Дежавю - Татьяна Шмидко

– Сюда, пожалуйста! – указала она на лестницу, ведущую на второй этаж. Я поднялся вслед за ней и вошел в просторную комнату, видимо, спальню Адель, в которой увидел низкую кушетку у камина, застеленную медвежьей шкурой, грубую кровать с белым балдахином, незаконченное вышивание, лук и стрелы, арбалет, рисунки, развешанные на каменных стенах, и пару стопок книг на небольшом столике у окна. Жанна торопливо кинула в камин два полена, и я осторожно положил девушку на кушетку. В комнату занесли несколько подсвечников, и стало намного светлее.

Адель настолько замерзла, что с трудом распрямилась, а ее зубы продолжали стучать от холода. Она во все глаза смотрела на меня, пытаясь разглядеть мое лицо, ведь оно было практически скрыто под капюшоном.

Она все еще с чувством обнимала мокрую, холодную пилу. Думала, что как только отдаст ее – все, я исчезну из ее жизни. Смешная девчонка, в твоих интересах чтобы именно так и произошло!

– Сударыня, вы позвольте забрать у вас это? – сказал я, опустившись около ее кушетки на одно колено. Я потянул пилу на себя, но Адель не отпускала.

– Руки… простите, но я совсем не могу пошевелить пальцами… – прошептала она смущенно, на ее щеках появился намек на долгожданный румянец, который говорил мне, что пора убираться отсюда как можно быстрее.

– Помогите, пожалуйста, – сказала она и устало положила голову на кушетку.

«Какой же он необычный. Мужественный, воинственный и такой… живой. Никогда такого не встречала. Интересно, а характер у него такой же суровый, как его внешний вид? Хотя видно, что в нем борется милосердие и долг. И отчего так бьется сердце, когда он рядом? Нужно об этом подумать». Я с трудом верил. Больше ничего? Ни страха, ни темных желаний? Она действительно так чиста, как мне показалось? Я с некоторым благоговением дотронулся до окоченевших пальцев, стараясь как можно осторожнее их разогнуть. Внезапно меня словно ударило: светлая молния прошла через руки в самое сердце и растворилось в моем естестве, навсегда изменив его. Я пораженный, замер, не зная, как быть дальше. Адель почувствовала то же самое и сейчас растерянно смотрела на меня, пытаясь понять, что же это такое случилось только что между нами.

Не знаю, как она, но меня словно пригвоздили к этому месту. Пораженный произошедшим, я застыл, глядя на нее. Она смотрела на меня с таким же удивлением, как и я, изучая меня. Ее удивило внезапное взаимное притяжение, которое появилось между нами. Словно сердца, естество каждого из нас, потянулись друг к другу против нашей воли. Я знал, что это такое, тысячи раз наблюдал у других – как у людей, так и у вампиров, только со мной такое было впервые.

И я знал, что есть возможность остановить это, пока это безумие не поглотило нас полностью. Я понял, что мне нужно срочно уходить из этого дома, уходить из этой страны, куда глаза глядят. Потому что вампир может полюбить только один раз. Так уж мы устроены. А влюбится в Адель означало катастрофу для обоих – я либо превращусь в отшельника, когда моя любовь умрет вместе со смертной девушкой, либо она превратиться в монстра, как и я, убивая людей ради крови. Я сломаю ее жизнь или она мою. Что я могу дать ей? Дом? Семью? Детей? Нет, это невозможно. Так что я должен исчезнуть. Я с сожалением посмотрел на эту необычную человеческую девушку, запоминая до мелочей ее прекрасное лицо, линию рта, изгиб бровей и такие удивительные глаза – они завораживали меня сильнее, чем яркие ночные звезды.

