Далеко от яблони - Робин Бенуэй
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
К тому времени когда они вошли в кабинет, Грейс уже тошнило. И как только Хоакин выдерживает это каждую неделю? Вспомнив Хоакина в их последнюю встречу, она снова расстроилась. По дороге домой Грейс на полпути остановила машину, чтобы выплакаться после его рассказа. Как бы ей хотелось знать Хоакина еще с тех времен, знать его всю жизнь! Может быть, тогда он не чувствовал бы себя таким потерянным. Она снова подумала про Алису в стеклянном пузырьке, которым играют суровые океанские волны.
Психолога звали Майкл, и он показался ей довольно приятным человеком. Такой безупречный виндзорский узел, которым был завязан его галстук, Грейс видела только на картинках в интернете. От этого она почему-то стала доверять ему чуть больше. Самую капельку.
– Итак, Грейс, – начал Майкл, как только они сели, – твои родители уже немного рассказали о тебе, когда приезжали договариваться о нашей встрече. Судя по всему, год у тебя выдался сложный.
Грейс скептически приподняла бровь.
– Да, я отфутболила собственного ребенка, если вы об этом.
Прикрыв ладонью глаза, мама застонала.
– Что? – раздраженно спросила Грейс. – Мам, разве ты чего-то не знала? Именно это и произошло.
Майкл, надо отдать ему должное, сохранял полную невозмутимость и этим понравился Грейс еще чуточку больше.
– Твои родители также сказали, что ты отдала малышку на удочерение, верно?
Грейс кивнула.
– Да, ее взяли Дэниэл и Каталина. Они хорошие.
– И ты не против этого решения?
– Дело сделано, так ведь? – пожала плечами Грейс. – Даже если бы я захотела забрать дочку обратно, мне никто бы этого не позволил.
– То есть ты хотела бы ее забрать?
– Это не… – Она сделала глубокий вдох и заставила себя удержать руки на коленях. – Я очень скучаю по Пе… Милли. Конечно, я хотела бы ее забрать. Она была со мной почти десять месяцев… Но сейчас у нее есть хорошая семья, лучше той, что я могла бы ей дать. Я поступила правильно. Мама и папа считают так же.
– Твоя мама упомянула, что недавно ты общалась с мальчиком, и, когда родители попытались обсудить это с тобой, ты немного расстроилась.
– Чуть дом не разнесла, – уточнил папа словно бы в шутку.
Грейс не засмеялась.
– Я просто озверела, – сказала она, метнув взгляд на отца, – потому что Элейн, наша соседка, позвонила им и настучала на меня. Сказала, что я сижу в кафешке с парнем, как будто это какое-то, блин, преступление!
– Грейс, – подала голос мама, – мы не собирались тебя ругать. Мы за тебя волнуемся. Ты… Солнышко, ты сама не своя.
– Разумеется, сама не своя! – крикнула Грейс. – Я родила ребенка, а потом от него отказалась! Я вообще уже не знаю, кто я! Вы ведете себя так, точно я должна вернуться в школу и жить как обычно – танцы, бал и все такое, – но в моей жизни ничего этого нет! Стоит мне выйти в магазин, как люди за моей спиной начинают шептаться и обзывать шлюхой! Вы хотите вернуть дочь, которой у вас больше нет.
– Милая, мы знаем, как сильно тебя обидел Макс, – начал было папа, но Грейс рывком развернулась на стуле и вскинула руку.
– Не произноси это имя, – прошипела она. – Даже не упоминай. Я его ненавижу.
– Пойми, мы не хотим, чтобы ты прошла через такую же боль еще раз, – произнесла мама. – Считаем, тебе нужно время, чтобы оправиться от этой травмы.
– Нет, это вы поймите! – взвизгнула Грейс. – Я никогда от этого не оправлюсь! Вы ведете себя так, словно я бомба с часовым механизмом! Думаете, если будете молчать, то я забуду о своей дочке… – слово застряло в горле, и Грейс едва ли не поперхнулась, – и все будет в порядке! Вы всегда так делаете! Притворяетесь, что чего-то попросту не случалось, и в конце концов все забывают, что на самом деле это было! Вы и со мной так поступили!
Тишина, воцарившаяся после этой вспышки, казалась особенно громкой.
– Что ты имеешь в виду, Грейс? – спросил Майкл. Грейс и забыла о его присутствии. Наверное, уже жалеет, что согласился на встречу, подумала она.
– Они… – Грейс подбирала слова, чтобы описать свои чувства. – Они сказали, если я захочу узнать о своей семье и удочерении, мне нужно лишь спросить. Но почему они переложили ответственность на меня? Почему я должна спрашивать? Почему они сами не могли мне обо всем рассказать?
В маминых глазах блеснули слезы.
– Мы просто не хотели перегружать тебя информацией…
– Ничего подобного! – возмутилась Грейс. – Вы до смерти боялись, что если я узнаю о своей биологической матери, то захочу ее найти!
– Почему ты прячешь фотографии Милли? – неожиданно спросила мама.
– Что? Как ты узнала?
– Увидела в ящике твоего стола. Решила убрать на место карандаши, которые валялись в машине, и увидела. – Слезы крупными каплями катились по маминому лицу. – Зачем ты их от нас прячешь? Знаю, Грейси, ты скучаешь по малышке, но и мы ведь скучаем – и по внучке, и по дочке. Если бы ты только поговорила с нами…
Папа молча кивал.
Почувствовав на щеках влагу, Грейс торопливо вытерла ее рукавом.
– Почему разговаривать всегда должна я? Почему вы не можете поговорить со мной?
– Мы лишь стараемся тебя не расстраивать, – объяснил папа самым расстроенным тоном. – Мы не хотели, чтобы ты считала себя нежеланным ребенком. Видя твое состояние после возвращения из больницы, мы только хотели оградить тебя от боли. – Он посмотрел на маму, а затем прибавил: – Думаю, мы наделали кучу ошибок, но мы тебя любим, любим всем сердцем. Боже, Грейс, мы пытаемся все исправить, но не знаем, как тебе помочь…
Грейс отчаянно гнала воспоминания о больнице, о дороге домой, когда с каждым километром, отделяющим ее от Персик, внутри у нее что-то рвалось.
– Я хочу найти мою биологическую мать, – заявила она. – Хочу, чтобы она знала, что у меня все хорошо. И чтобы вы это приняли.
– Хорошо, хорошо, Грейси, – заверила мама. – Как скажешь, так и будет. Что бы ни случилось, мы всегда рядом.
Грейс вспомнила, как крепко мама держала ее за руку во время схваток, как не отходила от нее ни на секунду, как папа вместе с ней часами смотрел «Нетфликс», не говоря ни слова. Чем
