Канатные плясуны - Андрей Костин

— Значит, так, — Джессика прикусила зубами кончик карандаша, которым составляла список. — Колготки нужны «Сан Пелигрино», и чтоб не больше пятнадцати «ден», тоненькие, как паутинка, а иначе будут выглядеть как теплые рейтузы. Цвет — «антилопа». Туфли или «Освальд», или «Габор», главное, чтобы под цвет блузки, — она мечтательно посмотрела в потолок. — Костюм сойдет от «Донны Каран», я не собираюсь вводить тебя в лишние расходы… Косметика Л’Ореаль, вся, какая тут есть в продаже, я сама разберусь, что мне нужно. А вот парикмахера придется позвать — не могу же я сама себя постричь? Еще оттеночный шампунь…

— Хватит! — замахал руками Паша-мореход, — Для меня все это — китайская грамота. Составляй подробный список, мои люди все купят и привезут на пароход. Но только меня не нагружай…

И он подумал, почему его жена, которую он сейчас отправил к родственникам в деревню, никогда не надевала колготки цвета «антилопа».

А что это вообще за цвет? Наверное, очень сексуальный.

— Театр горит! — услышал Адидас, отвечая на вызов мобильного телефона.

— Как? Уже? Ведь по плану…

— Какой, на хрен, план! — заорало «Лицо городского масштаба». Все горит, понимаешь?! Эти два козла слиняли из больницы. Мы проиграли, и ты за это ответишь!

— Я? — озадаченно переспросил Адидас.

— А кто прибежал ко мне — помоги, город в чужие руки уходит? Ты прибежал. Вот теперь город и ушел в чужие руки, а вместе с городом и завод. Они нас переиграли, понял?

— Подожди, — нетерпеливо поморщился Адидас. — Не все потеряно.

— Ошибаешься, потеряно все, — человек на другом конце эфира взял себя в руки и обрел прежний, уравновешенно веский голос. — Еще пожар не потушили, а от Паши-морехода устроителям собрания акционеров поступило предложение — провести мероприятие на его пароходе. Предложение устроителям понравилось. Во-первых, гостей можно разместить там же — каюты люкс. Так что твоя гостиница больше не нужна. Второе — сам знаешь, какая у него кухня, плюс сервис. Не говоря уже о специфических услугах. И еще, самое главное. У Морехода есть баба…

— Какая баба?

— Та, что ехала вместе с нашими подопечными. Бывшими подопечными, — уточнило «Лицо».

— Так она же не при чем? — удивился Адидас. — Даром, что ли, я колол этих фраеров? Отвечаю — они ее по дороге подобрали, «плечевая», да и только. К Трупину, а тем более к ценным бумагам никакого отношения не имеет и иметь не могла.

— Это ты так думаешь. А мой информатор только что мне список шмоток передал, которые она заказала, чтобы на собрании акционеров присутствовать. Я жене показал, а она у меня в этом деле толк знает — так жена сказала, если я ей то же самое не куплю, разведется. «Плечевая», как ты выразился, про такие тряпки знать не может. А Паша оплачивать счета не станет, если интерес не имеет. Так что кто кого имеет, это еще вопрос.

— Может, Паша блефует, а шмотки она из модного журнала переписала? — с надеждой предположил Адидас.

— И не надейся.

Солнце уже клонилось к закату, когда Дима проснулся. Боль в плече утихла, разве что осталось некоторое онемение. Дотянулся и нажал на клавишу вызова медсестры. Клавиша, естественно, не работала.

Если честно, медсестра была ему ни к чему, он хотел увидеть Джессику. Он всегда влюблялся в тех женщин, которым нравились его рассказы.

Тут уж ничего не поделаешь.

Подождал некоторое время, не подозревая, что нажатая им клавиша разве что спугнула таракана, устроившегося внутри коробки. Потом, с некоторым усилием, сел на кровати, спустил ноги в больничной пижаме на пол.

Дима не знал, какой график дежурств, но предполагая, что Джессика устроилась в больницу медсестрой, надеялся, что рано или поздно он ее увидит. Ему очень хотелось ее увидеть. Надо только выяснить — когда? И тогда ждать станет легче. Подошел к двери из палаты и подергал за ручку.

Дверь оказалась заперта.

Дежуривший снаружи сотрудник не заметил, что кто-то пытается выйти из палаты. Впрочем, его заданием было следить, чтобы туда никто не смог войти.

По лестнице снизу поднимались еще двое в форменной одежде. Поравнявшись, они обменялись короткими рукопожатиями с охранником.

— Всех сюда согнали, — вздохнул один из новоприбывших. — Даже кто после дежурства. А кого толком охранять, или чего там — не говорят. Чтобы муха не проскользнула, вот и весь приказ. А при чем здесь муха, а?

