Ткань Ишанкара - Тори Бергер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тайра улыбнулась. В принципе, Герхард был не так уж и ужасен, как казалось Хидамари, но расслабляться все равно не следовало.
– А как вы с сэнсэем познакомились?
– Случайно, – он прищурился, словно припоминал давно произошедшие события, хотя Тайра была уверена, что ему не требуется ничего вспоминать. – Он меня на соревнованиях увидел, мне тогда было семнадцать лет. Он хитрый. Все так повернул, что я пришел к нему и попросился в ученики, а он только того и ждал. С тех пор я с ним.
– Но Алекс говорил, что вы всю жизнь прожили в Европе.
– Правильно говорил, – подтвердил Герхард. – Порталы для таких случаев и нужны.
– А оборотни обладают магией?
– Минимальной. Или, я бы сказал, специфической. С магами нам тягаться заведомо проигрышно, – он внимательно следил за ее реакцией. – Зато ни один нормальный маг не может превратиться в животное без вреда для собственных мозгов.
– Почему?
– Потому что вы, маги, слишком умные все. А чтобы стать животным, нужно изменить систему восприятия мира, а вы загнали себя в рамки своих магических дисциплин, которыми и пытаетесь описывать мир. Мир собаки или рыбы нельзя описать в человеческих понятиях. Ясно?
– В целом.
– Я знаю магов, которые пытались оборачиваться. Но, во-первых, это состояние для них кратковременно, а во-вторых, последствия непредсказуемы. Дезориентация, потеря речи, психические расстройства… А еще использованную энергию надо куда-то девать. И неиспользованную тем более. Слышала про постэффект?
Тайра кивнула. Уж про постэффект-то она слышала больше него и всех ныне живущих магов. Кроме сэра хет Хоофта, конечно.
– А как это получается у вас?
– Понятия не имею.
– И вам не интересно? Это же надо изучать. Управлять этим сознательно.
– Управлять этим я и так умею, – оборвал ее Герхард, – и изучать себя мне не требуется. Я просто живу с этим и не зацикливаюсь на том, чего не понимаю. Я не ученый. Я воин. Мне достаточно того, что механизм оборота работает безотказно.
– Так нельзя, – не согласилась Тайра. – Это требует изучения.
– Я не подопытный кролик. Может, у вас в Ишанкаре принято препарировать друг друга, а в нормальном обществе это не так.
– Знаете, на что это похоже? – не выдержала Тайра. – Такое ощущение, что вы стыдитесь того, какой вы есть, вот и придумываете нелепые отговорки. В Ишанкаре не боятся своей сути и изучают друг друга, чтобы следующим поколениям было проще, чтобы они не сталкивались с одними и теми же сложностями, и я этот подход препарированием не считаю.
– Ты еще не доросла до того возраста, когда тебе будет позволительно считать или не считать что-то на эту тему, – безапелляционно заявил Герхард. – Хотя, чего ждать от ишанкарцев. У вас завышенное самомнение. Даже у таких мелких девчонок, как ты.
– У нас с самооценкой все в порядке, – защитилась Тайра. – Это у вас предрассудков на наш счет больше, чем звезд на небе.
– Кто твой наставник? – вдруг спросил Герхард.
– Пани Эдвина.
– И какая у нее специализация?
– Ландшафтный дизайн и сексопатология.
Герхард, не сдержавшись, усмехнулся.
– Я чувствую, у нас с тобой будут проблемы, – сообщил он. – Видишь ли, я не разделяю ишанкарских магов по половому и возрастному признаку, поэтому все вы для меня одинаковы. Одинаково опасны, одинаково непредсказуемы, одинаково неприятны. По личным причинам, – он опять впился в нее своими янтарными очами. – Максимум, на что ты можешь рассчитывать с моей стороны – это нейтралитет, потому что нам предстоит стать родственниками, и до тех пор, пока ты не встанешь у меня на пути. Ясно?
– Не смейте угрожать мне в моем доме, – жестко ответила Тайра.
– Я не угрожаю, я предупреждаю, – пояснил Герхард.
– Я вас тоже предупредила.
