Запретные цвета - Юкио Мисима
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
За годы войны Нобутака поднялся без всяких связей до поста председателя в Ассоциации производителей морепродуктов и, пользуясь служебным положением, основал небольшую компанию по производству и продаже мешков и сумок из шкурок мурены. Это была корпорация «Дальневосточные морские продукты». Мурена — рыба из семейства муреновых, по форме тела похожа на угря, без чешуи, желтовато-бурого цвета с продольными полосками. Эта странная рыба, достигающая длиной десяти сяку[59], водится в рифах прибрежных вод. Когда к ней приближается человек, рыба выпячивает угрюмые глазищи и внезапно разевает острозубые челюсти. В один из дней Нобутака в сопровождении членов ассоциации отправился на побережье, где в гротах в изобилии обитали эти мурены. Из маленькой лодки, раскачивающейся на волнах, он долго-долго высматривал морскую живность. Одна рыба, охотившаяся в скалах, вдруг изогнулась и, будто с угрозой, ощерилась широкой пастью на графа. Нобутаке очень пришлась по душе эта диковинная рыбина.
Сразу же после войны неожиданно отменили контроль над производством, и дела его корпорации зашли в тупик. Он внес изменения в устав и стал заниматься поставками морской капусты с Хоккайдо, тихоокеанской сельди, моллюсков аваби из провинции Санрику и прочей морской живности. Кроме того, он сбывал китайским торговцам в Японии товары для их национальной кухни, а также промышлял контрабандой с дельцами из Китая. Налог на имущество все-таки вынудил его выставить на продажу родовой особняк, и вдобавок ко всему у его корпорации «Дальневосточные морские продукты» начались финансовые затруднения.
В это время откуда-то взялся некий господин по имени Нодзаки, который в благодарность за то, что покойный батюшка Кабураги в свое время оказал ему помощь, предложил графу свой капитал. Кроме этого, он был в прошлом компаньоном Митиуры Тоямы в Китае, а в годы изгнания из студентов его пригрел в своем доме отец Нобутаки, но при этом он оставался личностью с темным прошлым и невыясненной биографией. Говорят, что в разгар китайской революции этот человек завербовал нескольких отставных японских артиллеристов и ринулся с ними в революцию. Им платили аккордно, за каждое прямое попадание. Другие рассказывают, что после революции он поставлял в чемоданах с двойным дном опиум из Харбина в Шанхай, где перепродавал его через своих подельников.
Нодзаки назначил себя президентом, а Нобутаку посадил на место председателя правления с месячным окладом в 100 000 иен с условием, чтобы тот держал свой нос подальше от бизнеса. И вот с тех пор деятельность корпорации «Дальневосточные морские продукты» приобрела размытый и сомнительный характер. Нобутака научился у Нодзаки валютным махинациям с долларами. Нодзаки заключал договоры с оккупационной армией в интересах компаний, занимающихся нагревательными приборами и упаковкой, в результате чего клал в свой карман приличные комиссионные. Порой он не гнушался поиграть на раздорах клиентов ради выгодного барыша и все это время ловко манипулировал именем Нобутаки и его корпорацией.
Во время возвращения многих семейств оккупационных войск на родину хлопоты Нодзаки по заключению договора в интересах некой фирмы встретили неожиданное препятствие в лице одного полковника из соответствующей инстанции. Тогда он решил воспользоваться талантом супругов Кабураги к светскому общению и пригласил обоих на ужин. Супруги пришли на встречу. Однако жена полковника сказалась нездоровой и не явилась.
За день до этой встречи Нодзаки наведался в дом Кабураги под предлогом личного дела и уговорил госпожу оказать ему содействие. Она сказала:
— Я посоветуюсь с мужем и тогда отвечу вам.
Пораженный Нодзаки истолковал ее ответ обывательски. Он заподозрил, что рассердил ее своим невежливым предложением. Она же только улыбнулась.
— Меня не устраивает такой ответ. Если «нет», то скажите «нет»! Если я разгневал вас, то прошу извинить меня. И давайте забудем это разговор…
— Я поговорю с мужем. Ведь наша семья отличается от обычных семей. Если муж скажет «да», то я соглашусь с ним.
— А-а!
— Доверьтесь мне! А взамен… — Тон ее стал деловитым и пренебрежительным. — А взамен вот какая услуга: если я возьмусь за ваше дельце и если сделка состоится, то я хотела бы получить двадцать процентов от ваших комиссионных.