А тем временем кровь Адель стала нагреваться у огня. Мои глаза безошибочно нашли то место, где она кружилась максимально близко к коже. Тело неосознанно подалось вперед, а ноздри хищно раздулись. Адель испугалась, почувствовав опасность, которая исходила от меня. Я не совсем понял, почему это так неприятно задело меня. Я готов был сделать что угодно, чтобы она не теряла доверия ко мне. Я растерялся и сделал первое, что пришло в голову – снял капюшон и поднял на нее глаза, слегка улыбнувшись. Это могло бы расслабить ее, вызвать некоторое доверие ко мне. «Ну, давай же, не бойся меня…» – думал я, отчаянно расточая обаяние вокруг себя, словно пушистый котенок.

Но ее глаза расширились, рот приоткрылся от удивления, и она забыла, как дышать. Ее поразило, казалось, все. Она удивилась длинной золотой косе, длинным ресницам, высоким скулам и идеальным чертам лица, мертвенной бледности и сдержанности, и внутреннему контролю. Но больше всего ее заинтересовали мои неестественно светлые глаза, которые, по ее мнению, смотрели на мир предельно трезво. Я спокойно дал себя рассмотреть, с болью думая о том, что сейчас любопытство сменится влечением – и все. Так было много раз. Я с грустью ожидал этого. Но она снова удивила меня – с легкостью прошла сквозь маскировочную мишуру и увидела меня настоящего. Ей показалось, что мне очень много лет, не смотря на мою кажущуюся молодость. Ей не понравилось мое мудрое сожаление во взгляде. «Так смотрят на мир глубокие старики. Это так… неправильно. Я чувствую… как это сказать… отпечаток древности в нем. Как же это может быть? Опять я нафантазировала непонятно что! Слышал бы меня отец. Всегда говорил, что я вижу то, что другие не видят».

Я невольно отшатнулся от нее. Мне пора было уходить, только осталось узнать то, что мне было нужно и исчезнуть из ее жизни. Я знал, что нужно сделать. Служанка как раз занималась тем, что готовила постель, а мать на первом этаже кричала на кухарку, которая не слишком проворно готовила лечебное притирание для Адель. Удачный момент!

Адель все еще смотрела на меня. Или сейчас, или никогда! Я посмотрел в ее глаза, пытаясь подчинить ее волю своей, применяя технику быстрого гипноза.

– Ты засыпаешь, тело расслабляется, но твое сознание ясное как никогда, ты сейчас вспомнишь тот день, когда ты видела бледного незнакомца в амбаре, опишешь мне его, а потом все забудешь, – сказал я ей по-французски. Адель удивленно кивнула головой – на нее уже воздействовал гипноз, и она должна была расслабиться, даря мне свои воспоминания. Я хищно улыбнулся. Но вдруг произошло то, чего я никак не ожидал – Адель одним взглядом окинула мою бледную кожу, хищную улыбку, красивое лицо и тихо вскрикнула, теряя сознание от испуга. В ее памяти я успел увидеть скомканное воспоминание, которое она изо всех сил пыталась забыть. Вот она, младше на год, идет в амбар, чтобы откопать в сене спрятанный от мамы арбалет, подаренный старшим братом. У нее были четкие планы сегодня попасть хотя бы в ствол старой яблони, на которой висела самодельная мишень. Под ногами зеленая сочная трава, поет малиновка в саду, и у нее впереди прекрасный день, полный забот и приключений. Вот она забегает через широкие ворота в просторный деревянный амбар, сквозь дощатые стены которого мягко светит утреннее солнце. Странно, но там никого – обычно куры и утки копошатся здесь в соломе, попробуй только выгнать – набегут снова! Адель пожала плечами и достала из тайника арбалет, любуясь его смертоносным изяществом. Она вскакивает на ноги, прикладывает его к плечу, как учил ее брат, и целится в бочку с водой. Ей так хочется выстрелить! Но есть ли смысл портить бочку? Лучше выстрелить в крепкую балку под крышей – она точно не сломается. Она наводит арбалет на балку и ее взгляд вдруг фокусируется на неясной мужской фигуре, которая сидит под самой крышей. Юная Адель только успела открыть рот от удивления, а незнакомец, с невероятно бледным и красивым лицом, улыбнулся ей… так плотоядно, как хищник. Она мельком заметила его поношенную одежду и измученный, загнанный вид.