Госпожа Сумасбродка - Фридрих Незнанский

Извинившись перед фээсбэшником, Жегис тяжко поднялся из своего полуимператорского кресла и зашел за портьеру. Взглянул на Деревицкого, отрешенно смотревшего в окно. Тот почувствовал на себе взгляд Арнольда, обернулся и серьезно кивнул. Жегис ответил тем же.

Вернувшись в кабинет, он отодвинул ящик стола и достал оттуда длинный белый конверт из плотной бумаги. Протянул Машкову.

– Олег Николаевич, – сказал он, – здесь нет адреса отправителя и не указан адресат. – Он улыбнулся: – Но дружеская взаимопомощь достойна всяческих наград. Я благодарю вас и просто хочу напомнить, что нас по-прежнему очень интересуют оперативные разработки ваших коллег, касающиеся авиакомпании «Норд». Было бы чрезвычайно полезным ваше присутствие в группе, возглавляемой генералом Васнецовым. Вам, вероятно, последуют предложения, отказываться не следует. Еще раз дружеское спасибо. До скорой встречи.

Арнольд Константинович поднялся, пожал Машкову руку и проводил до двери. Прежде чем открыть ее перед гостем, напомнил:

– Я дал указание, охранник – прямо по коридору – проводит вас к служебному выходу. Не стоит лишний раз демонстрировать наше знакомство, верно? Дадите ему ключи, он подгонит вашу машину.

– Разумеется, – улыбнулся Машков.

Он сунул наконец длинный конверт во внутренний карман пиджака и приветливо кивнул.

Вернувшись к столу, Жегис нажал клавишу селектора и, услышав Аленино «Я на месте, Арнольд Константинович», коротко бросил:

– Ну, иди, – снял со спинки стула пиджак и надел его.

А в дверь его кабинета, сопровождаемые секретаршей, уже входили, с любопытством озираясь, двое пожилых мужчин, одетых в строгие костюмы. Эти французские бизнесмены являлись посредниками между Деревицким и французской авиакомпанией, желающей передать «Норду» в лизинг свои «каравеллы».

Немедленно появившаяся официантка в пикантной мини-юбочке принялась шустро выставлять легкие напитки на большой круглый стол в углу кабинета.

Из– за портьеры вышел Деревицкий, готовый начать деловую беседу с партнерами, и оглянулся в поисках обещанной переводчицы. Аркадий Семенович довольно сносно владел английским, а вот французского, как говорится, не дал Бог. Разговаривать же с французами на английском он считал неприличным для себя.

– Ну где же она? – спросил он уже недовольно.

– Сию минуту, здесь! – стал оправдываться Жегис. – Уже идет. Не понимаю, что ее задерживает!…

Он, даже если бы очень захотел, ни за что не смог бы догадаться, что могло вдруг остановить спешащую к шефу переводчицу.

Захватив папку с документами, с которыми Алена знакомилась для того, чтобы, переводя вопросы и ответы переговорщиков, быть полностью в материале, она быстро выскочила в коридор и… едва не грохнулась в обморок.

Нет, конечно, она не была нервической дамочкой и никакой обморок ее бы не свалил, но хватило бы и минуты растерянности, чтобы случилось поистине непоправимое.

По инерции выбежав на середину коридора, Алена подняла глаза и увидела в его конце двоих мужчин, которых секретарша президента банка приглашала пройти в открытую дверь кабинета шефа. А между ними и Аленой, повернув голову в сторону французов, стоял Олег Машков… Алена мгновенно узнала его.

Первая мысль – полный провал! О том, что она работает здесь, не должен был знать никто. Но он-то, он что здесь делает?!

Вот сейчас он обернется и увидит ее…

И тут же спасение! Рядом, прямо перед носом – женский туалет! Прикрыв лицо папкой и склонив голову, Алена шмыгнула в него. Привалилась к двери и глубоко задышала, стараясь унять нервную дрожь во всем теле.

Наконец она решилась и, чуть приоткрыв дверь, выглянула в коридор. Машкова не было. Тогда она открыла дверь пошире и осторожно высунула голову. И едва не юркнула обратно. Но удержалась, хотя и приготовилась к любой неожиданности.

Машков прошел дальше, к выходу на лестничную площадку, но опять остановился и правой рукой шарил во внутреннем кармане пиджака. И вдруг он воровато оглянулся – Алена немедленно убрала голову, а через мгновение снова высунулась – и достал из кармана белый конверт. Алена знала, что это такое. В подобных конвертах Жегис обычно раздает премии отличившимся сотрудникам. И Алена тоже получала такие.

И теперь, стоя посреди коридора, Олег Машков, слюнявя пальцы, изображал то, что обычно делают все люди, торопливо пересчитывая деньги.

