Время – московское! - Александр Зорич

– Все просто, Роло, – отвечала Полина посерьезнев. – Я вдруг очень остро почувствовала, что скоро у меня не будет ни джакузи, ни грязи «Чакрак», ни, возможно, пилки для ногтей. Совсем скоро ты освоишь этот водоплавающий флуггер, мы выйдем на орбиту, состыкуемся с этой клонской баржей или как ее там… И, если все будет хорошо, убежим отсюда! Где мы окажемся – ни мне, ни тебе пока неведомо. Но куда бы мы ни попали, у меня есть такое предчувствие, что там… на новом месте… мне уже не дадут красить волосы во все цвета радуги, мне не на чем будет клеить себе новые брюки и кофточки… Потому что там… наверняка… идет война!

– Меня всегда удивляла твоя чисто русская склонность все драматизировать, – поморщился Эстерсон. – В конце концов, мы с тобой не военнообязанные. Мы ничего никому не должны. Или ты думаешь, что стоит нам оказаться у своих, как меня сразу посадят в кабину истребителя, а тебя заставят дрессировать сусликов-убийц для отрядов специального назначения? – Инженер очень старался, чтобы его слова прозвучали ядовито.

– Не думаю. Но я чувствую, что там, куда мы попадем, сауны у меня не будет.

– Если тебя так гнетет эта перспектива, я могу предложить отличный вариант.

– ?

– Я буду учиться пилотировать гидрофлуггер еще… э-э… три месяца. За это время война кончится и не нужно будет никуда отсюда улетать!

– Ну уж нет! – взвилась Полина и тут же стальным голосом продолжила: – Этот вариант меня категорически не устраивает. Сколько тебе нужно времени, чтобы окончить обучение?

– Еще дня три, товарищ начальник! – смиренно отрапортовал Эстерсон, подыгрывая подруге.

– Не обманываешь?

– Никак нет, товарищ начальник! Зачем? Если желаете, можем завтра устроить летные испытания! Если вы, конечно, не боитесь, товарищ начальник.

– Я не боюсь! – запальчиво воскликнула Полина. – То есть… Я боюсь. Но все равно полечу!

– И куда?

– Куда скажешь. Мне все равно. Хоть к черту на кулички! Мне главное понять, как я восприму полет!

– Где кулички Качхид не знает, – вмешался в разговор серебристо-малиновый от возбуждения сирх. Он был вооружен, как и Эстерсон, переводчиком «Сигурд». Увлеченные спором, ни инженер, ни Полина не заметили, как сирх вошел в комнату. – Но Качхид приглашает бесцветиков на их летающей лодке к сирхам! Если вам все равно, куда лететь, полетели в Чахчон!

– Но ты же сам говорил, это далеко.

– Идти – далеко. Лететь – близко.

– Спасибо за приглашение, милый Качхид, – тепло сказала Полина. – Но я боюсь, мы попросту заблудимся. Там, в воздухе, трудно найти правильную дорогу.

– Качхид сам отыщет правильную дорогу!

– Но это очень опасно!

– Всё, что делает сирх, ищущий знания, опасно. – Качхид горделиво приосанился и распрямил свой кожистый наспинный стабилизатор.

– Господа и дамы, я не уверен, что наша летающая лодка поднимет троих, – соврал Эстерсон, все еще не расставшийся с мечтой хотя бы день побыть наедине с Полиной. На самом деле «Сэнмурв» был рассчитан на взвод мобильных пехотинцев в полной экипировке вместе со штатными транспортными средствами.

– Нет причин для тревоги, разумный Роланд! Качхид сам видел в твоей летающей лодке три сиденья!

«Для экипажа», – мысленно добавил Эстерсон.

Аргументы иссякли.

– Ты точно не боишься летать по воздуху? – спросила напоследок Полина.

– Я ничего не боюсь. И никого, – твердо сказал сирх. – И могу порвать дварва напополам! Конечно, если бесцветики подарят мне рычалку для разрывания!

– Какую еще «рычалку для разрывания»?

– Это такая громкая железная штука. Бесцветики убили рычалкой деревья возле деревни Хамм!

– Держу пари, Качхид имеет в виду банальную механическую пилу, – вздохнул побежденный Эстерсон.

Погода была чудесной, настроение – тоже. Гидрофлуггер уверенно набирал высоту. Эстерсон чувствовал себя настоящим пилотом.

Близость обмирающей от страха Полины, которую сильно мутило на взлете, придавала ему если и не самой уверенности в своих силах, то уверенности в том, что такую уверенность необходимо симулировать.

Искоса глядя на бледное Полинькино лицо за забралом летного шлема (жизненной необходимости в гермокостюме не было, но Эстерсон настоял, чтобы Полина его надела – пусть привыкает, скоро пригодится), инженер сделал круг почета над знакомым уже до каждого мыска заливом. Качхид поприветствовал этот маневр суетливым ликованием.

