Другое имя зла - Роман Парфененко

Сейчас вновь мусолил все тот же навязчивый вопрос, что делать? Каким способом можно уничтожить этот комок? Прошлые эксперименты дали следующие результаты. Ножом убить не представлялось возможным, протоплазма была нечувствительна к какому– либо механическому воздействию. Если топтать ее ногами, она растекается, и спустя короткое время опять принимает прежнюю форму. Полностью уничтожить можно было лишь двумя способами. Первый, растворить в большом количестве воды. Сейчас не было под рукой ни речки, ни канала. Этот вариант отпадал. Второй способ, сжечь! Я снял рюкзак. Достал оттуда жестяную канистру, в которую раньше слил бензин для зажигалок, на всякий пожарный случай, в том числе и на такой. Жалко было переводить такое добро, на такое говно. Но в своей войне я с затратами не считался. Обильно полил комок и пролил от него бензиновую дорожку, метра на два. Закрутил банку и убрал обратно. Достал пачку сто долларовых купюр, зажег одну бумажку от Зиппо и аккуратно опустил его на окончание жидкой дорожки. Пламя со спринтерской скоростью пробежало короткую дистанцию и жадно набросилось на слизь. Постоял немного, да бы обрести уверенность, что процесс необратим и Другому не суждено обрести форму, вышел из чулана и прикрыл дверь. На цыпочках подошел к оконному проему. Осторожно выглянул. Пока вершил аутодафе, никто из Других не вошел в здание. Очень не люблю, когда меня отрывают от дела. Из развороченного окна, к сожалению, не было видно собственно ворот. Но в том, что Другие начали уже свое копошение, и скоро одному из них приспичит уединиться, сомнений не было. Главное, чтобы это произошло, до того, как пламя охватит бывший магазин. Воспоминания опять попытались пробиться сквозь ожидание. Поставил им барьер и достал блокнотик. С усердием, высунув язык, вырисовал, там еще одну палочку. Сорок девять! Мыслительный процесс заменил жевательным. Достал палку Майкопской, твердокопченой колбасы, не снимая оболочки, принялся есть. Вкус сам по себе был восхитительным. А тем более вкус такой колбасы! Тщательно обсосал шкурку, выплюнул на пол. Из-за двери ощутимо понесло дымом. Куснул еще раз. Но не успел пережевать. Кто – то вошел в здание! Другой, а кто это еще мог быть, поднимался наверх. Потрахаться захотелось!!! Ну, я ему сейчас устрою межгалактический трах! Странная у них все – таки мораль. В сексуальном плане очень похожая на человеческую. Секс для них занятие интимное. В полном смысле индивидуальное. Они прятались друг от друга. Мое мнение по этому поводу, заключалось в следующем, – невоздержанность в половом вопросе запросто доводит до беды. Я успел притаиться за раскрытой дверью. Другой просунул в комнату безмордую голову. Желал убедиться, что здесь ему никто не обломит кайф. А хрен тебе!!! И он в этом с лихвой убедился, правда, это было последнее, в чем урод успел убедиться при жизни. Мой палаш обрушился на его шею со смачным "хэк". Голова отлетела и глухо покатилась по осколкам стекла, мусору, вздыбленному паркету, лениво пачкая это черной, вязкой кровью. Зато тело, падая, фонтанировала черным, как нефтяная скважина в Саудовской Аравии. С удовольствием сделал еще одну пометку в блокнотике. Пятидесятый!!! Из комнатенки, где кончил будущего и прошлого уже другого, из-под двери валил черный густой дым. Пора было валить и мне. Слетел с лестницы, выскочил на первый этаж и побежал к выходу. В дверях лоб в лоб столкнулся с двумя Другими. Наверное, пожарная команда. Нож был зачехлен. Не стал терять времени и вытаскивать его. Другой, в полном соответствии с приказом напечатанном на розыскном объявлении, предпринял попытку обойти меня, как дерево. Я оскорбился и ударил его в морду. Это был ненужный риск. Бегущие со стороны Московских ворот уроды вооружены черными резиновыми палками. Я бессмертен, но боль чувствовать еще не разучился. Они могли прилично отделать дубьем. Прецедент уже был. Надо торопиться. Другой валялся на земле, закрывая голову руками. Перескочил через него и как олень понесся по городу. Песня не врет. Другие опять проигнорировали меня. Петляя, добежал до своего убежища. Вскочил в комнату и упал в изнеможение на диван, даже не сняв рюкзака. Вспомнил, что половину палки колбасы забыл на месте засады. Расстроился. Снял рюкзак, верхнюю одежду. Выпил еще водки. И перед тем как уснуть, отметил в календаре прожитый короткий день. День прожит не зря! Двумя Другими стало меньше! Сон с честью заслужил.

