       уютней.               Цинизм                      не обманывает...»А Братская ГЭС:                «Ты вокруг оглядись:нет,     он обманывает,                    он обламывает.Я   не за сладенько робких маниловыхв их благодушной детскости.Я   за воинственных,                     а не молитвенныхидеалистов действия!За тех,        кто мир переделывать взялся,за тех,        кто из лжи и невежествавсе человечество                 за волосытащит,       пусть даже невежливо.Оно упирается,              оно недовольно,не понимая сразу того,что иногда ему делают больнотолько затем,              чтоб спасти его...»Но пирамида остроугольносмотрит:         «Ну что же, нас время рассудит.Что, если только и будет больно,ну, а спасенья не будет?И в чем спасенье?                  Кому это нужно -свобода,         равенство,                    братство всемирное?Прости,        повторяюсь я несколько нудно,но люди -          рабы.                Это азбучно, милая...»Но Братская ГЭС восстает против рабского.Волны ее гудят, не сдаются:«Я знаю и помню                 другую азбуку -азбуку революции!»

АЗБУКА РЕВОЛЮЦИИ