– Качхид – птица! Качхид – повелитель неба! – вскричал сирх. – Качхид мечтал, мечта сбылась! Теперь бы еще…

– Эй, повелитель неба, – грубо прервал излияния пассажира Эстерсон. – Так куда мы летим-то? В Барахчу? – Барахча была единственным поселением сирхов, о местонахождении которого он имел представление.

– Нет, не в Барахчу. В Барахче никого нет. Я же тебе говорил! Сейчас Сезон Детей. Дети любят лес. Все сирхи сейчас в лесу, с детьми.

– Тогда куда?

– В Чахчон. Там много воды, много старых качагов…

– Да у вас тут везде много воды. И везде много качагов. Ты не мог бы конкретнее? Может, ориентир какой-нибудь?

Конечно, обо всем этом следовало поговорить еще на земле. Но Эстерсон так увлекся приготовлениями…

– Чахчон здесь. – Сирх ткнул морщинистым, с белой волосистой порослью возле суставов пальцем в серо-голубой монитор, изрезанный узорами линий. Там светилась карта местности.

– Тысяча двести километров?! Ничего себе! Ты же говорил, это близко! Зачем нам лететь в такую даль? Мы согласны посмотреть какой-нибудь город сирхов, все равно какой! Не обязательно Чахчон!

– Но Чахчон самый лучший! Чахчон – священный! – веско сказал сирх и по цветовой гамме его шерсти Эстерсон понял, что сирх до глубины души уязвлен безразличием своих друзей. – Сегодня ночью мой друг и учитель Качак-Чо послал вежливое приглашение двум бесцветикам. Послал тебе, послал Полине. Качхид сказал, что мы приедем втроем!

– Но каким образом твой друг послал нам приглашение?

– Радио – это игрушка. Добрые сирхи не играют в игрушки.

– Ты изъясняешься загадками. Если можно, поясни.

– Мой учитель послал свое приглашение при помощи своей головы. Я получил его при помощи моей головы, когда спал. Что тут пояснять?

– А-а, телепатия… Так бы сразу и сказал. А насчет игрушек… Ведь, я слышал, у вас, у сирхов, есть даже самодвижущиеся паровые экипажи!

– Экипажи есть у умных сирхов, – уточнил Качхид. – У добрых экипажей нет!

– А что, разве умные сирхи не бывают добрыми? – шутливо осведомился Эстерсон.

– Спроси у Полины, она знает.

– Ничего я не знаю, – простонала Полина, не открывая глаз. Эстерсон понял – Полине сейчас не до дискуссий.

– Стыдно быть такими невежами! – Сирх сжал свои потешные лапки в еще более потешные кулачки и гневно раздул ноздри. – Ладно… Расскажу тебе. Сирхи бывают умные и добрые. Умные, как бесцветики, строят игрушки из железа, играют ими.

– А добрые?

– Добрые играют игрушками, сделанными из снов и фантазий! Умные сирхи живут на Севере. Добрые – на Юге. Они не дружат.

– Напрасно. На месте добрых сирхов я бы дружил с умными. Как показывает история моей цивилизации, когда умные злятся на добрых, они иногда делают ужасные вещи. Например, изобретают грозное оружие. Иногда настолько грозное, что оно способно стереть всех добрых с лица земли! Мораль: добрым следует бояться умных.

– Это у вас! – беспечно отмахнулся Качхид. – У нас, сирхов, умные с Севера боятся добрых с Юга больше, чем добрые умных!

– Вот как? – Удивление Эстерсона было неподдельным, уж больно все сказанное шло вразрез с его жизненным опытом.

– Да! Кача устроила так, что если добрые сирхи разозлятся на умных, они смогут уничтожить их без всякого оружия! В давние времена такое случалось.

– Очень интересно!

– Да, да случалось! Бывает, что добрые сирхи становятся злыми. Но быть злыми долго они не умеют, им становится невмоготу. Болит спина, болит хвост, быстро-быстро стучит сердце. От зла добрые сирхи болеют. Чтобы выздороветь, они выбрасывают из себя зло. Иногда это выброшенное зло случайно попадает в головы умным сирхам. Тогда зло затапливает головы умных, как наводнение. И в этих головах ни для чего не остается места. Ни для радости, ни для ума! Когда умные перестают находить радость в своих играх, они умирают от тоски. Или начинают убивать друг друга, чтобы было не так скучно… Однажды так умерло восемьдесят восемь тысяч восемнадцать умных сирхов!

– Честно говоря, похоже на сказки, – заметил Эстерсон, обращаясь по преимуществу к Полине. – Как думаешь, а?

– Он говорит правду, Роло. Не знаю, что там насчет зла в голове, но я своими глазами видела, как умные привозят добрым своего рода дань – в основном продукты своего мануфактурного производства, – отозвалась обессиленная Полина. – И действительно привозят! А добрые только улыбаются поощрительно. Дескать, давайте-давайте, несите, да побольше. Не то мы за себя не ручаемся! Как выбросим свое зло прямо вам в головы!