Странники - Кира Измайлова

— Валь, я не понимаю… — протянула я, садясь на кровати по-турецки. — Ну как же так? Вы с Марстеном опытные маги, причем, я так понимаю, не из слабеньких. Ты вон этого… восьмого круга посвящения, он седьмого. Монстров всяких в капусту крошите, путешествуете по мирам черт-те сколько, никого не боитесь… А тут какая-то фея берет и как нечего делать заколдовывает Марстена! Причем так, что ты ничего поделать не можешь! И яблочки эти дурацкие…

— Юля… — Дарвальд нахмурился. Видимо, ему совсем не понравились мои слова, однако и отрицать очевидного он не мог. — Это не наш родной мир. Мы здесь всего лишь гости. Мы можем пользоваться своей магией, но она настолько чужда этим местам, что не всегда и срабатывает, а если срабатывает, то иногда не так, как хотелось бы. В иных мирах нам работается легче, в иных тяжелее. Предыдущие несколько миров, к примеру, были достаточно бедны в плане магической энергии, но зато и нейтральны к проявлениям нашей силы. Ну, за исключением последнего, но это отдельная история. А этот… этот сопротивляется! Нам хорошо здесь просто находиться, но работать — неимоверно тяжело.

— Ничего себе парадокс! — присвистнула я. — Сами говорили — тут чуть не каждый второй магией пользуется, как веником, а вы…

— А нам приходится прилагать приличные усилия, чтобы что-то предпринять, — усмехнулся Дарвальд. — Кроме того… как бы тебе объяснить попонятнее… Ты уже поняла, наверно, что мы оба — стихийные маги. Марстен лучше всего управляется с огнем и воздухом, а я, наоборот, — с водой и землей. Конечно, и с другими стихиями мы работать можем, но не так эффективно…

— Зато эффектно! — фыркнула я, припомнив то, что вытворял Марстен при помощи Драконьего меча.

Дарвальд тоже явно это вспомнил, потому что заулыбался.

— Так вот, — продолжал он. — В нашем мире то, что обычные люди называют заклинаниями, давно не используется. Ты помнишь, я как-то говорил, что вербальная составляющая много веков назад утратила ведущую роль?

— Говорил, говорил, — поморщилась я. — Валь, только не вещай, как с трибуны! Ты можешь нормальным языком изъясняться?

— Постараюсь, — язвительно ответил Дарвальд. — Так вот, слова используются в очень немногих и очень старых заклятиях. Чаще всего потому, что силы они невероятной, и работа с ними требует предельной концентрации. Так что слова помогают сосредоточиться. Ясно?

— Ага, — кивнула я. Мне и правда было понятно и очень интересно. Я припомнила, как «работали» мои приятели. И правда, огонь зажигался взмахом ресниц, враги разлетались от взмаха руки… А слов, за исключением ругательств, я не слыхала! Только когда маги с мечом мухлевали, и еще Дарвальд — с Источником… — И что?

— Кроме прочего, мы крайне редко пользуемся какими-либо приспособлениями, — сказал Дарвальд и отчаянно зевнул. — Всякие пентаграммы, зелья, черные свечи… устарели.

— А Драконий меч?

— Это отдельная история, я же говорил как-то, — отмахнулся Дарвальд. — О нем в другой раз, это рассказ на всю ночь. Итак, наше орудие — это мы сами. А тут… сама видела: волшебные палочки, колечки, зачарованные яблочки, магические кастрюльки, Черные Небеса знают, что еще!.. Здесь магия развивалась по предметному направлению. Предметы эти по большей части очень старые, и на них такого напутано, что, наверно, и сами владельцы толком не знают, как они функционируют. И, подозреваю, не задействуют и сотой части их возможностей.

— Нет, ну а почему вы такие заклятия снять не можете? — не поняла я.

— Да я же объясняю, — рассердился Дарвальд на мою тупость. — Такие заклятия закладываются в волшебный предмет при его создании! При этом чаще всего простейший — и единственный! — способ снятия заклятия спрятан в нем самом. Ну вот как с яблочками и поцелуем. И вся беда в том, что мы не можем определить метода противодействия. Если только наугад пробовать, но на это вся жизнь уйдет…

— Ну, в общем-то, ясно, — протянула я, вспоминая сказки. Точно, там всегда какое-нибудь условие злой волшебник ставит: то живую воду добыть, то семь пар железных башмаков сносить, то службу какую-нибудь сослужить… тогда все сразу и расколдовываются! Значит, в моем мире магия тоже развивалась по предметно-ориентированному пути? Откуда-то ведь все эти сказки взялись! А почему тогда она заглохла? Надо потом Дарвальда на эту тему попытать… только не сейчас, а то он уже засыпает. — Значит, поедем искать Источник…

…Наутро мы отправились в путь. По-моему, обитатели дворца были рады от нас избавиться — невинные шалости Марстена порядком всех достали, и я уже начала опасаться, как бы кто-нибудь не превратил его сгоряча в жабу.

Принц с принцессой не вышли нас провожать, и мы с Марстеном, переглядываясь, давились от смеха. Наверно, он немного переборщил с порошочком… Правда, чуть позже выяснилось, что он хихикал по другому поводу. Оказывается, пока мы с Дарвальдом собирались в дорогу, этот поганец успел наведаться на дворцовую кухню и забабахать все запасы своего зелья в готовящиеся к обеду блюда. После этого признания я не могла даже смеяться, и только подумала, что лучше нам не возвращаться в эти края. Никогда!!!

Итак, мы не спеша двигались по довольно ровной дороге в направлении Источника. Мы с Марстеном, как всегда, ехали на одной лошади, только на этот раз правила я — Марстен по мелкорослости не доставал ногами до стремян. Я верхом ездить не умею совершенно, поэтому только и старалась лишний раз лошадь не трогать и за повод не тянуть. Идет себе за Дарвальдовым конем, и ладно. Лишь бы не вздумала брыкаться!

Ехать было скучно. По бокам дороги тянулись то рощи, то поля, в которых картинно колыхались золотые хлеба, то зеленые луга, пестрящие цветами. Частенько попадались небольшие ухоженные деревушки, где нас встречали вполне радушно, кормили и устраивали на ночлег. Взамен приходилось рассказывать, что новенького в столице и в окрестностях. Один раз мы очень оконфузились — оказалось, что мы, сами того не зная, уже пересекли границы королевства и оказались в соседнем. Еще, чуя в Дарвальде чародея, его принимались расспрашивать о его подвигах и прочих глупостях. Дарвальд старательно отмалчивался, а Марстен веселился вовсю, «по секрету» рассказывая всем желающим о подвигах своего «дядюшки». После некоторых таких рассказов на Дарвальда начинали коситься с неодобрением, и из очередной гостеприимной деревушки приходилось быстренько убираться.

По словам Дарвальда, до Источника было не так уж далеко, однако с большой дороги пришлось свернуть — она уходила совсем в другую сторону — и тащиться по каким-то тропам, пока они окончательно не затерялись в густом лесу. Лошадей мы за бесценок продали в последней попавшейся деревне. За бесценок потому, что лошадки наши из дворцовой конюшни, тонконогие и холеные, были совершенно ни к чему обстоятельным крестьянам. В телегу их не запряжешь, пахать не заставишь… Ну да небось продадут каким-нибудь путникам.