Много добра, мало зла. Китайская проза конца ХХ – начала ХХI века - Коллектив авторов

– Он столько хорошего сделал, что и не сосчитать, – продолжал заказчик.

Наставник снова кивнул.

– Наставник Цзяо, не могли бы вы сыграть «Сто птиц летят к Фениксу»? – заказчик вытянул голову в сторону наставника.

Тот покачал головой.

– Деньги не проблема!

Наставник опять покачал головой.

Заказчик еще долго приставал с просьбой, но наставник только молчал и качал головой, поэтому тому ничего не оставалось, как со вздохом уйти. Уже у двери он, в последней попытке, обернулся:

– Моему отцу правда нет такой удачи?

Наставник поднял голову:

– Идите, займитесь делами!

Заказчик вышел, а второй брат спросил наставника:

– Наставник, старый господин Чжа был человеком высоконравственным и известным!

Тот хмыкнул в ответ:

– А ты знаешь, почему фамилия Чжа самая часто встречающаяся в Цзиньчжуане? Все, у кого была другая фамилия, уже давно покинули Цзиньчжуан, переселившись в другие села Несравненного поселка, и это – «заслуга» старого господина Чжа!

Следующие несколько дней мы с Лань Юем были словно в раю. Каждая трапеза была с мясом, кроме того мы еще тайком попробовали китайскую водку, а когда команда Цзяо во дворе играла мелодии, мы курили, укрывшись в комнате. Табак нам дали родственники заказчика. Поначалу мы отказывались, но они настояли на своем.

В день отъезда сыновья заказчика проводили команду Цзяо довольно далеко, а в конце один из них всучил наставнику пачку денег, тот отказывался, и они, стоя на мостике, несколько раз передавали деньги туда-сюда, и в итоге наставник неохотно принял их.

Другие ученики стояли у моста, глядя на них с вялым интересом, ведь таких сцен они уже навидались вдоволь.

Пришла весна.

Весна в деревне связана тысячами нитей с ритуалами. Например, в Несравненном поселке сразу, как только она наступала, праздновали День поклонения злакам, накануне посева и стар и мал в каждой деревне брали предметы для жертвоприношений и отправлялись на самое большое рисовое поле для подношений Духу Злаков. Вскоре после этого праздника следовал День поклонения Богу домашнего очага – Цзаовану, во время которого не обходилось без свиных голов, а еще каши из чумизы, ведь как говорят старики, на небе нет такой каши, поэтому именно она привлекает и удерживает Бога домашнего очага Цзаована. После этого празднования наступает День засушенных растений, когда поклоняются Господину Солнцу и Богине цветов, а так как их двое, то и подношений должно быть немало – мед, рис, засушеные хризантемы, а еще – круглые кукурузные лепешки. Солнце еще не взошло, а сельчане уже разложили все вещи в надлежащем порядке в направлении восхода. Когда кроваво-красное солнце появляется над горизонтом, все дружно кланяются до земли, говорят добрые слова, а так как крестьяне не алчные, то просят хорошего урожая.

После Дня засушенных растений в Тучжуане снова наступало оживление, люди приходили во двор наставника Цзяо один за другим, словно бутоны цветов на ветке софоры, они приносили скамьи, двигали столы. Люди, встречая праздношатающегося прохожего, звали его:

– У наставника Цзяо пройдет церемония «Передачи мелодии»!

Лицо прохожего оживало, он сразу же вливался в толпу и отправлялся во двор к наставнику.

Жители Тучжуана уже давно ожидали это торжественное событие.

У каждого поколения команд мастеров сона в Несравненном поселке был свой руководитель. Передача этого звания сопровождалась определенной церемонией, которая называлась «Передача мелодии». И передавали не что иное, как мелодию «Сто птиц летят к Фениксу», которую мало кому в поселке удавалось услышать. Ученик, которому «передавалась мелодия», с этого момента становился независимым, мог сам набирать учеников и к тому же получал собственное имя – например, если его фамилия была Чжан, то набранная им команда называлась «Команда наставника Чжана», если фамилия была Ван, то – «команда наставника Вана». Одним словом, это было не просто мастерство, но и слава, практически это имя обозначало сочетание высоких человеческих качеств и квалификации мастера сона. Каждая из пяти деревень, входящих в состав Несравненного поселка, гордилась такими людьми.

Эта церемония привлекала внимание не только тем, что была редка, а еще своей таинственностью. До начала церемонии никто не знал, кто станет следующим руководителем команды мастеров сона. Поэтому все ученики команды наставника Цзяо должны были принимать в ней участие, и даже их родственники съезжались отовсюду, так как любой мог стать следующим руководителем.

