ГКЧП: Следствием установлено - Валентин Георгиевич Степанков

видело: «спасатели СССР» есть не кто иные, как соучастники процессов деградации армии и государства. Стрелять в народ во имя набивших оскомину предложений, изложенных в Постановлении № 1 ГКЧП, вроде — «Все на уборку урожая!» — они не собирались.

ДОСЬЕ СЛЕДСТВИЯ

документ без комментария

Из протокола допроса Дмитрия Язова от 30 августа 1991 г.

Поехали, чтобы предъявить ультиматум президенту: или сдавайся, или будешь изолирован. Мы договорились, что Варенников, после того как побывает у Горбачева, залетит в Киев независимо от результатов переговоров. Он должен был встретиться с Кравчуком и обговорить все вопросы. Но ему не ставилась задача вводить чрезвычайное положение. Это, как мы считали, должно быть прерогативой руководства Украины. Позже, когда Варенников вернулся в Москву из Киева, я поинтересовался, какова реакция Кравчука на создание ГКЧП. По словам Варенникова, Кравчук сказал: «У нас все в порядке, мы не будем вводить чрезвычайное положение».

Вопрос. Командующие округами были уведомлены о том, что будет создан ГКЧП?

Ответ. Не все. Из отпусков я никого не вызывал. В воскресенье, 18 августа, ко мне где-то около 12–13 часов приехал Крючков.

Вопрос. Он предварительно звонил?

Ответ. Да, он позвонил и сказал, что сейчас подъедет. Когда подъехал, начал разговор с того, что может делегацию к Горбачеву отправить не в 13.00, как мы предварительно договорились, а чуть позже, в 14.00. Я говорю: «Ну какая разница? Разве это имеет какое-нибудь значение?» Потом он сказал, что ему нужно позвонить Пуго.

Вопрос. Пуго был в курсе дел, разделял вашу точку зрения?

Ответ. Кто-то мне говорил, кажется, это был Крючков, что Пуго солидарен с нами. После нескольких

звонков Пуго нашелся. И Крючков пригласил его приехать.

Вопрос. Объяснял ли он причину приглашения?

Ответ. Нет. Он только сказал: «Я у Язова нахожусь, подъезжай». Тот приехал. Из этого я понял, что у них какая-то договоренность до этого была.

Вопрос. А почему вас не оказалось в составе делегации, отправляющейся в Крым на переговоры с Горбачевым? Почему направили туда Варенникова, а сами остались в Москве?

Ответ. Трудно ответить на этот вопрос определенно. Скорее всего потому, что неловко было перед президентом показываться с ультиматумом в качестве предателя…

Разрубленный узел

«Что, струсили?»

Москва, Лубянская площадь

21 августа. 1.30-4.00

На ночном совещании, которое Крючков назначил в своей штаб-квартире на Лубянке, предстояло санкционировать захват Верховного Совета РСФСР. Крючков не планировал обсуждать детали готовящегося штурма — эта работа, как он полагал, была завершена еще к вечеру. Политическое решение об аресте Ельцина было принято на последнем заседании ГКЧП. Дело оставалось за малым. Запустить механизм операции.

Неожиданное решение Язова остановить армейские части, принятое им после дерзкого нападения граждан на воинское подразделение, поначалу было воспринято им как поступок чисто эмоционального свойства. В прошлом подобные приступы ведомственного недовольства снимались уговорами.

На временный характер конфликта позволял надеяться тот факт, что Язов послал на совещание в КГБ спецов по «нештатным» ситуациям- Ачалова и Варенникова. Перечень боевых операций, в которых они принимали участие, выглядел весьма внушительно. Последняя запись в этом, казалось, бесконечном ряду — наведение «конституционного порядка» в январе 1991 года в Вильнюсе.

В КГБ полагали, что эти генералы, имевшие репутацию «ястребов», выскажутся за проведение операции. К докладам о недовольстве подчиненных идеей штурма, которые поступали из специальных подразделений, в том числе и из «Альфы», глава ведомства Крючков относился философски. Будет отдан приказ — и все сомнения исчезнут. Так бывало не один раз — к примеру, в том же Вильнюсе — как только раздавалась строгая команда, люди, отбросив колебания, шли вперед. Приказ есть приказ. К тому же в данной операции спецназу КГБ отводилась роль ведомого.

Судьба «Грома» целиком и полностью зависела от армии. Армия должна была первой вступить в бой и увлечь за собой других. Когда Грачев говорил следствию, что «все смотрели на него», он нисколько не преувеличивал. Выдвижение подчинявшихся ему воинских подразделений на исходные позиции стало бы для обеих противостоящих сторон убедительным свидетельством того, что Вооруженные силы готовы утверждать власть ГКЧП, что их не пугает перспектива неизбежного при штурме кровопролития.

Поэтому очень важно было убедить армейских генералов действовать во что бы то ни стало.

Когда Ачалов и Варенников вошли в кабинет Крючкова, они увидели там Бакланова, Шенина и большую группу руководящих работников КГБ, одетых в штатское.

«Наше появление, — свидетельствует заместитель министра обороны Ачалов, — встретили недовольными возгласами: «Вы, военные, ничего не хотите! Ничего не можете!»

Собравшиеся уже успели перемыть косточки военным.

— Что, струсили? — напористо спросил Бакланов, когда Ачалов доложил о позиции министра обороны и своих личных выводах после инспекционной поездки к месту столкновения гражданского населения и военных: «В случае штурма не избежать большого кровопролития. В войсках сильное недовольство. Операцию проводить нецелесообразно».

Поддерживая Бакланова, военных стал переубеждать Олег Шенин…

— Находившиеся в кабинете ругались и ссорились, — подтверждает Борис Громов. — Особой активностью отличался Бакланов. Он требовал, чтобы войска выходили на исходные позиции. Крючков, все более убеждавшийся в том, насколько серьезно он недооценил меру нежелания военных участвовать в штурме, прилагал немало усилий для того, чтобы хотя бы сохранить лицо. Старался выглядеть спокойным и уверенным. Возражения высказывал мягким, тихим голосом с легкой, покровительственной улыбкой. Несколько раз во время совещания он выходил в соседнее помещение к телефону. Периодически руководителя КГБ информировали об обстановке в здании Верховного Совета РСФСР и вокруг него. Вернувшись после одного из таких разговоров, Крючков сообщил, что глава российского правительства Иван Силаев покинул Белый дом, и указал точный адрес его нового пребывания. Эта подробность, вкупе с внешним спокойствием председателя КГБ, призвана была убедить присутствующих, что он держит ситуацию под неусыпным контролем, и, следовательно, нет никаких поводов для отступления от задуманного, а тем более — паники.

Но напряжение продолжало нарастать. Ачалов, находящийся под впечатлением картины последствий столкновения на Садовом кольце, неукоснительно придерживался указаний министра: армия с места не двинется. Своего бывшего коллегу по армии поддержал заместитель министра внутренних дел Борис Громов. До приезда на Лубянку у него состоялся неприятный разговор с шефом — Борисом Пуго. Громов попытался отказаться от участия в совещании у Крючкова, прекрасно понимая, чего там будут добиваться от МВД, и предложил министру самому ехать в КГБ, но Борис Карлович оборвал его: «Поезжайте — и всё! Что за вольности?» Громов подчинился, но твердо сказал министру: «Какие бы задачи внутренние войска на этом совещании ни получили, в Москву они не войдут».

Из показаний Бориса Громова

Когда Крючков поинтересовался у меня, вводится ли в центр Москвы Особая мотострелковая дивизия