Тайны семейного альбома - Клаудиа Кроуфорд

– Никаких похорон! – это были первые ее слова после того, как она перестала кричать на пристани. – Я не хочу, чтобы устраивали пикник.

Только кремация, строгая и простая церемония. Никаких обрядов. Потому что Рейчел не могла сказать, к какому вероисповеданию она принадлежит по рождению. Вилли Лоуренс был неверующим. «Мне казалось, что я верю в Бога, – сказала Рейчел, – но он, наверное, ненавидит меня. И он теперь для меня не существует. Я не верю в такого Бога. Я даже не верю в то, что я сама существую».

Когда в небольшом помещении крематория им выдали урну с прахом, Рейчел отстранилась.

– Пусть его уберут. Не нужно… Пожалуйста…

Но Ханна шагнула вперед:

– Я возьму ее и рассыплю прах Сэма рядом с памятником погибшим в этой войне. Он любил Ривер-сайд.

Рейчел повернулась к дочери:

– Почему это его прах, а не твой?

У собравшихся в комнате вырвался единый вздох.

– Она имела в виду совсем другое, Ханна! – сказал Маркус. – Ты знаешь, как она потрясена.

«Но я тоже потрясена», – подумала Ханна. Страстная любовь к брату сохранилась и после его смерти. Если бы только она могла сесть рядом с матерью, поговорить о брате, вспомнить его таким, каким он был – как это делали в других семьях. Слезы утоляют печаль. Ну что ж, для этого у нее есть Кэтлин.

Сначала Ханна не узнала ее – та была без формы. Кэтлин поджидала ее у памятника погибшим, одетая в светло-зеленое платье, которое так хорошо сочеталось с ее густыми шелковистыми рыжими волосами. Широкополую соломенную шляпу она откинула на спину. Ее бархатные завязки висели на шее.

Они обе, не сговариваясь, решили, что должны одеться как можно наряднее по такому случаю. Хотя Рейчел предложила ей надеть старое черное платье – слишком толстое и теплое для августовского дня, – Ханна решила, что Сэм одобрил бы ее решение надеть то платье, которое он так похвалил и которое, как он сказал, делает ее похожей на Лорен Баколл.

Кэтлин предложила рассыпать прах не у монумента:

– В последний раз, когда мы были с ним в Нью-Йорке вместе, мы купили вишни и, остановившись неподалеку отсюда, у той стены, соревновались, кто дальше выстрелит косточкой. Давай мы там и рассыплем пепел.

Со стороны кто-нибудь, глядя на них, подумал бы, что это молодые женщины решили привести в порядок клумбу с пеонами.

Каждая из них взяла по горсти пепла, а Кэтлин начала читать стихи Джона Дона.

Ханна подхватила строчки поэта, которого так любил читать Сэм:

Музыка, которую я слушаю с тобой —больше, чем музыка.И хлеб, который мы ломаем пополам —больше, чем просто хлеб.И теперь, когда я остался один, без тебя, —все утратило смысл, но…Всему, что явилось в этот мир, суждено исчезнуть.

Были и другие, столь же любимые им строки, но они больше не могли продолжать.

– Прах к праху. Пыль к пыли, – проговорила Кэтлин безжизненным голосом. – В надежде на воскресение в вечной жизни. Аминь.

Тележка с мороженым остановилась неподалеку от них. Продавец наблюдал за необычной церемонией. Ханна готова была расплакаться, поэтому не могла поведать Кэтлин, что творится в ее сердце. Эта тележка сразу напомнила ей о том, как Сэм подходил к точно такой же и покупал для них двоих эскимо. Нет, лучше она напишет Кэтлин обо всем. Судьба разлучила их, и они так и не стали родственницами. Но все равно Кэтлин останется для нее близкой, как сестра. Аминь.

– Я всегда что-нибудь да забываю, Ханна. – Кэтлин достала небольшой конверт и протянула его ей. – Сэм просил отдать тебе, он знал, что Рейчел вскрывает твою почту.

