Мы остаёмся жить - Извас Фрай

– У меня нет здесь отеля. Последние деньги я потратил за вход на этот концерт.

– Тебе что, вообще негде остановиться?

– Если честно, то действительно, теперь негде.

Её взгляд оставался таким же острым, как и всегда; но теперь в нём зародилось беспокойство.

– Ко мне ехать тебе нельзя. Я сказала уже: я живу с одним парнем и он немного теперь мой муж. Придёт он часам к четырём утра, а может и раньше – я никак не могу впустить тебя. Вряд ли он поймёт, что бы я ему ни объясняла. После перелётов у него, обычно, плохое настроение.

– Ясно.

– Но позволить тебе ночевать на улице я тоже не могу – что и говорить. Просто заснуть больше не смогу, зная об этом. Тут неподалёку есть ночлежка – извини, но на большее пока у меня денег не хватит. Всё, что найду в кошельке – оставлю тебе – там немного, но хватит. Я могла бы воспользоваться карточкой, но муж…

– Не объясняй.

– Как долго ты планируешь ещё оставаться в этом городе?

– Насколько меня хватит.

– Зачем тебе путешествовать так – без всякой страховки?

– Обстоятельства – я тоже не конченый романтик, чтобы быть от этого в восторге.

– Мне ничего не понятно, но видимо, мне лучше всего и не знать.

– Да, всего – лучше не стоит.

– Ладно, поехали уже.

Это была далеко не самая худшая дешевая ночлежка, в которой мне когда-либо приходилось бывать. Отдельный номер с чистой кроватью, столом и стулом и, страшно сказать, огромным окном с видом на переулок, крышу соседнего и несколько его верхних этажей. Самый роскошный номер в гостинице из всех, в которых мне приходилось бывать с тех пор, как я бросился в бега от старых забот; если не считать те ночи, что я был гостем у тех или у иных.

Она оставила мне немного денег – фантастически огромную сумму, если правильно ей воспользоваться. Заплатив за номер на неделю вперёд, она сразу уехала, а я купил у администратора пачку самых дешёвых сигарет, которые только можно было достать в этом районе в это время суток.

Спать мне не хотелось совсем. До самого утра я слушал Джона Колтрейна с ворованного телефона. Старые вещи, а работают исправно. Я стоял у распахнутого окна, смотрел на здание напротив и бросал вниз окурок за окурком, будто хотел, чтобы гора из них поднялась до самого моего окна.

Утром она не пришла. Воздух был чист и свеж, а комната внутри и вокруг меня была пустой и мрачной. Третья пачка подошла к концу, а я ещё не умер. Только мне одному и смешно. Даже сигаретам нет до меня никакого дела. Я не хотел выходить на улицу, ведь столько раз уже видел очертания всех этих однообразных мест, что мог лечь на постель и годы напролёт бродить по улицам городов в разных концах Земли, в разные периоды их истории. Для меня это было прогулка, скучнее которой придумать было невозможно – правда, когда-то во мне ещё жило чувство ностальгии, но по нему я могу теперь только ностальгировать. Поэтому, я оставался внутри номера и ждал – просто ждал, пока время пройдет, и кто-нибудь не перешагнёт этот порог.

Только встретив её, я снова начал различать цвета. Капучино в одной руке и «Мальборо» в другой. Одета не по погоде, будто живёт ещё вчерашними прогнозами. Только теперь я вышел. Я показал ей места в этом городе, о существовании которых она и не подозревала. Это были, в основном, интересные здания, стены, муралы и кафешки. Я знал все кафе и рестораны этого города и всей страны – не потому, что обедал в них, а из-за того, что путешествовал на голодный желудок и разглядывал их витрины, посетителей и проплывавшую жизнь. Одни закрывались, открывались новые. И так было повсюду и везде. Историки обманывают население каждый день, строча свои книги и учебники. На самом деле, за последние три тысячи лет, на Земле ничего особенного не произошло. Только мелькало что-то – но когда я обращал на это внимание?!

– Боже мой! – закричала она.

– Да-да, мы уже здесь, – послышалось в ответ.

Они окружили нас. Но ведь им нужен был только я. Совсем расслабился за последнее время.

– Думал, что сможешь так легко сбежать?

Что?! Со мной разговаривают – не ломают челюсть, не бьют в живот и не отбивают ноги?! Неужели, всё настолько плохо?

– Панночко, вы ведь понимаете, что будет с вами и вашим сучьим кавалеров, если вы закричите. Всё равно некому прийти на помощь.

Знаю я, на кого мы наткнулись – раньше, я вообще знал всё и всех. Одного парня пригласили на вечеринку к этим ребятам. Весёлый был вечер. Если бы только он не украл из общага пятьдесят тысяч и не скрылся. А ведь вовсе не в деньгах было дело. Они доверились ему – пригласили на свой праздник. А он с ними так… В общем, правила для них – важнее всего. Из-за такой мелочи того парня поймали через неделю и обезглавили. Тело закопали в лесу, а голову прислали водителям в праздничной коробке. Об этом много говорили в известных кругах – кто поддерживал этих ребят, а кто говорил, что это уже слишком. Но свои принципы они тогда проявили по полной. Их зовут теперь, когда кто-нибудь переоценит свои силы и возможности. Со мной дела обстояли примерно так же: ни одно здание не переживёт бури без крыши.

– Знаешь, что это? – один из них показал мне пистолет.

Если им кто-то не угодил, они могут достать кого угодно и где угодно – лишь бы не слишком далеко. Я действительно, сделав круг, вернулся обратно в страну, из которой бежал. Мне было интересно – хоть и теперь я пожалел об этом. Не за себя мне страшно – об этом я всегда думаю в последнюю очередь. Но ведь её жизнь – она такая хрупкая.

А с пистолетом я был знаком намного ближе, чем с человеком, который мне его показал. В такие пушки сразу после первого выстрела вселяется дух смерти. Оружие получает душу, а значит, и индивидуальность. Когда рука прирастает к рукояти, становится сложно забыть его, как и невозможно выкинуть из памяти того, кто однажды спас тебе жизни. По крайне мере, так мне рассказывали.

Я думал, что навсегда расстался с ним. Где они его только откапали? После одного убийства, я выбросил его в реку – именно этот, ошибки быть не могло. Теперь,