– Я Ишанкар уважаю, но не люблю, – он допил чай и поставил кружку на стол. – С тобой я буду общаться по тому же принципу, как со взрослой, и изменению это отношение не подлежит. Мир? – Герхард протянул ей руку с раскрытой ладонью.
Тайра подумала пару секунд и протянула руку в ответ. Он железной хваткой сжал ее пальцы, так, что кончики их побелели, а в глазах на секунду потемнело. Можно было слегка шарахнуть его магией прямо в ладонь, но, во-первых, он только этого и ждал, хотел проверить, что она может, а во-вторых, сэр ’т Хоофт и так всыплет ей за приключения с Хидамари по первое число. Колдовать по незначительным поводам было нельзя. Этот повод Тайра сочла незначительным. Она взглянула ему в лицо и, заставив себя разжать зубы, ответила:
– Мир.
Герхард ослабил хватку и выпустил ее руку. Эту битву выиграла она.
В комнате зазвонил телефон. Тайра поднялась и пошла к трубке, незаметно потирая поврежденную звериным рукопожатием кисть.
– Кто же все-таки твой наставник? – сам себя спросил Герхард, сосредоточенно глядя ей в спину. – Далеко пойдешь, если не остановят.
Хи позвонила как раз вовремя. Сложно было предположить, как продолжится общение с Герхардом дальше, поэтому Тайра ухватилась за малейший повод, чтобы уйти из дома.
Она ехала в полупустом утреннем метро и думала о том, какими странными могут быть повороты судьбы. Еще год назад в ее жизни не было ни Горана, ни сэра ’т Хоофта, ни малейшего понятия об Ишанкаре, ни странного родственника с глазами и повадками волка… Был только Сэл – мертвый волшебник, разучившийся колдовать, наставник и почти воображаемый друг. Конечно, Тайра знала, что Сэл существует на самом деле, что он говорит и думает не так, как если бы был плодом ее воображения, но так было проще отвечать на вопросы о том, с кем она разговаривает, когда рядом с ней никого нет. Сэл всегда был неподалеку, объяснял то, что сама Тайра понять была не в силах, а на ночь, если пребывал в добром настроении, рассказывал ей сказки, слишком волшебные и печальные, так что у Тайры складывалось впечатление, что все это происходило на самом деле когда-то очень-очень давно. Сэл говорил, что ему почти три тысячи лет, и этому смело можно было верить: его длиннополые одеяния были явным анахронизмом и встречались разве что на картинках стоящих на книжных полках альбомов с репродукциями из картинных галерей и на иллюстрациях в детской Библии. В последний год они, повинуясь указаниям сэра ’т Хоофта, общались гораздо реже, и ей стало не хватать его древних легенд и занудных поучений, зато появились другие люди, и некоторых, вроде того же Герхарда, в ее жизни оказалось слишком много.
Алекс был дома уже шесть дней, но так и не нашел времени, чтобы нормально пообщаться. Тайра скучала по брату, хотя практически не знала его: у него всегда были свои друзья, свой мир, свои увлечения. Одиннадцать лет разницы давали о себе знать. Тайре всегда, с самого детства, хотелось попасть в круг его общения, но он не принимал ее в свои друзья. Он воспринимал ее как малявку, которая отнимает его время, и хотя он исправно разогревал ей еду, забирал из школы и водил в музыкалку, когда мама была на работе, Тайра чувствовала, что она мешает ему своими расспросами, своим желанием быть с ним, своей любовью.
Алекс поступил в медицинский, когда Тайре исполнилось шесть, и она стала видеть его еще реже. Вечерами он сидел дома, уткнувшись потрепанные учебники, и мама запрещала заходить к нему в комнату. Тайре очень хотелось просто посидеть рядом, она тоже взяла бы книжку, и они читали бы вместе, пусть и каждый свое, но когда она пыталась объяснить это брату, он вздыхал и со словами «Иди поиграй» вежливо выставлял ее за дверь. Она была для него безнадежно маленькой. Иногда все же бывали дни, когда он водил ее гулять, они покупали мороженое, и Алекс качал ее на качелях в соседнем дворе, и это были, пожалуй, самые лучшие ее воспоминания о брате.
Тайре исполнилось семь, Алекс ударился в науку и под конец года выиграл грант. Чем это