Людей собралось так много, что все не уместились во дворе дома наставника, поэтому даже ветви деревьев были увешаны желающими посмотреть. Я и другие ученики сидели в самом центре двора, по бокам расположились наши родственники, приехали мои родители и обе сестры; мой друг Лань Юй сидел рядом, его родственники прибыли раньше моих. Их лица светились плохо скрываемой надеждой и возбуждением.

Под карнизом стоял стол на восемь человек, а под ним – только что забитый поросенок. В данный момент это было подношение, а после окончания церемонии он станет частью пира. Перед свиной головой была установлена жаровня, в которой все еще горели поминальные деньги. Наставник сидел позади стола. Он непрерывно курил, его табак был особенный – листья были высушены до такой степени, что дым получался чрезвычайно густым. Вскоре его лица не стало видно, и даже половина тела скрылась за завесой дыма, он был похож на божество, шагающее по облакам, – такая у меня вдруг появилась смутная ассоциация.

Прошло много времени, и он наконец поднялся, спокойно затушил трубку, повернулся лицом к толпе, вытянул руки и сделал движение, как будто что-то придавливал книзу, только что шумевшие люди мгновенно успокоились. Плюнув на землю, наставник начал говорить:

– Я скоро уже не смогу играть, но в нашем далеком горном уголке должен быть наставник игры на сона! Вы много трудитесь, устаете, а услышав сона, можете восстановить свои силы. Поэтому в нашей местности традиции сона не должны прерываться! Я очень долго размышлял о том, что следует найти того, кто сможет продолжить играть вместо меня, – наставник прокашлялся и замолчал, снизу снова раздался шум.

В этот момент я тайком скосил глаза на Лань Юя и обнаружил, что он тоже исподтишка смотрит на меня, в уголках его глаз таилась улыбка. Так мы переглядывались, и я покраснел, будто мой секрет раскрыли. Лань Юй же не краснел, он еще выше поднял голову, словно петух, только что одержавший победу. В душе зародилось неприятное чувство, я подумал, что ведь еще не видно дна, как можно заранее знать, есть ли там камни. После некоторых раздумий я пришел к выводу, что из всех учеников Лань Юй подходит больше всего, он сообразительный, талантливый и трудолюбивый. Как бы там ни было, я совсем не удивлюсь, если бы выбрали его. А потом пожалел других учеников, почему бы наставнику не передавать мелодию всем? Так было бы справедливо, всем бы досталось – каждый смог бы научиться играть «Сто птиц летят к Фениксу». «Команда Цзяо», «Команда Лань», «Команда Ю» – разве не здорово звучит?

Наставник снова заговорил:

– За эти годы у меня было немало учеников, взрослых и молодых, у всех были некоторые успехи, все занимались с энергией и старанием, не посрамили имя мастеров сона, – помолчав, он продолжил: – Игра на сона, так или иначе, это своего рода мастерство, а раз это мастерство, то на мне лежит ответственность по его передаче дальше, поэтому, человек, которого я искал, неважно, насколько хорошо играет, важно, пробирает ли его музыка до мозга костей, так как только такой мастер будет, не щадя своей жизни, сохранять и поддерживать мастерство игры на сона.

Наставник снова прокашлялся, а затем кивнул стоявшей рядом супруге. Та подошла и подала ему черный шелковый мешок. Наставник взял мешок и со всей осторожностью вынул из него сона. Даже издалека мне стало видно, что это очень старый инструмент. Хотя медная часть ослепительно сверкала, однако она была тонкой, словно крылья цикады. Основная деревянная часть была из желтого дерева, хотя обычно она белого цвета. Желтое дерево – лучший материал: когда сона такого цвета, сразу видна ее редкость. Сельчанам обычно нечасто выпадала возможность увидеть такой редкий инструмент.

– Эту сона передал мне мой наставник, ею уже владели пять-шесть поколений мастеров сона, на ней играют только одну мелодию, а именно, «Сто птиц летят к Фениксу». Сегодня я передаю ее и надеюсь, что мастер сона в нашем Несравненном поселке также будет передавать ее из поколения в поколение, – говорил наставник, высоко подняв сона.

Во дворе стояла мертвая тишина, я слышал, как тяжело дышит Лань Юй, все взгляды были устремлены на инструмент в руках наставника. Я уверен, что этот момент был самым торжественным в Тучжуане, и в полной тишине эта торжественность казалась еще более густой, в итоге я слышал лишь собственное дыхание.