Глаза Нодзаки округлились. Он доверительно посмотрел на нее. На токийском диалекте, хотя чуточку стертом, что выдавало в нем человека, который долгое время обретался в отдаленных краях, он выдавил:
— Ладненько.
Этим же вечером госпожа Кабураги доложила мужу о сегодняшней сделке — без запинки, как по букварю. Он слушал ее с полузакрытыми глазами. Затем, скосив взгляд на жену, проворчал что-то невнятное. Это непроницаемое малодушие раздражало ее больше всего. Он взглянул на ее рассерженное лицо.
— Ты расстроилась из-за того, что я не остановил тебя?
— О чем это ты?
Госпожа Кабураги прекрасно понимала, что муж ее ни в коем случае не вмешался бы в ее планы. Однако это вовсе не значит, что где-то в потаенном уголке своего сердца она берегла надежду, что он разгневается или выступит против нее. Что сердило ее, так это толстокожесть ее супруга, всего-навсего.
Стал бы он препятствовать ей или нет, исход был бы один и тот же. В душе она уже все решила по-своему. Именно тогда со смиренным чувством, удивительным для нее самой, госпожа Кабураги пожелала удостовериться в своих трудно постижимых духовных связях с ее номинальным супругом — в странных нерасторжимых оковах. Нобутака, который в присутствии жены приучал себя к ленивой невозмутимости, на привычный манер окинул взглядом благородные черты лица своей супружницы. Полное недоверие к горестям — вот что придавало ей черты аристократизма.
Нобутака Кабураги перепугался. Жена представилась графу нашпигованной взрывоопасным веществом. Он нашел в себе силы, чтобы сдвинуться с места; подойдя к жене, положил руку на ее плечо.
— Виноват. Поступай, как тебе заблагорассудится. Все в порядке.
С того самого момента госпожа Кабураги стала презирать его.
Два дня спустя она умчалась в автомобиле в Хаконе вместе с этим полковником. Контракт был заключен.
Это чувство презрения сделало госпожу Кабураги и ее супруга криминальными сообщниками — не потому ли, что она попалась в ловушку, неумышленно подстроенную Нобутакой? Они оба теперь всегда орудовали рука об руку. Цепляли какого-нибудь олуха, не подозревающего о напасти, подстраивали ему любовное свидание с госпожой Кабураги, а потом шантажировали. Их первой жертвой, «цуцумотасэ», стал Сюнсукэ Хиноки.
Каждый из высокопоставленных офицеров оккупационной армии, с которыми Нодзаки вступал в деловые отношения, становился любовником госпожи Кабураги. Ротация персон была частой. Она обольщала новичков в мгновение ока. Нодзаки все больше и больше проникался к ней уважением.
С тех пор как я увидела Вас, — писала госпожа Кабураги, — мой мир совершенно преобразился. Я думала, что своевольно владею своими мышцами, но, кажется, я, подобно всем заурядным людям, бессильна с ними справиться. Вы были неприступны как стена — великая тысячемильная стена варварской армии. Вы были любовником, который никогда не любил меня. Вот поэтому я обожала Вас и сейчас обожаю Вас так же, как прежде.
Когда я признаюсь Вам в этом, я должна сказать, что, кроме Вас, у меня имеется еще одна Великая стена. Это мой муж Кабураги. Когда я стала невольной свидетельницей той сцены в кабинете, я впервые поняла, почему до сих пор не смогла расстаться с ним. Именно по той самой причине. Кабураги отличается от Вас. Он не обладает той красотой, которой наделены Вы.
После того как я повстречала Вас, я категорически отвергла свой прежний путь публичной женщины. Вы себе и представить не можете, как Нодзаки и Кабураги обманом и уговором толкали меня на то, чтобы я изменила свое решение. Я пришла к этому только недавно, никого не слушая. Из-за меня Нодзаки стал задерживать месячное жалованье Кабураги. Кабураги умолял меня, поскольку его благополучие зависит от меня. В конце концов я уступила ему, но с условием, что в последний раз притворюсь проституткой. Вы, наверное, будете смеяться, если я скажу, что верю в провидение. В тот день, когда я вернулась домой с документами, которые собрала, я случайно застала вас обоих за этим…
Я взяла драгоценности, какие попали под руку, и отправилась в Киото. Я собиралась продать их, чтобы хватило на прожитье, хотя бы на время, пока не найдется для меня достойное место работы. К счастью, моя двоюродная бабушка сказала, что я могу остаться здесь сколько пожелаю.
Без меня, впрочем, Кабураги потеряет свою работу, это наверняка. Ни один мужчина не сможет протянуть на ничтожную зарплату в этой европейской школе кройки и шитья.