Сорок восемь условных суток назад Азазель и Аваддон вышвырнули меня из Дома. Они ничего не говорили. Просто дотащили до пересечения Лиговского проспекта и Расстанной улицы и толкнули. Я надел рюкзак и поплелся в сторону колбасного Самсона. Что-то заставило спустя пятьдесят шагов обернуться. Демоны стояли на том же месте и смотрели вслед. Вдруг, словно, по команде вскинули правые руки вверх и помахали. Непроизвольно ответил кивком головы. Какая-то совершенно абсурдная ситуация. Демоны, причинившие столько боли, стоят и машут на прощание, так, словно, расставание ранит их. Но они все равно желают счастливого пути. У меня защемило в груди, а на глаза навернулись слезы. Плача начинал идти. Если Демоны жалели меня, что должен был испытывать сам?!! Отвернулся и продолжил путь скорби. Дошел до перекрестка с Витебским проспектом, сразу после железнодорожного моста. Смертельно устал. Можно было вернуться и найти где переночевать на Лиговском проспекте, но эта мысль поставила волосы на голове дыбом. Впереди простиралась промышленная зона. В моем представление, подобные места всегда были территорией крыс. Уйдя из одних лап, попадать в другие.… Нет, не хочу. Ноги отказывались идти, каждый следующий шаг предварялся долгим переговорным процессом с ними. Справа у обочины, рядом с серой бетонной стеной, яркой желтой кляксой стоял четыреста двенадцатый Москвич. Удалось договориться с ногами, и дойти до машины. Водительская дверь была не заперта. В замке зажигания торчал ключ. Это обрадовало не только меня, но и мои ноги, которые, оказывается, умели смотреть в перспективу. Они быстро нашли консенсус с мозгом и решили попробовать завести автомобиль, чтобы остальную часть пути, куда бы он ни вел, просто изредка нажимать на педали, а не топать по вечно зимней грязи. Когда-то у меня был почти такой же москвичок, только прело зеленного цвета. Так что капризный норов мутировавших черепах мне был хорошо известен. Открыл капот и долго качал бензонасосом. Палец почти отрывался. Вспомнил, что не проверил аккумулятор. Жаль, стало потраченных усилий. Доплелся до салона и всем телом надавил на сигнал. Воздух разодрал рев мастодонта. Машина могла ехать, если ни тысяча других "но". Вернулся обратно сломив сопротивление гудящих ног, качнул еще пару десятков раз. Назад, к водительскому сиденью. Обрушился на него, с помощью рук затащил ноги внутрь. Выдвинул заслонку, несколько раз надавил на педаль газа, рукой. С ногами творилось что-то непонятное. Проверил передачу. Нейтрал. С трепетом надежды, готовой быть вновь обманутой, повернул ключ в замке зажигания. Желтая черепаха дернулась телом и, скрежеща, завелась сразу. На усиленных оборотах двигатель жрал бензин как картошку. Призадвинул подсос. Работа мотора стала ровнее. Чудеса. Датчик горючего показывает, целый бак. Все остальные приборы, тоже в норме. Мы все ругали Москвичи, а он на тебе, взял и пережил Апокалипсис. Заглушил мотор. И надежда, и ноги, и я сам испытывали чувство глубокого удовлетворения. Объявил всем благодарность. Закрыл все двери. Переполз на заднее сиденье. Долго ворочался, пытаясь найти оптимальную позу. Ноги превратились в столбы электропередач. Так же гудели и вибрировали. Наконец, свернувшись неопрятным калачом, успокоился. Заснул, что удивительно, вполне довольный собой.