Мы остаёмся жить - Извас Фрай

я отказываюсь верить, что существует хоть что-нибудь, чего я не смог бы, приложив достаточные усилия. На одном месте я долго не задерживался. Избегал отелей и прочих мест, где от меня потребовали бы удостоверение личности. Бывало, приходилось ночевать под звёздами, как веков восемь назад, в похожей ситуации. Но часто, даже это было лишним.

В кафе я находил одиноких, скучающих женщин; уставшие друг от друга пары. Я легко находил повод для начала разговора. Дайте мне сказать лишь слово, и вы уже в моей власти – так считают многие, кто знает меня. Доля правды в этом есть несомненно. Я выбираю только тех, кого смогу убедить впустить меня на ночь – по паре жестов, по походке, по тембру голоса я могу быстро узнать таких. Наутро я покидал их, хоть и многие просили меня остаться. Это опасно и для меня, и для них. Нет, я не хочу рисковать – даже жизнями незнакомцев. Одна пожилая дама предлагала мне целые пачки денег своего мужа, если я останусь с ней всего на пару ночей. Какая наивность. Будто бумага когда-то что-то значила для меня. У меня целыми днями не было и копейки в кармане, но я по-прежнему на высоте и двигаюсь быстрее, чем вести обо мне доходят до моих преследователей. Несколько правильных слов в правильное время, правильному человеку – стоят дороже всего, что она только могла мне предложить. Я поцеловал её и ушел, больше никогда не появляясь в том городе, чтобы всё начать сначала. Я сменял людей и места чаще, чем ел; и так могло продолжаться вечно.

Когда-нибудь, это должно кончиться, несомненно. Вот только чем? Будет ли это моя долгожданная смерть?! А может и новая жизнь; но всё равно, какой бы она не была, мне скоро захочется от неё избавиться. Я ждал конца; но даже предположить не мог, что всё кончится именно сегодня.

Арткафе «Ретро» находилось в подвале серого здания из прошлого века. Подходя ближе, музыка становилась всё громче, а на входе висела табличка с надписью на старомодном шрифте: «Сегодня работаем круглосуточно, господа». Как раз в это время подул сильный ветер, а одет я до сих пор был не по сезону. Наступивший внезапно мороз пробирал до костей, а от голода мои ноги ели-ели могли двигаться дальше. Выбирать себе место для охоты сегодня не приходилось. Я протянул руку в надежде избавиться от страданий – хоть на одну ночь. На зависть всем остальным, кто остался снаружи, мне это удалось. Я вошел внутрь.

Исчезнувшие за века дух и воля пробудились с новой силой, стоило мне только услышать первые три аккорда. Затем, они заиграли вновь – и звучали каждый раз, когда моя нога спускалась на одну ступеньку вниз. Голос прошлого, тёплое дыхание и весёлая, пусть и не всегда, компания; и надежда на спасение – последнее было самым важным. За столетия, прошедшие у меня за спиной, мне казалось, что я услышал всю музыку, что люди были в силах сочинить. Новое звучание – это всё то же самое, только на других инструментах, в других тональностях. Я думал так и тысячу лет назад. Потом, мне пришлось признать, что я ошибался. Несмотря на сверхбыстрый полёт человечества вперёд, кто-то ещё оборачивается назад и записывает мелодии в стиле, окончательно вышедшем из моды полвека или больше назад. Музыка, которую все считали мёртвой – живёт и развивается в таких местах: в барах и подвалах. И это было прекраснее всего, что этот город только мог мне предложить.

За вход мне пришлось расплатиться последними деньгами, оставшимися у меня после моей последней жертвы – от той самой пожилой дамы, которая была настолько заботливо, что всё равно пожелала наполнить мои карманы хоть парой своих драгоценных бумажек. И вот, теперь там дребезжит последняя мелочь. Моё отношение к ней осталось прежним, хоть она и могла насытить мой желудок раз, а то и два. Голод – это всего лишь муки и слабость. А слушая голос ушедшего века – меня уже ничего не заботило. Меня ждало освобождение.

В этом старом мире всё настолько ново, что найдётся и такая мелочь, ещё способная меня поразить. В этом зале, подходящем больше для склада банок с солёными огурцами, а не для джазовых концертов, чего могло стоить одно серое лицо незнакомого никому человека, среди стольких потенциальных жертв? Возможно, оно стоило больше всех богатств больших городов – нужно всего лишь узнать его, и всё. А чего стоило её лицо для меня?.. Ещё дороже, ведь богатство меня и так не привлекало.

Помнит ли она меня? Может и нет – тогда… Но не могла она просто так забыть меня. И я её помнил: ещё два года назад, как она случайно заглянула в «Утомлённое Солнце» и я пошел за ней. Моей первой мыслью при виде её в подвальном арткафе «Ретро» было бежать оттуда – и как можно скорее. Такого ещё не происходило со мной. Мелочь, но никогда…

Я стоял посреди зала, казалось, уже вечность рассматривая её. Глаза у неё были направлены немного в сторону, где, как я заметил, не было ничего. В тот момент я знал: просто так подойти к ней я не мог. Нажать на курок снайперской винтовки, глядя на неё сквозь прицел, находясь где-то за километр – запросто. Но стоя так близко от неё и свести на нет возникший пробел в несколько шагов между нами – невозможно. Не мог и всё тут.

Но я хотел этого, а потому, мне пришлось прибегнуть к одной маленькой хитрости: как истукан, стоя на одном месте, незаметно для головы пустить ноги в свободный ход. Я не мешал им двигаться, ничем их не сдерживал – таким образом, обманывая сознание, с ужасом постигающее то, что объект внезапно возникших у меня страхов обратил ко мне своё внимание и что я сам теперь стою перед ним. Она отвлеклась от пустоты и с любопытством меня осмотрела. Но теперь, вспомнит она меня или нет – от моих сил это теперь почти не зависело. Я мог только прошептать голодным, но всё ещё уверенным и сильным голосом:

– Здравствуйте, вы меня помните?

Она нахмурилась, правда стараясь что-нибудь припомнить. Но по выражению её лица и по смущённым глазам мне стало ясно, что первое сражение проиграно.

– Вы, – протянула она, – наверное, меня с кем-то путаете. Ничего не могу вспомнить. Хотя, лицо вроде и знакомое. Простите, вы не сказали своё имя. Кто вы?

Нужные слова запрыгали у меня