Тайны семейного альбома - Клаудиа Кроуфорд

– Но я не желаю оставаться свободным человеком. Моя мечта – стать твоим рабом до конца дней. – Маркус встал перед ней на колени прямо на тротуаре Пятой авеню, не обращая внимания на прохожих.

А Рейчел больше хотелось, чтобы все оставалось, как есть. Ей нравился Маркус, с ним было хорошо, но ей не хотелось что-либо менять. Вот когда Сэм вернется с фронта, она будет чувствовать себя более спокойной. Они с Маркусом были вместе уже более десяти лет. Их можно было назвать хорошей парой. Почему бы не оставить все по-старому?

А если он не захочет?

Если она решит настоять на своем, то у нее хватит сил начать новую жизнь. Она сможет объединить свои усилия с усилиями какой-нибудь процветающей компании, типа Тиш, Дарст, Хелмси, Чанин. В это области больше нет женщин. С ее опытом и хваткой, с ее чутьем она нигде не пропадет.

Помимо всего прочего, ей не хотелось принимать окончательного решения до возвращения Сэма. В риверсайдском доме все должно быть так, как было до его отъезда. Поэтому, когда Ханна попросила разрешения перебраться в комнату Сэма, Рейчел отказала ей. Ее огорчало, что она не всегда понимает поступки дочери. Болтается где-то по ночам. Ходит в Гринвич Виллидж на концерты народной музыки. Начала учиться играть на гитаре. В ее комнате появились фотографии известных исполнителей народных песен, пластинки с их записями.

А теперь вдруг оставила записку насчет Кэтлин Фентон – та должна приехать в Нью-Йорк, и Ханна пригласила ее в дом. Наверняка придется положить ее спать в комнате Сэма. Мысль об этом раздражала Рейчел.

Она вообще не могла понять, чем эта ирландская девчонка привлекает ее дочь. Появление ее на выпускном вечере оказалось полной неожиданностью для Рейчел. Но Ханна всегда была скрытной.

За несколько дней до появления Кэтлин позвонил Сэм. Рейчел не подпустила Ханну к телефону:

– Подожди, подожди! Ты же видишь, я говорю… Потерпи немного.

Но связь неожиданно прервалась, и Ханне не удалось даже словечком перемолвиться с братом.

– Он передал тебе привет. Сказал, что получил письмо от Кэтлин. Он знает, что она будет в Нью-Йорке. Просил, чтобы я была повнимательнее к ней. И что вы только в ней нашли? Что ж, придется ей постелить в комнате Сэма.

Ханну позабавило, с каким выражением лица Рейчел это сказала.

Теплым апрельским днем появилась Кэтлин.

– Ну, какой у него был голос? – спросила она, как только они остались вдвоем в комнате.

– Не имею представления. Рейчел не подпустила меня, а потом связь прервалась.

В последнем письме, которое прислал Сэм из Франции, он писал о том, как они с Кэтлин уедут куда-нибудь в штат Орегон или Колорадо после женитьбы, туда, где можно купить землю, чтобы Кэтлин разводила огород и сажала свои чудные овощи.

Он надеялся, что Рейчел не будет сильно расстраиваться. «Может быть, если я уеду, она наконец-то даст согласие и выйдет замуж за Маркуса», – писал он.

Они закрылись в комнате Сэма и сидели там, оставив включенным радио. Большинство передач было посвящено ходу военных действий. По всему чувствовалось, что война приближается к концу. Но радость близкой победы омрачили известия об атаке немецких войск и больших потерях в американских частях. Остальные сообщения были более утешительными. Еще немного, еще совсем немного, и американские солдаты вернутся домой.

– Мы прерываем программу, чтобы сообщить вам последние новости из Вашингтона.

Две молодые женщины вцепились друг в друга:

– Это конец! Война окончена.

– В три часа тридцать пять минут дня в Малом Белом доме в Варм Спрингс, штате Джорджия, скончался президент Рузвельт. Вице-президент займет свое место в Белом доме и принесет присягу в качестве тридцать второго президента Соединенных Штатов. Миссис Элеонора Рузвельт находится на пути от Варм Спрингс к Вашингтону. Она сопровождает тело своего мужа для церемонии прощания.

Ханна и Кэтлин, ошеломленные, смотрели на радио. Их радость сменилась печалью.

Ханна не виделась с Виктором месяц. За это время война в Европе окончилась. Муссолини и его любовницу предали позорной публичной казни – повесили на площади в Милане. Гитлер и его любовница узаконили свои отношения – поженились прямо в бункере перед тем, как покончить жизнь самоубийством.

– Как жаль, что Рузвельт не сможет увидеть, чем закончилась война, – обмолвилась Ханна в разговоре.

Виктор находился не в лучшем расположении духа. С того дня, как он вышел из моря подобно бронзовому греческому богу, прошло более десяти месяцев. И его все больше и больше раздражало сидение в изоляции.

– Он был лицемер!

– Как ты смеешь так говорить?!

– Ты считаешь, что он ничего не знал о концлагерях? И это не он отдавал приказ вернуть корабли, которые направлялись в Америку продавать беженцев за деньги?

Ханне не хотелось продолжать спор, ведь она пришла сюда, чтобы сообщить, как идут дела, связанные с освобождением Виктора.

– Ладно, хватит об этом. В конце концов, и Гитлер, и Муссолини мертвы.

– А, эти подонки? Рвань и отребье. Люди, не имеющие образования. Никакого воспитания и вкуса. Ты только взгляни на их форму! А женщины? Сравни их с Кларой Петаччи или Евой Браун? – он в раздражении стукнул кулаком по столу, прежде чем успел взять себя в руки. – Извини, дорогая, я обидел тебя? – Он поднес к губам ее руку и поцеловал каждый палец в отдельности, затем поцеловал ее в плечо, дрожавшее от негодования, провел губами по изгибу шеи.

– Бедный ты мой, как же ты тут измучился, – она уткнулась лицом в его волосы. – Я стараюсь делать все, что только можно. Адвокат пообещал, что тебя скоро освободят. Вот так. О Боже! Он сказал, что твое происхождение очень и очень поможет тебе.

Маркус Салинко согласился выступить поручителем за Виктора. Они договорились держать это в тайне от Рейчел. Та и представления не имела об их встрече и о том, что Маркус согласился помочь. Мысли Рейчел целиком и полностью сосредоточились на сыне и его скором возвращении.

Ханна и Кэтлин тоже готовились к его возвращению. Их план был таков: неделю после возвращения Сэм живет у матери, чтобы она могла порадоваться встрече с ним, а потом он объявит о женитьбе.

В середине июля в риверсайдский дом пришла телеграмма. Рейчел попыталась сорвать печать, но вдруг глаза ее приняли какое-то странное выражение, а тело словно обмякло.

– Нет, ты открой, – попросила она дочь.

Когда Ханна достала сообщение, Рейчел вдруг вырвала бумажку у нее из рук:

– Нет. Это мой сын. А что если… если что-нибудь случилось… я одна… сама… а не ты…

Но телеграмма выскользнула из ее дрожащих рук и упала к ногам только что вошедшего Маркуса.