Эмма - Джейн Остин

"Oh!Miss Woodhouse, what do you think has happened!" which instantly burst forth, had all the evidence of corresponding perturbation.

«Ах, мисс Вудхаус, подумайте, что случилось!» — свидетельствовало, что душа эта в неописуемом волненье.

As the blow was given, Emma felt that she could not now shew greater kindness than in listening; and Harriet, unchecked, ran eagerly through what she had to tell.

Удар был нанесен, а значит, поняла Эмма, лучшее, что можно сделать для нее, — это выслушать, не перебивая; и Гарриет, захлебываясь, еле переводя дух, выложила перед нею то, с чем пришла.

"She had set out from Mrs. Goddard's half an hour ago—she had been afraid it would rain—she had been afraid it would pour down every moment—but she thought she might get to Hartfield first—she had hurried on as fast as possible; but then, as she was passing by the house where a young woman was making up a gown for her, she thought she would just step in and see how it went on; and though she did not seem to stay half a moment there, soon after she came out it began to rain, and she did not know what to do; so she ran on directly, as fast as she could, and took shelter at Ford's."—Ford's was the principal woollen-draper, linen-draper, and haberdasher's shop united; the shop first in size and fashion in the place.—"And so, there she had set, without an idea of any thing in the world, full ten minutes, perhaps—when, all of a sudden, who should come in—to be sure it was so very odd!—but they always dealt at Ford's—who should come in, but Elizabeth Martin and her brother!—Dear Miss Woodhouse! only think.

Она вышла от миссис Годдард полчаса назад — испугалась, что пойдет дождь, он грозил начаться с минуты на минуту, — но подумала, что успеет прежде добраться до Хартфилда, ежели пойдет быстрым шагом, а как дорога ей лежала мимо дома, где живет девушка, которая шьет для нее платье, то она решила, что забежит взглянуть, как подвигается работа, пробыла там, кажется, всего полминутки, но когда пошла дальше, все-таки полил дождь, — что было делать? — она пустилась во всю прыть прямо к Форду и укрылась там.Форд был торговец сукнами, полотняным и мелочным товаром; все это, вместе взятое, продавалось в лавке, которую он содержал, — самой большой и модной в Хайбери.И вот просидела она там, наверно, целых десять минут, ни о чем таком не помышляя, ничего не подозревая, как вдруг входит — кто бы вы думали? — это так удивительно, хотя, правда, они всегда покупают у Форда, — входит не кто иной, как Элизабет Мартин и с нею ее брат.— Дорогая мисс Вудхаус, вообразите только!

I thought I should have fainted.

Мне чуть дурно не стало!

I did not know what to do.

Я не знала, что делать.

I was sitting near the door—Elizabeth saw me directly; but he did not; he was busy with the umbrella.

Я сидела прямо у входа, и Элизабет сразу увидела меня, а он — нет, он возился с зонтом.

I am sure she saw me, but she looked away directly, and took no notice; and they both went to quite the farther end of the shop; and I kept sitting near the door!—Oh! dear; I was so miserable!

Я уверена, что она узнала меня, но она тотчас отвернулась и сделала вид, будто меня не замечает, они отошли вдвоем в самый дальний угол лавки, а я осталась сидеть подле двери!..Ах, не могу передать, как мне было худо!

I am sure I must have been as white as my gown.

Я, верно, стала белая, как мое платье.

I could not go away you know, because of the rain; but I did so wish myself anywhere in the world but there.—Oh! dear, Miss Woodhouse—well, at last, I fancy, he looked round and saw me; for instead of going on with her buyings, they began whispering to one another.

Уйти было нельзя, на дворе шел дождь, но я готова была сквозь землю провалиться. Ах, мисс Вудхаус, если б вы знали!..В конце концов он, вероятно, оглянулся и увидел меня, во всяком случае, они перестали заниматься покупками, а начали перешептываться — обо мне, я уверена.

I am sure they were talking of me; and I could not help thinking that he was persuading her to speak to me—(do you think he was, Miss Woodhouse?)—for presently she came forward—came quite up to me, and asked me how I did, and seemed ready to shake hands, if I would.

И скорее всего он убеждал ее заговорить со мною — как вы думаете, мисс Вудхаус, могло это быть?Потому что она вскоре подошла ко мне, стала рядом, спросила, как я поживаю, и видно было, что она готова протянуть мне руку, если и я отвечу тем же.

She did not do any of it in the same way that she used; I could see she was altered; but, however, she seemed to try to be very friendly, and we shook hands, and stood talking some time; but I know no more what I said—I was in such a tremble!—I remember she said she was sorry we never met now; which I thought almost too kind!

Все это она делала не так, как бывало, я видела, что она другая, но она хотя бы старалась держаться дружески, и мы пожали друг другу руки и постояли, разговаривая, только не помню, что я говорила, — меня всю колотило от волнения!..Она, я помню, говорила о том, как ей жаль, что мы теперь совсем не видимся, и поразила меня своей добротой в самое сердце!

Dear, Miss Woodhouse, I was absolutely miserable!

Дорогая мисс Вудхаус, я чувствовала себя такой гадкой!

