ГКЧП: Следствием установлено - Валентин Георгиевич Степанков

городских ребят азам воинского ремесла. Затем — служба в скромном ранге старшего офицера Управления боевой подготовки Ленинградского военного округа. Лишь в 1961 году он становится командиром полка. За плечами было уже двадцать лет службы! Из них четыре под пулями врага.

В 1962 году его полк тайно перебрасывают на Кубу. Всему миру твердили, что на Кубе нет советских войск, а Язов тем временем укрывался со своим полком в джунглях. Российские парни, устраивая свой быт, мастерили из невиданных ранее тропических деревьев нары и скамейки, не подозревая, что подвергают свою жизнь опасности. Древесина оказалась ядовитой. «В течение первых десяти дней отравились более четырехсот человек, — писал в биографии маршал. — Аллергические реакции вызвали опухоли, высокую температуру». Язов тоже оказался в числе пострадавших…

После благополучного разрешения Карибского кризиса Дмитрий Тимофеевич прошел обучение в Академии Генерального штаба, а затем снова началась кочевая жизнь профессионального военного, один гарнизон сменялся другим. Язов подсчитал, что за время службы переезжал из одной квартиры в другую 27 раз!

Переломной в его биографии стала встреча с Горбачевым.

С ним он познакомился в 1986 году, будучи командующим Забайкальским военным округом. Совершая поездку по Сибири, Генеральный секретарь ЦК КПСС детально знакомился с бытом военнослужащих. Язов произвел на Горбачева самое благоприятное впечатление своей хозяйственностью и солдатским простодушием. Уже через полгода генерал становится заместителем министра обороны, а еще через полгода — министром обороны СССР.

После скандала с приземлением немецкого пилота Руста на Красной площади министра обороны СССР С. Соколова отправили в отставку. На вакантную должность, помимо Язова, претендовали несколько человек, в том числе и маршал Ахромеев, но Горбачев остановил свой выбор на Язове.

Он увидел в нем честного, не избалованного жизнью служаку, амбиции которого очень долго не распространялись дальше желания организовать дела в своем округе получше, чем в соседних. Язов к тому же был далек от столичных интриг и политических склок. Горбачеву казалось, что именно эти качества делают Язова предпочтительной кандидатурой на пост военного министра в канун тяжелейших испытаний, связанных с массовым выводом войск из-за границы.

Язов был другого мнения. Он Горбачеву так и сказал: «Я не готов к этой работе, в Центральном аппарате какие-то месяцы. Очень многих не знаю».

И опасения его оказались не напрасны. Будучи неопытным в искусстве закулисных интриг, мысля исключительно прямыми категориями, Язов и сам не заметил, как заблудился в политических джунглях, оказавшихся намного опаснее тех, кубинских.

Руководство СССР решилось на беспрецедентный по своим масштабам вывод войск из Восточной Европы и Монголии. В период с 1989 по 1994 год в СССР, с учетом семей военнослужащих и вольнонаемного состава, должны были вернуться около миллиона человек. Предстояло перегнать тысячи танков, самолетов, артиллерийских орудий, вертолетов. Никогда ни одно государство не перемещало такое количество военной техники за столь короткий срок.

Вывод оборачивался тяжелейшими проблемами. Воинские подразделения, как правило, возвращались в плохо подготовленные для проживания места. Офицерские семьи размещались в наспех реконструированных солдатских казармах, а некоторым первое время приходилось даже жить в открытом поле в палатках.

В конце 1989-го обеспокоенный положением дел Язов убедил Горбачева провести под его личным руководством заседание Главного военного совета Вооруженных сил СССР, в который помимо членов коллегии Министерства обороны СССР входили председатели правительства и КГБ, министры военных отраслей, командующие всеми военными округами страны.

На заседании Горбачеву пришлось выслушать немало неприятных упреков в свой адрес, но ситуация с размещением выводимых войск по целому ряду причин, прежде всего экономического характера, изменялась к лучшему крайне медленно. Квалифицированные военные специалисты под давлением неблагоприятных обстоятельств покидали армию.

Помимо невиданной по своим масштабам передислокации, Вооруженным силам приходилось то и дело гасить межнациональные конфликты в республиках СССР. За провалы в национальной политике военные расплачивались и кровью, и репутацией.

Все это подталкивало Язова к отмежеванию от Горбачева. Растущей антипатией министра к президенту страны не преминули воспользоваться те, кто вынашивал планы свержения Горбачева. Ввязываясь в становившуюся все более ожесточенной политическую борьбу, Язов полагал, что действует в интересах армии. На самом деле это только усугубляло ее и без того тяжелое положение.

Факты указывают, что Язов окончательно разочаровался в Горбачеве после вильнюсских событий 1991 года.

Александр Яковлев, идеолог перестройки, стал свидетелем того, как Горбачев устраивал разнос Язову за жертвы среди гражданского населения. «Горбачев буквально кричал на Язова по телефону, — вспоминает Яковлев. — “До чего мы дошли! У нас танки по стране без ведома министра обороны могут ездить?!” Было слышно, как маршал на другом конце провода (рядом с ним находился Крючков) оправдывался: “Михаил Сергеевич, это не наши танки. Немедленно разберемся”».

Была ли согласована вильнюсская операция с Горбачевым — вопрос, недостаточно выясненный. Наиболее близкой к истине представляется точка зрения Бакатина. Участник урегулирования последствий карабахской и бакинской трагедий считает, что в подлинные намерения министры-силовики Президента СССР не посвящали, что они ни словом не обмолвились о возможных жертвах среди мирного населения, а лишь могли сказать Горбачеву что-то общее, вроде: «Надо с этим безобразием кончать, у нас там есть люди, они всё сделают грамотно».

Как бы то ни было, но Язова, а вместе с ним и армию, объявили главными виновниками вильнюсского кровопролития.

Полгода спустя, за два месяца до часа икс, на сессии Верховного Совета СССР, когда Валентин Павлов потребует предоставления ему чрезвычайных полномочий, по сути, неограниченной власти, Язов поддержит его вместе с командой, ставшей для него после Вильнюса уже своей, — Пуго, Крючковым и другими.

Нет лучшей основы для переворотов, чем недовольное офицерство. Но те, кто решил использовать армию для захвата власти, не понимали, что она склонна винить в своем положении не только Горбачева, а все его окружение, включая и министра обороны.

Слушатели Академии Генштаба, питомника советской военной элиты, ходили на митинги в «Лужники», аплодировали крамольным речам Бориса Ельцина. Среди аплодировавших были и будущие российские министры — министр внутренних дел Анатолий Куликов, министр обороны Павел Грачев. К августу 1991 года именно это поколение генералов заняло ответственные посты в Вооруженных силах.

«Мы… прошедшие к тому времени вполне достойную армейскую школу, — вспоминает в книге “Тяжелые звезды” маршал Анатолий Куликов, — видели, как у нас на глазах начинает рушиться этот мощнейший инструмент государственной власти — Вооруженные силы. И не могли перебороть в себе чувство, что военное руководство страны, не раз говорящее о необходимости перемен в армии, вряд ли представляет себе пути ее реформирования. Что все его силы уходят на латание дыр и на борьбу за власть».

Советское офицерство встретило создание ГКЧП с настороженностью, потому что