— В триста четвертой палате один с огнестрельным ранением лежит. А в терапии — с инфарктом, — со знанием дела пояснил дежуривший раньше их охранник. — Оба этих типа были возле театра, когда грохнули директора завода. Вот из-за них, полагаю, весь сыр-бор. Важные свидетели.

— А чего возиться-то, — второй из новоприбывших поправил резиновую дубинку, свисавшую с пояса. — Допросить, как следует, все и расскажут. А так — только народ мучить. Я уже вторые сутки не спал.

— Там, в конце коридора, дверь, — намекнул туманно «сторожил». — Диванчик за дверью маленький имеется. Если ноги к подбородку поджать, отдохнуть очень даже можно.

Бессонный страж вздохнул в ответ.

— Давай, давай! — подмигнул напарник. — А через час я тебя сменю… Тоже голова трещит, как спать хочется…

— Кстати, покурить есть? — спросил дежуривший дотоле. — А то мой «Дукат» кончился, никак седьмой час на ногах.

— А здесь курить можно? — оставшийся из новоприбывших потянул воздух ноздрями. — Там, внизу, мегера такая сидит, старшая здесь, так она строго-настрого…

— А мы — в окошко, — подмигнул «старожил». — Никто и не учует.

Они отошли на лестничную площадку и, жадно затягиваясь, выкурили по сигарете. Оттуда, где они находились, больничный коридор не просматривался. Иначе «старожил» успел бы предупредить того, кто отправился спать — тот открыл не ту дверь. В конце коридора, но надо было с левой стороны…

…Дима еще несколько раз подергал ручку двери. Безрезультатно. Потом снова надавил на кнопку экстренного вызова медсестры. С тем же результатом.

Прошелся туда и обратно по палате, и линолеум мокро чавкал под его босыми ступнями.

Вдруг щелкнул замок и дверь отворилась сама собой, открытая снаружи. Дима как раз находился в той точке, откуда вошедшему нельзя было его увидеть — дверная створка загораживала.

Вошедший был в форме. Увидев кровать, на которой до этого лежал Дима, он удовлетворенно вздохнул, присел на краешек с полузакрытыми, тяжелыми от бессонницы веками, расшнуровал и стянул с себя форменные ботинки, а затем растянулся прямо поверх белья на койке.

Подложив под щеку ладонь, через мгновение он захрапел.

Некоторое время Дима прибывал в замешательстве. Затем осторожно, на носочках, подошел и взял ботинки. Стараясь не шуметь, добрался до двери и выглянул. Снаружи — никого. А напротив — вход в кладовку.

Там он и обулся, предварительно заперев снаружи дверь палаты, где теперь видел сладкие сны владелец обуви.

В кладовке Дима нашел белый халат, под которым можно скрыть и больничную пижаму, и перебинтованное плечо. Ботинки жали большие пальцы ног, но ходить позволяли.

Очень, очень аккуратно отворил дверь наружу. Приникнув щекой к створке, выглянул в коридор. Там, у лестничной площадки, маячили две фигуры охранников.

Кладовка была без окон, и он, так же аккуратно, чтобы не заскрипела, затворил дверь и включил свет. Глухие стены, ворох каких-то тряпок, наваленных на «банкетку», пустое жестяное ведро и швабра в углу. Упаковка стирального порошка. Канистра с дезинфицирующим раствором. Электрический чайник с перевязанным изоляционной лентой шнуром. И никакого намека, как отсюда выбраться.

Дима не отдавал себе отчета, зачем он сбежал из палаты. Просто подвернулся случай. Подсознательно он чувствовал, что это мог бы оказаться и счастливый случай.

Но надо было пробираться дальше, чтобы закрепить успех.

Взяв в одну руку ведро, а в другую — швабру, Дима решительно вышел из кладовки и направился к дежурившим в конце коридора охранникам.

Те озадаченно уставились на него.

— Тут курить нельзя, — строго заметил Дима, уловив запах табачного дыма.

— А мы не затягивались, — весело ответил один их стороживших, а другой, настроенный не столь беззаботно, спросил:

— Ты откуда еще взялся?

— По инструкции, — Дима посмотрел ему в глаза, — утвержденной министром здравоохранения, санитарную обработку необходимо проводить через каждые три часа.

Дима держался столь уверенно, что охранник не выдержал и отвел взгляд.

— Надо, так надо, только я не понимаю, откуда ты появился?

— пробормотал он. — Там же в кладовке спит…

— Пусть спит, — кивнул Дима, и его ответ успокоил подозрительного охранника.

С ведром и шваброй он спустился вниз, провожаемый взглядами дежуривших на каждой лестничной площадке милиционеров. Наверное, Центральную клиническую больницу не охраняют так тщательно.