Так, с этим ясно: гонорар от Жегиса надо уметь заслужить. Значит, Машков заслужил? И немалую сумму – долго считает. Вот тебе и верный кадр! Ай да папуля! Опять, что ли, сел в галошу?…

Неожиданно Алена вспомнила, почему она здесь и где на самом деле должна быть сейчас. А ведь там, в кабинете Жегиса, поди, уже началась буря. Арнольд же и двух слов по-французски не понимает. Разве что «пардон» и «оревуар», да и то с таким прононсом, что хоть ложись и помирай… А эта сволочь продажная, Машков, все считает свои бабки. Считает и не уходит. Не понимает, что вообще этот самый процесс пересчета именно здесь неприличен до омерзения. Он тем не менее стоял, а Алена не могла покинуть туалетную комнату. Если у него такие отношения с Жегисом, то ему ничего не стоит немедленно сообщить, кто такая эта Воеводина на самом деле. И тогда… Что тогда – Алена боялась и думать. Ну, вышвырнут, как грязную кошку, – это еще полбеды. Жегис – из новой породы человекообразных, для него людей, как таковых, нет, а есть лишь те, кто приносят пользу или же вред. Соответственно, и отношение к ним. Так что тут не только увольнением запахнет, кабы не случилось гораздо худшее. А что может быть еще хуже? Да то и может… что всплывет в какой-нибудь подмосковной речке раздутый и вонючий труп, а потом менты будут долго соображать, кто бы это мог быть…

«Что же делать? Что же делать?» – тяжелым молотом билось в висках.

Молнией сверкнула идея. Спасительная мысль!

Алена скинула роскошную свою туфлю от Готье, схватила ее и сильным ударом о плиту подоконника сломала каблук. Затем надела туфлю и, хромая, подошла к двери.

Вздох облегчения вырвался из ее груди: Машков удалялся по коридору и наконец исчез за дверью.

Хромой фурией вырвалась Алена из туалета и понеслась в кабинет шефа. Ой, что сейчас будет… что будет…

По инерции она вылетела едва ли не на середину кабинета. Закатив в неподдельном ужасе глаза и раскинув руки, словно собираясь взлететь, она набрала полную грудь воздуха и… затараторила со скоростью пулеметной очереди. Она видела двоих немножко растерянных французов, видела и своего побагровевшего от натуги шефа, но – самое неприятное! – чуть в стороне, хмурясь, стоял сам Деревицкий. Собственной персоной. А ведь шеф не сказал, что тот будет присутствовать на переговорах…

По мере того как Алена «палила» из всех видов оружия, лица французов светлели, засветились улыбками, а к концу недлинной Алениной речи прямо-таки заискрились от смеха. Алена сняла с ноги сломанную туфлю и, горестно качая головой, отшвырнула ее в угол комнаты. Куда тотчас полетела и вторая, небрежно откинутая ее ногой. А французы ликовали! Отчего? Почему? И что за идиотский спектакль устроила здесь эта фифа?!

– Ты чего тут творишь? – мрачно спросил Жегис и почему-то оглянулся на Деревицкого. Но тот, не обратив внимания на его растерянный взгляд, с пристальным вниманием разглядывал Алену, и при этом по узким губам его скользила почти неуловимая усмешка. – Ну чего молчишь, переводи! – повысил голос Жегис.

– Здравствуйте, Аркадий Семенович, – Алена повернулась к Деревицкому и дальше продолжала говорить только с ним: – Я сказала, что в самый ответственный момент со мной случилась беда. Вот, неслась по коридору как на крыльях, споткнулась и сломала каблук. Хорошо ногу не сломала. Они, как вы видели, проявили сочувствие к «обезножевшей» даме. Французы – всегда любезные люди. И тогда я поблагодарила их за понимание моих сугубо личных проблем и предположила… позволила себе предположить, что, если бы у нас в настоящий момент уже были французские крылья, беды бы со мной наверняка не случилось. Они засмеялись. А господин Поль Жиро сказал, что этот аргумент, скорее всего, и окажется решающим на наших переговорах. Если у них до последней минуты еще имелись некие сомнения по поводу совместного контракта, то теперь они полностью отпали.

Французы, как заметила Алена, внимательно слушали ее перевод, и она могла бы поклясться, что они понимают русскую речь, может, плохо, но понимают. По глазам Деревицкого увидела также, что и он это заметил. А вот Жегис пытался вникнуть в ту белиберду, которую она несла, и, похоже, очень сердился. Ждал только реакции своего хозяина. Ни для кого же не секрет, кто истинный хозяин «Дельта-банка».

Выслушав быстрый монолог Алены, Деревицкий улыбнулся и трижды хлопнул в ладоши – так аплодируют императоры. Французы подхватили. И короткая волна аплодисментов стала наградой находчивой переводчице.