Идущая - Мария Капшина

XI

Термин "шизоидный"…

Подобная личность не способна переживать самое себя…

"как дома" в этом мире, а наоборот,

… переживает себя в состоянии отчаянного одиночества и изоляции,

…не в качестве цельной личности, а… как два и более "я".

Р. Лэнг

Реана села. Справа на уровне головы маячила в красноватом от огня мраке заснеженная еловая лапа. Реана протянула руку и сгребла пригоршню снега. Снег был настоящим. Холодным, подтаивающим в руке и обжигающим ладонь. И с едва-едва заметным молочным привкусом на языке. Этот привкус мерещился ей в снеге с детства — ещё в другом мире…

— Реда! — позвала она тихонько. Почему-то очень хотелось услышать свой голос, а не просто ограничиться мысленным зовом.

"Чего тебе?" — не слишком приветливо отозвалась Реда, заснувшая, в отличие от неё, не больше часа назад. После захода луны.

"Это твои фокусы? Это ты мне сон наколдовала?"

"Какой сон?"

"Твой!" — сердито сказала Реана.

"Ладно, детка, давай по порядку. Я ничего не наколдовывала. Твои сны снятся только тебе, я о них ни малейшего понятия не имею. О чём был сон?"

"Про чёрно-серебряную комнату в Даз-нок-Рааде, про высокого красивого мужчину со светлыми мерзкими глазами… как его имя было… Ча… Кэ…"

"Карэтш?"

"Ага… Так это всё-таки твой сон! Я так и знала! Ох и дрянь же ты, зачем ты мне такие гадости снишь!"

"Я ничего тебе не "снила", детка, слово чести… ведьмы (она ухмыльнулась, Реана тоже). Что ещё было в этом сне?"

"Много всего… Осень была… и запах горелой листвы. И… Кто такой Лиаро?"

"Так, один, — голос Реды оставался спокойным, но Реана достаточно её изучила, чтобы понять то, чего не понял бы никто другой: Реда была основательно выбита из колеи… — Я его убила когда-то. Неважно. Расскажи сон подробно, пожалуйста".

Реана ошалело похлопала глазами. "Пожалуйста". С ума сойти! Разумеется, она рассказала — так подробно, как только смогла. Луна. Звериная тоска, осколки хрусталя и брызги чернил, рваный контур гор за окном на горизонте, отвратительный запах изо рта Карэтша, позолоченная щепка от захлопнутой двери… Имя "Лиаро" и огромные грустные синие глаза, и вкус крови от прокушенной губы… Звериная тоска, одиночество и ненависть.

"Мне было сорок три, — сказала Реда. — Около того. Раза в два старше тебя, детка! — она больно усмехнулась. Реана дёрнулась: усмешка была — словно глотаешь лезвие. — Иногда мне кажется, что я всегда была на сотню лет старше тебя. В тринадцать лет я была старше тебя теперешней. А в ту осень мне было сорок три. Карэтш продержался полтора года, дольше остальных, но к той осени он меня достал, и я от него избавилась. У него действительно были мерзкие глаза и мерзкий запах изо рта, не представляю, как я с ним целовалась… Это он окончательно доказал мне, что никакой личной жизни императрице не светит. Максимум — это не слишком надоедливый любовник. Но не дольше полугода один, а то начнет зарываться. Потом я лишь однажды от этого правила отступила — за что и поплатилась. Но это всё ерунда. Осень была самой обычной, спокойней многих. И обычный день. Но я помню его. Дала зачем-то волю себе… тем мыслям, которым давать волю не следовало".

"Кто такой Лиаро?" — тихо спросила Реана. Реда ответила не сразу. Точнее, молчала так долго, что девушка уже и не рассчитывала получить ответ…

"Аэтальев [самоназвание "эльфов"], бессовестно красивый. Я как раз вела войско на Алирон. Было уже недалеко. Мы остановились на ночь. И я решила отдохнуть от тупых рож вокруг. Отправилась погонять верхом, сбежав от своих верных идиотов. Я наткнулась на Лиаро совершенно случайно. Хоть мое лицо помнили многие, он не узнал меня, а я решила подыграть. Мы поговорили, он был уверен, что я влюбилась по уши с первого взгляда…"

Реда усмехнулась, но потом замолчала. Секунд на десять. А когда она продолжила, Реана с удивлением отметила, что голос ведьмы был непривычно тихим, так что слова едва можно было разобрать.

"Я обмолвилась, что… одна и как будто в клетке… Знаешь, они понимают, когда ты говоришь правду, они знают, что ты чувствуешь… [суеверие, вообще-то, как почти все сведения об эльфах] Он посмотрел на меня с такой жалостью… — ведьма криво усмехнулась, — её хватило бы на всех, кого я убила".

Усмехнулась, помолчала, и заговорила потом уже обычным своим голосом.

"Я пригласила его в гости. Он согласился. Эльфы никогда не раскрывали своих секретов, и дороги в Алирон через горы не знал никто. Так что информатор нам пришелся очень кстати. Когда он понял, в чём дело, то попытался бежать. Я его парализовала. Он так удивился, словно совсем забыл обо мне на тот момент, нелепо дёрнулся и упал. Я хотела рассмеяться… Но он вдруг снова поднял свои громадные синие глазищи, поднял на меня… На меня так никто и никогда не смотрел. Даже когда я была нищей слабой девчонкой, и, видит Таго, меня было за что жалеть! А ему было тогда жаль меня. Всё равно. И когда его пытали, он то и дело находил меня глазами. Это так нервировало… И… мне хотелось расплакаться, впервые за Ррагэ знает сколько лет. Он рассказал дорогу — через трое суток. Когда я видела его в последний раз, он уже не был похож на человека. Вообще ни на что не был похож. Только глаза не поменялись, как будто больше стали, взглянув на Кеила [здесь: "посмотрев в лицо смерти"]. Эти глаза снились мне потом. Раза три. Мне всегда было плевать на тех, кто попадался под ноги. И Гиноп [зд. кошмары] не приходил. До того".

Реда замолчала. Реана молчала тоже. Она заново вспоминала свой сон, и ей хотелось съёжиться, сжаться клубком, ощетиниться иголками и оскалить зубы, завыть от боли или взорвать к дьяволу вселенную… Ей хотелось обнять Реду — Кровавую, безжалостную убийцу и ведьму — обнять, взять на руки, успокоить, убаюкать, как ребенка…

"Бедная ты, бедная, — прошептала Реана. — Как же ты жила так? Зачем ты себе выбрала жить — так?"

"Ты не эльф, детка. И глаза у тебя не синие. А я терпеть не могу, когда меня жалеют. Это расхолаживает", — колюче усмехнулась Реда.

"Я слишком хорошо помню свой сон, чтобы тебя ненавидеть, — сказала Реана. — Но зачем, черт возьми, зачем ты выбрала этот ужас? Зачем тебе это?"

"Я выбирала между Таго и Кеилом, развязавшим повязку [зд. между войной и смертью]. Я выбрала Таго. И у меня хватит сил не подчиняться никому!"

"Но подчинялась же! Я б ни за что не стала жить в тюрьме, а ты сама в ней заперлась, ты же и шага сделать не могла! Отказалась от свободы…"

"Я выбрала Таго и власть. А свободы нет. Есть лишь мечты о ней — когда нет смелости принять судьбу".

"Это разговоры о судьбе начинаются, когда нет смелости выбирать и отвечать за себя!" — сердито сказала Реана.