Далеко от яблони - Робин Бенуэй
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лорен уже рыдала, заливаясь слезами, как умела только она. Несмотря на это, Майя развернулась и бросилась вверх по лестнице. Впрочем, далеко убежать она все равно не смогла бы. От себя ведь не убежишь – никаких ступенек не хватит.
Ночью Майе не спалось. Стоило ей закрыть глаза, и она видела перед собой лицо Грейс, когда Адам обозвал ее шлюхой, лицо Хоакина, описывающего, как Натали упала на пол, лицо Лорен после Майиных слов о фотографиях на стене у лестницы. От всех этих лиц внутри у нее ощущался вакуум, словно живот был бездонной ямой, которую невозможно наполнить, каким бы количеством хороших мыслей она ни пыталась заменить мысли плохие.
В два часа Майя сдалась и пошла вниз. На кухне она обнаружила Лорен, которая свирепо разъединяла половинки печенья «Орео» и соскребала кремовую начинку на блюдце. Увидев сестру, Майя замерла и уже хотела вернуться к себе, но Лорен успела ее заметить.
Несколько секунд обе стояли неподвижно.
– Не могу заснуть, – наконец произнесла Лорен.
– Я тоже, – ответила Майя. До нее вдруг дошло, какой усталой выглядела сестра в последнее время, однако она решила, что сейчас не самый удачный момент это обсуждать. – Ладно, я пойду.
– Я все равно собиралась выбрасывать этот крем, – сказала Лорен. – Если хочешь, можешь его съесть. – Поколебавшись, Майя села за кухонный остров напротив сестры. – Ты же у нас чудачка, которая не ест шоколад, – прибавила Лорен, выскребая еще одну печеньку.
– А ты – чудачка, которая ест шоколад, – сварливо буркнула Майя. На часах как-никак два часа ночи. – На вкус как сладкая грязь.
Лорен лишь фыркнула и подвинула к ней блюдце. С минуту сестры сидели молча, потом наконец Лорен нарушила тишину:
– Ты правда ненавидишь все эти фотографии на стене?
– Я ненавижу не их, а тот факт, что на них слишком очевидно, насколько я на вас не похожа.
– Значит, ненавидишь меня за то, что я похожа на маму и папу, а ты – нет?
– С какой стати мне ненавидеть тебя? Твоей вины в этом нет, ты же не просила тебя рожать.
– Знаешь, они никогда бы не стали выбирать между тобой и мной. – Лорен сидела совсем рядом, но ее голос казался очень далеким. – Это не соревнование, Май. Они любят нас обеих.
Майя вздохнула. Дайте уже ей спокойно съесть эту несчастную начинку!
– Я не переживаю из-за удочерения. Я люблю маму с папой и все такое, просто иногда у меня возникают вопросы, ответить на которые могут только другие люди.
– Типа Грейс и Хоакина?
Майя пожала плечами.
– Мне кажется, когда я говорю о таких вещах, они меня понимают.
Глаза Лорен наполнились слезами.
– Ох, Лор, – снова вздохнула Майя. – Ну в чем дело? Почему ты плачешь?
Лорен вытерла глаза, но плакать не перестала.
– Потому что… ты так сильно любила Клер, а потом взяла и оттолкнула ее из-за какой-то пустяковой ссоры…
– Не пустяковой.
– …А теперь у тебя есть новые брат и сестра, а мама в клинике, и… Я не хочу потерять еще и тебя! Ты моя старшая сестра. Мне все равно, откуда ты и как выглядишь, ты – моя, и все. Кроме тебя, у меня никого нет.
– Лор, – тихо промолвила Майя, – ты не потеряешь сестру.
– Ты всю неделю со мной не разговариваешь! – всхлипнула Лорен. – Даже не смотришь на меня. Ведешь себя так же, как с Клер!
Майя на секунду задумалась, потом соскочила с высокого барного стула, подошла к сестре и обняла за плечи.
– Я не… черт. Ладно. Я не ухожу из семьи, слышишь? Не ухожу, – повторила она, когда Лорен разрыдалась еще сильнее. – Я вас не бросаю, хотя мне нравится общаться с Грейс и Хоакином. Я даже не уверена, хочу ли увидеть свою биологическую мать, но в любом случае это не значит, что я тебя не люблю.
Лорен шмыгнула носом.
– Мне было бы легче поверить в это, если бы ты перестала смотреть на меня как на пустое место.
– Ладно, извини. Просто меня выбесило, что ты начала писать Клер. Ты как будто…
– Нарушила правила, понимаю. Пообещай, что скажешь мне, если решишь начать поиски.
– Обещаю.
– И больше не будешь меня игнорить.
– А ты больше не будешь писать моей бывшей про мою личную жизнь?
– Это было один раз! Хорошо, не буду.
– Договорились.
– Я тебя люблю, – прошептала Лорен. – Даже несмотря на то, что ты порой и ведешь себя как свинюка.
– И я тебя люблю, даже несмотря на то что ты обзываешь меня свинюкой.
Не слишком похоже на обмен извинениями, однако в два часа ночи, да еще когда мир вращается с головокружительной быстротой, это можно считать неплохим началом новой страницы, решили сестры.
Хоакин
Выходные начались для него не лучшим образом. В пятницу после уроков, когда он уже направлялся к дверям, из своего кабинета выглянула школьный психолог.
– Хоакин, задержишься на минутку? – сказала она.
Он покрутил головой по сторонам, проверяя, нет ли поблизости какого-нибудь другого Хоакина. Откуда она вообще его знает? Обычно школьный психолог занимается новичками и выпускниками, которые планируют поступать в колледж. Хоакин издалека видел кипу заявлений о приеме: народ активно готовился выпорхнуть из гнезда и начать следующий этап жизни.
Какая ирония, подумалось ему, все стремятся поскорее покинуть дом, и только он один хочет остаться.
– Я увидела это, – сказала психолог, когда Хоакин наконец оказался в ее кабинете и сел, не обращая внимания на развешанные по стенам плакаты, вдохновенно убеждавшие его: «Ты можешь!», – и, конечно, сразу же вспомнила о тебе. Подумала, тебе пригодится! – с улыбкой добавила она.
Хоакин взглянул на протянутый ему лист бумаги. Распечатка из интернета, а статья, судя по дате, написана почти пять лет назад. Заголовок жирным шрифтом: «Как выйти из-под опеки. Полезные советы», и ниже: «Что необходимо знать об успешном взрослении… и не только!» Рядом с заголовком – рисунок ракеты.
– Вспомнили обо мне, – повторил Хоакин, сдерживая не то смех, не то плач – странное чувство, распиравшее грудь, давившее на легкие.
– Именно, – подтвердила психолог.
– Ну конечно же.
Хоакин прекрасно знал, что через три месяца ему исполняется восемнадцать, и в напоминаниях не нуждался. Он также помнил про льготы, полагавшиеся ему до двадцати одного года: пособие на жилье и питание, возможность получения стипендии, помощь в трудоустройстве. При всем том,