By that time, it was beginning to hold up, and I was determined that nothing should stop me from getting away—and then—only think!—I found he was coming up towards me too—slowly you know, and as if he did not quite know what to do; and so he came and spoke, and I answered—and I stood for a minute, feeling dreadfully, you know, one can't tell how; and then I took courage, and said it did not rain, and I must go; and so off I set; and I had not got three yards from the door, when he came after me, only to say, if I was going to Hartfield, he thought I had much better go round by Mr. Cole's stables, for I should find the near way quite floated by this rain.

Дождь в это время стал стихать, и я решила, что не останусь там более ни под каким видом, но тут — вы не поверите! — увидела, что он тоже подходит ко мне, медленными шагами и с таким лицом, знаете, словно не очень уверен, то ли он делает.Но все-таки подошел и заговорил, я ответила и минуту стояла с таким ужасным чувством, не могу вам передать, потом набралась духу и сказала, что дождь кончился и мне пора идти, — выхожу, но не успела отойти от двери и трех ярдов, как он догнал меня, и для того только, чтобы остеречь, что ежели я направляюсь в Хартфилд, то лучше будет дать крюку и пройти мимо конюшни мистера Коула, потому что на ближней дороге будут после дождя одни лужи.

Oh! dear, I thought it would have been the death of me!

Ах, мисс Вудхаус, легче мне было умереть в эту минуту!

So I said, I was very much obliged to him: you know I could not do less; and then he went back to Elizabeth, and I came round by the stables—I believe I did—but I hardly knew where I was, or any thing about it.

Я сказала, что весьма ему обязана — не могла не сказать, как вы понимаете, — и он воротился опять к Элизабет, а я пошла дальней дорогой, мимо конюшни, — наверное так, хотя я плохо понимала, где я и что я.

Oh!Miss Woodhouse, I would rather done any thing than have it happen: and yet, you know, there was a sort of satisfaction in seeing him behave so pleasantly and so kindly.

Мисс Вудхаус, я все на свете отдала бы, чтобы этого не случилось, но знаете, где-то в глубине души была рада, что он так добр и так мило себя ведет.

And Elizabeth, too.

И Элизабет тоже.

Oh!Miss Woodhouse, do talk to me and make me comfortable again."

Дорогая мисс Вудхаус, поговорите со мною, успокойте меня.

Very sincerely did Emma wish to do so; but it was not immediately in her power.

Эмма искренне рада была бы сделать это, но не вдруг нашла в себе силы.

She was obliged to stop and think.

Ей надобно было сначала поразмыслить.

She was not thoroughly comfortable herself.

У нее самой было не очень-то спокойно на сердце.

The young man's conduct, and his sister's, seemed the result of real feeling, and she could not but pity them.

За поведением молодого человека — и сестры его — она угадывала неподдельное чувство и невольно проникалась к ним состраданием.

As Harriet described it, there had been an interesting mixture of wounded affection and genuine delicacy in their behaviour.

В поведении их, как описала его Гарриет, трогательно смешались оскорбленная любовь и утонченное благородство.

But she had believed them to be well-meaning, worthy people before; and what difference did this make in the evils of the connexion?

Впрочем, она ведь и прежде знала, что они благонамеренные, достойные люди, но разве от этого породниться с ними становилось меньшим несчастьем?

It was folly to be disturbed by it.

Глупо смущаться таким происшествием.

Of course, he must be sorry to lose her—they must be all sorry.

Разумеется, ему жалко должно быть ее терять — всем им должно быть жалко.

Ambition, as well as love, had probably been mortified.

И не одна тут любовь была задета, но еще, пожалуй, и честолюбие.

They might all have hoped to rise by Harriet's acquaintance: and besides, what was the value of Harriet's description?—So easily pleased—so little discerning;—what signified her praise?

Надеялись, вероятно, благодаря знакомству с Гарриет возвыситься в обществе, да и потом, многого ли стоят описания Г арриет — такой покладистой, простенькой — такой близорукой, — что значит ее похвала?

She exerted herself, and did try to make her comfortable, by considering all that had passed as a mere trifle, and quite unworthy of being dwelt on,

Эмма взяла себя в руки и принялась ее успокаивать, стараясь представить случившееся сущим пустяком, который не заслуживает внимания.

"It might be distressing, for the moment," said she; "but you seem to have behaved extremely well; and it is over—and may never—can never, as a first meeting, occur again, and therefore you need not think about it."

— Неудивительно, что это несколько вас расстроило, — говорила она, — однако, как я могла понять, вы держались превосходно, а теперь все позади и более никогда не повторится — по крайней мере, это, будет уже не первая встреча — а значит, следует все это выбросить из головы.

Harriet said, "very true," and she "would not think about it;" but still she talked of it—still she could talk of nothing else; and Emma, at last, in order to put the Martins out of her head, was obliged to hurry on the news, which she had meant to give with so much tender caution; hardly knowing herself whether to rejoice or be angry, ashamed or only amused, at such a state of mind in poor Harriet—such a conclusion of Mr. Elton's importance with her!

Гарриет пролепетала, что это «очень верно», что она «выбросит все из головы», но, однако же, только о том и продолжала говорить, ни о чем другом говорить не могла, и, дабы все-таки отвлечь ее от Мартинов, Эмма в конце концов принуждена была без всяких обиняков сообщить ей новость, которую предполагалось преподнести со всевозможной деликатностью, — и сама уже не знала, радоваться ей или сердиться, стыдиться или, может быть, просто посмеяться подобной перемене в душе бедняжки Гарриет — подобному завершению всепоглощающей страсти к мистеру Элтону!