Фехтмейстер - Владимир Свержин

Между тем осанистый докладчик, держа перед собой раскрытую папку, обтянутую кордовской тисненой кожей, продолжал:

— По данным комиссии, созданной начальником штаба VII армии генерал-майором Головиным, маршевые роты приходят к месту дислокации своих полков уже поголовно обутые в старую изношенную обувь.

— Но ведь здесь же им выдают новешенькие сапоги?!

— Так точно, ваше величество. Генерал-майор Головин сам лично выяснял это странное обстоятельство и пришел к неутешительному выводу: проходя через села, едва ли не все солдаты меняют новые сапоги на старые.

— Но это же абсурд! Они что же, не понимают, что воевать в старой изношенной обуви — значит, обрекать себя на увечья?! Ведь это же обмороженные гниющие ноги!

— Увы, многие из солдат нового призыва считают, что лучше уж с обмороженными ногами в госпитале, а то и вовсе в тылу без двух-трех пальцев, чем в полном здравии на передовой. К тому же кто-то пустил слух, что по прибытии к месту назначения солдаты получат новые сапоги.

Император начал вновь ожесточенно тереть грани карандаша.

— Что это, интересно знать — вечное разгильдяйство или же злой умысел?

— Неизвестно, — покачал головой докладывающий положение дел начальник Военно-походной канцелярии. — Следствие ведется. Однако должен заметить, что на Кавказе, там, где наши дела обстоят наилучшим образом, подобные явления практически не наблюдаются.

— Вы хотите сказать, что боевой дух армий Юго-Западного и Северо-Западного фронтов низок?

— Что и говорить, ваше величество, вопиющие поражения прошлого года у Мазурских болот и неудача операции в Галиции плохо отразились на боевом духе войск. Однако пока что все это поправимо. Но если вы позволите высказать личное мнение, то нам следует куда больше внимания уделять подготовке и проведению собственных операций, чем спасению наших драгоценных союзников.

— Владимир Николаевич, — покачал головой император, — вы не хуже меня помните стенания французского посла Мориса Палеолога о необходимости спасти от бошей[14] сердце прекрасной Франции.

— Должен заметить, ваше величество, что не так давно немцы уже были в Париже, и ничего фатального с сердцем Франции не случилось. Я понимаю, что наши победы могут помочь союзникам, однако же перспектива выручать их за счет наших поражений лично меня весьма огорчает.

— Владимир Николаевич, голубчик, вы, как я посмотрю, не слишком жалуете наших уважаемых союзников.

— Государь, за те годы, которые я вам служу, вы могли убедиться в моей преданности и любви к России. Мне больно смотреть, как родное Отечество страдает из-за целей неясных, а порою и откровенно ему чуждых.

— Что вы имеете в виду? — посуровел Николай II.

— Обстановка, ныне складывающаяся в мире, — спокойным и уверенным тоном заговорил князь Орлов, — решительным образом отличается от той, которая определяла традиционную расстановку сил, привычную нам по прошлому столетию. Благодаря мудрой политике Бисмарка Германия явилась миру новым сильным и амбициозным игроком. Не так давно Германия откусила Шлезвиг-Гольштейн у императора Франца-Иосифа. А это контроль над выходом из Балтики в Северное море. Затем пришел черед Франции, и она лишилась Эльзаса с Лотарингией. Последние десятилетия промышленность Германии развивалась немыслимыми темпами, ее армия и флот укрепились так, что тень Фридриха Великого наверняка с гордостью взирает на Вильгельма II.

Царь досадливо отмахнулся.

— Помнится, мой отец, наблюдая за этим военным гением, говаривал: «Не веди себя, Вилли, как танцующий дервиш. Погляди на себя в зеркало». Как по мне, этот сухорукий гусар более всего на свете способен превозносить себя и свои мнимые достоинства.

— И все же, ваше величество, этот, как вы изволили выразиться, сухорукий гусар последовал совету вашего батюшки и ныне заставил вздрогнуть британского льва.

— Что вы такое говорите, Владимир Николаевич? — Император отбросил в сторону карандаш и, встав из-за стола, начал расхаживать по кабинету. — Вот уж не думал, что вас могут столь испугать наши военные неудачи, коль скоро вы начали превозносить гений дяди Вилли. Уж кому-кому, а тебе подобает стоять на стороне дяди Николаши. Кстати, помнится, сам Бисмарк отзывался о России, что у нас мол «неспешно запрягают, да быстро ездят». Надеюсь, что прошлых месяцев войны было достаточно, чтобы запрячь.

