Истории будущего - Дэвид Кристиан

Берни [124] в 1810 году, представляет собой яркий образчик жутких операций до появления анестезии340. Сегодня, впервые в человеческой истории, можно вырвать зуб или отрезать конечность без мучительной боли и почти не опасаясь подхватить инфекцию.

Менее очевидны, но все же поразительны восходящие тренды нравственного, по выражению Кондорсе, прогресса. Мы наблюдаем намеки на поступательный рост озабоченности, как на индивидуальном, так и на государственном уровне. По крайней мере, на бумаге большинство современных правительств заявляют об уважении основных прав человека. Это нечто новое, как и современные представления о том, что рабство, гендерное и расовое неравенство (институты, считавшиеся нормой на протяжении тысячелетий) неприемлемы. Кроме того, несмотря на жуткие истории, преобладающие в прессе и социальных сетях (как говорится, «если кроваво, то цепляет»), уровень межличностного насилия, в том числе судебные пытки, в наши дни резко снизился, а случайное насилие становится все более неприемлемым341. Хотя практика многих современных сообществ не соответствует формальным обязательствам, налицо много признаков того, что улучшение материального благосостояния, освобождая людей от непрерывной и отчаянной схватки за скудные ресурсы, ведет к смягчению нравов, то есть к тому, что Кондорсе именовал «моральным прогрессом».

Технологические инновации обусловили зарю другого восходящего тренда, неведомого Кондорсе: речь о первых, осторожных шагах в космос. Юрий Гагарин первым среди людей в 1961 году совершил облет вокруг Земли. В 1969 году Нил Армстронг первым ступил на другое планетарное тело – Луну. В начале двадцать первого столетия космические роботы посетили несколько планет и лун нашей Солнечной системы, а два спутника «Вояджер», запущенные в 1977 году, достигли внешних границ нашей системы. В 2021 году в космос полетели первые туристы, а несколько стран планируют пилотируемые экспедиции на Луну, на близлежащие астероиды и на Марс.

Планетарные ограничения и стабилизирующие тренды

Человечество в массе своей изрядно выиграло от роста. Но, несмотря на эти успехи, теперь мы знаем, что многие тенденции к росту необходимо обуздывать.

Некоторые тенденции выравниваются спонтанно. Так, глобальные темпы экономического роста (приблизительный показатель потребления ресурсов человеком) снизились с около 5,5 процента в год в десятилетие после 1961 года до чуть более 2 процентов в год пятьдесят лет спустя, в десятилетие после 2011 года, при стремительном развитии таких стран, как Китай и Индия342. В ретроспективе бурные темпы роста мирового ВВП в середине двадцатого столетия выглядят началом замедления.

Более ярким, но сходным по времени является замедление роста численности населения после двух столетий исключительно быстрого возрастания. Темпы роста начали замедляться с конца 1960-х годов, и будто бы экспоненциальный восходящий тренд стал изгибаться в S-образную кривую. Первые признаки замедления появились в 1968 году. По совпадению, в том же году два современных мальтузианца, Пол и Энн Эрлих, опубликовали свой бестселлер под названием «Демографическая бомба», предостерегая от неизбежного мировом коллапсе из-за перенаселения343. Это совпадение – наглядное поучение всем потенциальным футуристам: очень легко ошибиться, предсказывая будущее! Сегодня большинство демографов ожидают, что человеческая популяция достигнет своего пика в конце нашего столетия и составит от девяти до двенадцати миллиардов человек, прежде чем начнется долгое и медленное сокращение344. Изменение выглядит единомоментным, поскольку на протяжении большей части последних десяти тысяч лет длительный тренд прироста населения неоднократно варьировался. Но этот длительный тренд, похоже, сглаживается. Замедление роста численности населения снизит нагрузку на мировые ресурсы и окружающую среду, а также замедлит экономический рост по мере стабилизации числа наемных работников и старения населения.

Эрлихи ошибались, как и Мальтус, но по иным причинам. Рост населения начал замедляться не потому, что у нас закончились еда и ресурсы, а вследствие изменения демографического поведения, вызванного изменением образа жизни. В аграрную эпоху большинство людей занималось крестьянским трудом, и лучший способ накопления богатства состоял в обилии детей, которые могли бы работать на полях и поддерживать родителей в старости. При этом до половины всех младенцев умирало в детстве. Итак, чтобы максимально увеличить количество детей, достигших совершеннолетия, женщины должны были рожать как можно больше. Вот почему деторождение и воспитание детей доминировали в жизни большинства женщин в аграрную эпоху.

Современная эпоха изменила эти древние демографические расчеты, поскольку мы стали горожанами и наемными работниками. В современных городах больше детей доживают до зрелого возраста благодаря лучшему доступу к заработной плате, еде и здравоохранению. Но воспитание городских детей обходится дороже, ведь родители должны платить за еду и образование; вдобавок городских детей обыкновенно не привлекают к труду столь же рано, как детей крестьянских. По этим и другим причинам большинство современных городских семей предпочитают иметь меньше детей, зато растить их здоровыми и образованными. От эры высокой рождаемости и смертности мы перешли к эре низкой рождаемости и смертности, которая изменила образ жизни женщин во всем мире, устраняя важнейший фактор гендерного неравенства. В 1800 году женщина имела в среднем 5,8 ребенка; к 1950 году этот средний показатель составлял около 4,8 ребенка, но затем упало почти до 2,5 ребенка в 2014 году345. Население планеты стремительно возросло за последние два столетия, поскольку уровень смертности начал падать куда ниже уровня рождаемости в результате улучшения производства продуктов питания и системы здравоохранения. Уровень рождаемости начал снижаться в более богатых и урбанизированных странах в девятнадцатом веке, но только в конце двадцатого столетия он стал сокращаться во всем мире и в конечном счете догнал уровень смертности, упавший в 1960-х годах.

Темпы прироста численности населения снижаются без массированного политического вмешательства, хотя замедление, конечно же, может быть ускорено систематическими действиями правительства – например, расширением образовательных и профессиональных возможностей для молодых девушек. Другие же опасные тенденции роста сглаживаются лишь после значимых, преднамеренных и крупномасштабных политических вмешательств.

Среди наиболее опасных восходящих трендов выделяется воздействие человека на глобальную климатическую систему. Технологическое творчество человека всегда оказывало давление на местную окружающую среду, но до современной эпохи мало кто предполагал, что человеческая деятельность обернется изменениями в планетарных масштабах. Одним из первых, кто осознал масштабы воздействия современного человека, был шведский химик Сванте Аррениус. В 1890-х годах он подсчитал, что люди могут сжигать достаточное количество ископаемого топлива, чтобы нагреть атмосферу Земли за счет так называемого парникового эффекта346. В 1960-х годах на Гавайях ученый Чарльз Килинг приступил к измерениям содержания углекислого газа в атмосфере и обнаружили, что уровень газа быстро повышается. Так называемая кривая Килинга продолжает расти, и, как и предполагал Аррениус, вместе с ней растут и средние мировые температуры. В 2021 году они будут приблизительно на один градус Цельсия выше доиндустриального уровня, причем появляется все больше доказательств того, что повышение температуры вызывает аномальные климатические явления – ураганы, наводнения и пожары. Долгосрочные исследования изменений климата, основанные