Когда пируют львы - Уилбур Смит
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А это плохо? – с волнением поинтересовался претендент.
– Несомненно. Страница сто шестнадцатая: «Опасность этой…»
– В таком случае, я не могу участвовать в соревновании. Черт, какая неудача!.. – пожаловался он с весельем в голосе.
– Действительно, крайне неудачно, – согласился Дафф. – Вы лишаетесь возможности получить призовые деньги.
– Неужели вы будете бить больного человека?
– Можете попробовать сначала со мной, – добродушно предложил Дафф.
Четвертым соперником оказался немец. Большой, светловолосый и со счастливым лицом. По пути к рингу он несколько раз споткнулся, перевалился через веревку и, не поднимаясь на ноги, перебрался в свой угол. Здесь ему помогли принять вертикальное положение. Джок приблизился к нему настолько, что ощутил смрад его дыхания, и прежде чем успел увернуться, оказался в медвежьих объятиях немца. Они закружили по рингу в подобии вальса. Публика наблюдала за этим с восторгом, и поскольку танец все никак не кончался, Джок объявил поражение соперника Шона по техническим причинам. Хотя честнее было бы признаться, что причиной поражения была Канди, выставлявшая ему бесплатно спиртное без ограничений.
– Можем закрывать цирк, если хочешь, – заметил Дафф Шону. – У нас уже достаточно, чтобы «Глубокая Канди» продержалась пару месяцев.
– Но здесь еще не было ни одной серьезной схватки. Хотя последняя мне весьма понравилась. Сильных претендентов, скорее всего, не осталось, и я готов показать публике, на что способен.
– Ты был великолепен – и вполне заслужил небольшое развлечение.
– Мистер Тимоти Кертис, чемпион штата Джорджия в тяжелом весе, – представил нового соперника Джок.
Гидеон Барнард оценил его вес в двести десять фунтов – такой же, как у Шона. Они пожали друг другу руки, и Шон оценил силу его хватки.
– Рад познакомится с вами. – Голос американца звучал спокойно.
– К вашим услугам, сэр, – ответил Шон и нанес удар. Кулак пробороздил воздух, где только что стоял соперник. Затем Шон крякнул от удара в грудь, прошедшего над приподнятой правой рукой, и на всякий случай сделал шаг назад. Короткий взгляд на толпу показал, что зрители и с интересом наблюдают за ними. Ради подобного зрелища они все здесь и собрались.
Красное вино начали разносить с самого раннего утра. Схватки велись на квадрате плотно утоптанной травы. Каждый звук удара сжатого кулака о плоть вызывал приглушенный рокот толпы, а перерывы между ударами заполняло тяжелое дыхание двух мужчин и звуки их скольжения по траве.
– Йаааа!
Крик, словно смертельно раненная корабельная сирена, разорвал напряженную тишину. Шон, американец и все остальные подпрыгнули от неожиданности и повернулись в сторону гостиницы Канди. Фернандес снова был с ними. Его горообразная волосатая фигура словно заполнила всю веранду. Он схватил один из лучших столов Канди и, прижимая к груди, оторвал две ножки, как крылышки цыпленка.
– Франсуа, мешок! – крикнул Шон.
Франсуа схватил мешок с деньгами и бросил высоко над головами толпы. Шон задержал дыхание, следя за траекторией медленного полета сумки, потом с облегчением вздохнул – Мбежане поймал ее и исчез за углом гостиницы.
– Йаааа! – снова закричал Фернандес. Держа в каждой руке по ножке стола, он набросился на толпу, отделявшую его от Шона. Толпа рассыпалась.
– Не возражаете, если закончим в другой раз? – спросил Шон у американца.
– Конечно нет. В любое время. Я как раз сам собрался уходить.
Дафф перегнулся через канаты и схватил Шона за руку.
– Тут тебя кое-кто ищет. Может, ты не заметил?
– А вдруг это у него такая манера проявлять дружелюбие?
– Я бы не стал на это рассчитывать. Ты идешь?
Фернандес затормозил, приготовился и бросил. Ножка стола пронеслась, как взмывающий фазан, в дюйме от головы Шона; ветер, поднятый ею, пошевелил его волосы.
– Показывай дорогу, Дафф.
Шон чувствовал, что португалец опять приближается к нему, вооруженный длинной дубовой ножкой, и между ними только тонкие канаты ринга. Ощущение было неприятное. Скорость, с которой Шон и Дафф повернулись, делала предыдущее выступление мистера Блейра выступлением человека, у которого обе ноги в гипсе. Фернандес с его огромным весом не смог их догнать.
Сразу после полудня на «Глубокую Канди» явился Франсуа и сообщил, что португалец, избив до потери сознания троих устроителей его выступления, отправился с полуденной почтовой каретой в Кимберли.
Дафф разрядил ружье.
– Спасибо, Франц, мы тут ждали его на ланч. Я думал, он к нам заглянет. Подсчитал, сколько собрали?
– Да, ваша доля в бумажном мешке на столе.
– Спасибо, парень, пошли отпразднуем.
– Отпразднуйте сами, и за нас тоже.
– Эй, Дафф, ты обещал… – начал Шон.
– Я сказал позже, через три-четыре недели. А теперь у нас есть небольшая работа – надо прокопать шурф в пятьдесят футов глубиной и триста длиной.
– Можем начать завтра с утра.
– Ты хочешь разбогатеть? – спросил Дафф.
– Да, но…
– Тебе нужны английские костюмы, французское шампанское и прочий шик?
– Да, но…
– Тогда перестань спорить, подними свою жирную задницу и пошли со мной!
Глава 12
Китайцы отгоняют демонов фейерверком. Дафф и Шон использовали тот же принцип. Дробильня продолжала работать; ее грохот, разносившийся по долине, слышали и кредиторы. Считая, что друзья разрабатывают выгодный пласт, их не трогали, но деньги, которые уходили на дробильню, выходили из нее жалкими комочками золота, уменьшившись вдвое.
А они тем временем пробивали шурф, вгрызаясь в землю, в попытке отодвинуть срок платежей. Взрывали динамит и, едва с неба падал последний камень, возвращались в траншею, кашляли в дыму, извлекали пустую породу и начинали сверлить отверстия для следующих зарядов. Стояло лето, долгие дни, и они работали, пока было светло. Иногда вечерами последние фитили они поджигали при свете ламп.
Песок в часах сыпался быстрее, чем им хотелось, деньги стремительно уходили, и 15 февраля Дафф побрился, сменил рубашку и отправился к Канди за новым займом. Шон смотрел, как он спускается со склона. Неделю назад они продали лошадей, и Шон впервые за много лет вспомнил молитву.
Дафф вернулся поздно утром. Он стоял на краю шурфа и смотрел, как Шон укладывает динамит для следующего взрыва. Спина его блестела от пота; видна была каждая мышца, при движениях Шона мышцы напрягались и расслаблялись.
– Так держать, приятель.
– Сколько? – спросил Шон, глядя покрасневшими от пыли глазами.
– Еще пятьдесят, и это последнее. Так она говорит.
Шон посмотрел на пакет, который Дафф держал под мышкой.