— Я тоже на это очень надеюсь, ваше величество, ибо вынужден утверждать, что неудача нашего очередного наступления, если вдруг таковая случится, может стать фатальной для настроения армии и населения страны в целом. Однако я говорил совершенно об ином.

Вот уже более ста лет Россия не являлась врагом Германии. Более того, мне ли вам говорить, сколь тесные узы связывают правящие дома этих стран. Союз между Россией и Германией мог бы стать такой мощной политической и экономической силой континентального масштаба, что Британия с ее многочисленными колониями была бы вынуждена потесниться и уступить место этому союзу.

Понятное дело, что торгашам с Даунинг-стрит такая перспектива кажется весьма нежелательной. Но берусь утверждать, ваше величество, что именно усилия британских дипломатов вогнали клин между Россией и Германией. Да к чему далеко ходить? Разве не они сорвали утверждение договора с кайзером Вильгельмом, подписанного вами на яхте в 1905 году. А теперь? Разве секрет, что английский посол Джордж Бьюкенен оказывает всяческую поддержку тем, кто в эти тяжелые времена требует немедленного переустройства государства? Он предлагает предоставить Россию ее судьбе, однако в его устах это лишь призыв бросить нашу страну на растерзание, чтобы самим избежать угрозы.

Я более чем уверен, что в обмен на поддержку и военный союз Германия не только бы лояльно отнеслась к планам России установить контроль над Босфором и Дарданеллами, но и целиком поддержала бы опеку вашего величества над западными славянами. И вряд ли бы старый, потрепанный жизнью император Франц-Иосиф стал бы противиться единой воле России и Германии.

Николай II покачал головой.

— Вы, как я посмотрю, Владимир Николаевич, вовсе германофилом сделались. С чего бы это? Смотрите, при дворе у вас множество завистников. Стоит им прознать о ваших настроениях — беды не оберешься.

— Каждое слово я могу подтвердить непреложными фактами. Но дело не в этом. Меня и впрямь крайне огорчает война, которую Россия ведет против собственных интересов, борясь за выгоду держав, готовых при любом удобном случае вогнать нож в спину изнуренному войной союзнику.

Я не предлагаю искать сепаратного мира с Германией. Хотя, как вы знаете, мой государь, сам Вильгельм, несмотря на успехи своей армии, довольно откровенно прощупывает возможность такого мира. Но я говорю, что раз уж мы ввязались в эту нелепую, чуждую России бойню, мы должны воевать за себя, а не за союзников. И пусть уж наша победа принесет несомненную пользу общему делу.

Николай II отвернулся от любимца, кусая губы. В словах князя Орлова несомненно было зерно истины, но признавать объективную правоту начальника своей Военно-походной канцелярии отчего-то все же не хотелось.

— Размышляя над тем, что вы мне докладывали о боеготовности наших войск, полагаю, мне следует отставить генерала Сухомлинова с поста военного министра и заменить его кем-нибудь другим, более энергичным. Вот и дядя Николаша со мной полностью согласен, — меняя тему, проговорил император. — Я думаю, генерал Поливанов будет уместен на этом посту. Мне его горячо рекомендуют. Каково, скажите, ваше мнение о нем?

— Русский Иван врага всегда бивал, — с сомнением вздохнул генерал-адъютант. — Однако ж пол-Ивана для победы маловато.

— Шутите? — хмыкнул государь. — Ну-ну.

— Я полагаю, ваше величество, что мудрость не оставит вас.

— Вы говорите так, будто у вас в кармане имеется какое-то дельное предложение, — поворачиваясь к стоящему за спиной генерал-адъютанту, произнес император.

— Вы правы, государь. Если то будет угодно вашему величеству, я бы предложил создать Военно-дипломатический комитет, в задачи которого бы входило согласование и совместная разработка всех общих боевых действий России с ее союзниками.

— В чем же вы видите резон подобного комитета? — удивленно поинтересовался Николай II. — Нет, то есть я понимаю, что совместная разработка была бы весьма полезна, однако же, прямо сказать, мне невдомек, каким образом сие предложение следует из ваших же предыдущих утверждений.

— Признаться, я-то как раз не вижу особого смысла в подобных согласованиях и разработках. Обмолот порохового дыма! Не припомню случая, чтобы французы или же англичане двинули хотя бы взвод, когда сие было нужно России. Более того, нынче англичане планируют высадку в Дарданеллах, чтобы захватить их явно в пику нам. И все же, если моя идея вам по нраву, я бы предложил вашему величеству поставить во главе этого комитета генерала Янушкевича.