Это был страховой полис на сто тысяч долларов, получить который могла только она. Вместе с полисом лежала записка: «Ради Бога, не говори матери, что я сделал это для тебя. И если вдруг что-нибудь произойдет, мама не должна узнать, кто получил по страховому полису. Если я не круглый дурак, то ты должна поверить, что ты потрясающая девушка. И что бы ни случилось, помни, что я люблю тебя и верю, что ты сумеешь устроить свою жизнь так, как надо». Дальше, в постскриптуме он сделал шутливую приписку: «И немедленно перестань есть тянучки и печенье. Нам с Кэтлин не хочется, чтобы цветущая девушка превратилась в бочку».

– Но как же ты, Кэтлин? Ведь это ты должна была стать его женой?

– Как всегда, ты сначала думаешь о других. Спасибо. Но он заключил такой же полис и на мое имя. И помни: ты не должна ни слова говорить о полисе Рейчел. Это твои деньги. Можешь шикарно пожить на них. А можешь использовать более практично. Это ты сама должна решить.

Невольно она вспомнила несколько вещей, которые ей нравились, но которые она не могла позволить себе купить. Но нет. Она распорядится деньгами куда лучше. Купит, например, собственность. Слушая разговоры Рейчел и Маркуса о предстоящем послевоенном буме, она поняла, что надо купить небольшой, но хороший дом, слегка отремонтировать его, а затем выгодно продать, деньги вложить в какое-нибудь дело, и жить только на проценты.

А ее вторая мысль была о Викторе. Теперь, когда у нее появится собственный капитал, она сможет сама стать спонсором Виктора, выступить в роли поручителя. Все, что ей необходимо в ближайшие месяцы – это сохранять терпение и выдержку. А потом она сможет наконец избавиться от саркастических замечаний Рейчел. Пусть держит их при себе. Ее мать потеряла любимого сына. Но и Ханна не останется с ней. Ханна будет чтить память о брате на свой собственный лад вместе с Кэтлин.

Когда она вернулась домой, ее ждал Маркус.

– Доктор Леви был здесь. Он дал ей какой-то совет. И, похоже, он обрадовал ее.

– Прекрасно.

Маркус проследовал за ней в комнату:

– Ханна! Послушай…

– Я знаю, что ты хочешь сказать. Она не совсем понимала, что говорит. Так ведь? Ну, конечно. И давай забудем об этом.

Маркус прошел за ней в кухню:

– Я понимаю, что ты чувствуешь…

– Вряд ли. Он был мне братом. Другом. Моим лучшим другом…

– Тогда ты можешь себе представить страдание матери.

Это начинало раздражать Ханну, как раздражает гудение шмелей. Почему ей все время пытаются внушить сострадание к тому, что чувствует Рейчел. Она не собирается проклинать мать. Благодаря Сэму она станет независимой. Она не будет миллионершей. Но на жизнь ей хватит. Она заставит эти деньги работать на себя так, чтобы Сэм мог гордиться ею. Она выйдет замуж за Виктора, у нее родятся дети, и она будет любить их.

18

1951

ЭЛЕОНОРА

Когда выяснилось, что Кэтлин не сможет приехать из Сан-Франциско на свадьбу Ханны и Виктора, потому что у маленького Брайана началась корь, Ханна пообещала ей написать очень подробное и обстоятельное письмо. Прошел целый месяц. Ханна начала стыдить себя за то, что до сих пор так и не выполнила данное слово. И вот наступило утро, когда она проснулась с желанием немедленно загладить свою вину перед подругой. Она встала пораньше. Муж еще спал. Один из многочисленных подарков, которые она сделала ему к свадьбе, – шелковая пижама – валялась на полу. Прошел уже месяц, как они поженились. Но Ханну не оставляло ощущение чуда. Ей до сих пор не верилось, что это произошло. После более чем пяти лет бесконечных писем, просьб и требований, после решения военного суда его дело слушалось в иммиграционном отделе, затем перешло в следующий… И вот наконец Ханна добилась своего.