Когда пируют львы - Уилбур Смит
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
К концу августа у Шона и Даффа не осталось долгов – им принадлежали участки, дробильни, и у них появилось достаточно денег для инвестирования.
– Нам нужна контора в городе. Мы больше не можем управлять бизнесом из своих спален, – пожаловался Шон.
– Ты прав, – согласился Дафф. – Построим дом на углу квартала, возле рыночной площади.
Первоначально планировался скромный дом в четыре комнаты, но кончилось все двухэтажным зданием с деревянными полами, дубовой мебелью и двадцатью комнатами. То, что не удавалось купить, они арендовали.
– За три месяца стоимость земли утроилась, – сказал Шон, – и продолжает расти.
– Ты прав, самое время покупать, – согласился Дафф. – Ты начинаешь верно мыслить.
– А мысль была твоя.
– Правда? – удивился Дафф.
– А помнишь свою речь о подъеме туда, «где летают орлы»?
– Ты хоть что-нибудь забываешь? – спросил Дафф.
Они купили землю: тысячу акров у Апельсиновой Рощи и еще тысячу вокруг Госпитального холма. Их фургоны, которых теперь было больше четырехсот, ежедневно приходили из порта Наталь и Лоренцо Маркеша. Их кирпичные заводы работали круглосуточно семь дней в неделю, стараясь удовлетворить спрос на строительные материалы.
Шон почти неделю отговаривал Даффа строить оперный театр – и преуспел; они присоединились к другим членам Комитета в финансировании развлекательного заведения совсем иного типа. По предложению Даффа, его назвали «Оперой». Исполнительниц нанимали не в театрах Европы, а в портовых районах Кейптауна и порта Наталь, а в дирижеры выбрали невероятно опытную француженку по имени Голубая Бесси – по цвету ее волос.
«Опера» предоставляла развлечения на двух уровнях.
Для членов Комитета и других богатых граждан существовал тайный боковой вход, роскошно меблированная гостиная, где можно было заказать лучшее шампанское и поговорить о ценах на фондовой бирже в Кимберли; за гостиной располагались несколько со вкусом обставленных комнат для отдыха. А для рабочих – очередь в коридоре, никакого выбора за свои деньги и пятиминутное ограничение времени. За месяц «Опера» принесла больше золота, чем шахта Джека и Уистла.
К декабрю в Йоханнесбурге было уже немало миллионеров: Градски, братья Хейнс, Карл Лохткампер, Шон Кортни и еще десяток. Они владели шахтами, землей, домами и городом – аристократия Витватесранда, посвященная в рыцари деньгами и коронованная золотом.
* * *За неделю до Рождества Градски, их непризнанный, но несомненный король, пригласил всех на встречу в одной из уютных гостиных заведения Канди.
– Что он о себе думает? – жаловался Джок Хейнс. – Гоняет нас, как толпу кафиров. Verdammt Juden![20]
Но они пришли, все до единого, потому что все, связанное с Градски, пахло деньгами и они не могли противиться этому запаху, как пес не в силах устоять перед запахом суки в течке.
Дафф и Шон пришли последними; в комнате уже пахло сигарным дымом и царила напряженная атмосфера ожидания. Градски осел в одном из глянцевитых кожаных кресел, Макс неслышно сидел за ним; при виде вошедших его глаза блеснули, но выражение лица не изменилось. Когда Шон и Дафф отыскали себе стулья, Макс встал.
– Джентльмены, мистер Градски пригласил вас сюда, чтобы обсудить некое предложение.
Они слегка подались вперед на своих местах, и глаза у них заблестели, как у гончих, догоняющих лису.
– Время от времени людям вашего положения бывает необходимо найти капитал для дальнейшего развития своих замыслов или для упорядочения полученных доходов; с другой стороны, те из нас, у кого деньги лежат без движения, ищут возможностей их вложить. – Макс откашлялся и оглядел присутствующих печальными карими глазами. – До настоящего времени нам негде было встретиться, чтобы удовлетворить эти взаимные потребности, как принято в других центрах финансового мира. Ближе всего к нам расположена фондовая биржа в Кимберли, но я уверен, вы все согласитесь, что практической пользы для нас в Йоханнесбурге она не имеет. Мистер Градски пригласил вас обсудить возможность создания нашей собственной биржи и, если вы поддержите эту мысль, выбрать председателя и правление.
Макс сел, и в наступившей тишине все принялись обдумывать предложение, примеряя его к собственным планам и задаваясь вопросом «Что это мне даст?»
– Ja, хорошая мысль, – первым заговорил Лохткампер. – Да, это то, что нам нужно. Я за.
Пока они спорили, обсуждали размеры вступительного взноса, место и правила, Шон наблюдал за их лицами. Это были лица много испытавших людей, спокойных и крикунов, но у всех них нечто общее – голодный блеск в глазах. Закончили они уже заполночь.
Макс встал.
– Джентльмены, мистер Градски приглашает выпить с ним по бокалу шампанского, чтобы отметить создание нашего нового предприятия.
– Не могу поверить, – сказал Дафф. – В последний раз он заказывал шампанское в шестидесятые годы. Кто-нибудь, живо отыщите официанта, пока он не передумал.
Градски прикрыл глаза, чтобы скрыть ненависть.
Глава 16
С собственными биржей и борделем Йоханнесбург стал городом. Даже Крюгер признал это – он распустил Комитет землекопов и прислал собственную полицию, передал монополию на продажу необходимых для шахт материалов членам своей семьи и родственникам членов правительства и начал пересматривать налоговые законы, обращая особое внимание на доходы от шахт. Несмотря на попытки Крюгера обезглавить несущую золотые яйца курицу, город рос – он выбрался за пределы первоначально отведенных правительством участков и распространился по окружающему вельду.
Вместе с ним росли Шон и Дафф. Их образ жизни быстро изменился; посещения шахт превратились в еженедельные инспекции, и даже это они передали своим наемным служащим. С хребта в их контору на Элофф-стрит лился непрерывный поток золота, потому что на них работали лучшие люди, каких только можно нанять за деньги.
Их горизонт сузился до двух кабинетов с обшитыми деревом стенами, «Палат Виктории» и биржи.
Однако этот мир вызывал у Шона такое возбуждение, какого он никогда не знал. Первые лихорадочные месяцы он не замечал этого – был слишком поглощен закладыванием фундамента и не мог тратить энергию ни на что другое, не мог даже ничего замечать.
Но однажды он впервые испытал это сладострастное чувство.
Он обратился в банк за несколькими необходимыми документами на землю и ожидал, что документы привезет какой-нибудь мелкий клерк, но вместо этого в его кабинет с уважением вошли управляющий банком и старший клерк. Это стало для Шона потрясением и помогло ему кое-что заметить. Он заметил, как теперь смотрят на него, когда он проходит по улицам.