Мечтают ли андроиды об электроовцах - Филип Дик

Планы прокручивались в голове, пока Фринк, глядя на старинный плафон на потолке, лежал в кровати. Он мог бы, например, улизнуть в Средне-Западные Штаты. Но они были тесно связаны с ТША, и его наверняка бы выдали. А как насчет Юга?

Все тело Фринка содрогнулось от отвращения. Нет, только не это. Как белый, он мог бы там найти любое место, фактически там, конечно, гораздо лучше, чем в ТША, но он не хотел бы попасть туда.

Хуже всего то, что Юг был жестоко связан экономически, идеологически и еще бог знает как с Рейхом. А Френк Фринк был еврей. Первоначально его звали Френк Финк. Он родился на восточном побережье, в Нью-Йорке, и в 1941 году был призван в Вооруженные Силы Соединенных Штатов Америки, как раз после нападения на Россию. Когда японцы захватили Гавайи, его послали на западное побережье. Там его и застал конец войны. Он оказался на японской стороне линии разграничения. Так он здесь и остался и живет уже пятнадцать лет.

В 1947 году в День Капитуляции он почти что обезумел. Страстно ненавидя японцев, он поклялся отомстить. Френк закопал в подвале на трехметровую глубину свое оружие, предварительно любовно обернув и обильно смазав его, чтобы в целости и сохранности достать его в день, когда начнется восстание.

Однако время — великий целитель. Этого он тогда не учел. И теперь когда он вспоминал об этих надеждах, об этой грандиозной кровавой бане, о резне пинки и их хозяев, у него возникало чувство, будто он, перечитывая пожелтевшие дневники школьника, заново переживает мальчишеские грезы: Френк Харасик Финк собирается становиться палеонтологом и женится на Норме Праут. Норма Праут была первой красавицей класса, и он на самом деле поклялся жениться на ней. Теперь это в далеком прошлом. В первые же месяцы того же 1947 года он встречался и разговаривал, наверное, не меньше чем с несколькими тысячами японцев, а его желание погубить их так никогда и не исполнилось. Теперь же оно стало просто неуместным.

Но хватит. Существовал некий мистер Амуро, который скупил все дома в большом жилом районе в центре Сан-Франциско и который одно время был хозяином дома, где жил Френк.

Это была паршивая овца, прожорливая акула. Никогда не видавшие ремонта, комнаты он делил на крохотные клетушки, взвинчивая при этом квартплату. Во время депрессии начала пятидесятых он надувал нищих к среди них особенно нуждавшихся бывших военнослужащих.

И ведь именно эти торговые представительства отрубили Амуро голову за спекуляции. Теперь это воспринимается как немыслимое нарушение сурового, но справедливого японского гражданского кодекса. Это заслуга неподкупных высших японских представителей, пришедших после падения Военного кабинета.

Вспомнив о суровой, стоической честности торговых представительств, Френк обрел уверенность. Даже от Уиндема-Матсона они отмахнутся как от назойливой мухи. Будь он владельцем “Уиндем-Матсон Корпорейшн”, или кто угодно еще. Он, Френк, по крайней мере, на это надеялся.

“Кажется, я начинаю верить в эту муру — Сопротивление Тихоокеанского Содружества, — сказал Френк про себя. — В прошлом все это казалось очевидной фальшивкой, пустой пропагандой. А сейчас…”

Он поднялся с кровати и нетвердыми шагами отправился в ванную. Пока он мылся и брился, радио передавало дневные новости.

— И пусть не смеются над этими попытками, — проговорило радио, когда он включил горячую воду.

“Нет, мы и не думали смеяться”, — с горечью возразил Френк. Он знал, о каких попытках шла речь. Однако в конце концов в этом было даже что-то забавное, особенно в картине, где бесстрастные, хмурые немцы шагают по Марсу, по красному песку, на который еще не ступала нога человека…

— Цивилизация сопротивления должна остановиться и рассмотреть, сочетаются ли наши поиски обеспечения сбалансированного равенства обязанностей и ответственности с вознаграждением…

“Типичный жаргон правящей иерархии”, — отметил Френк.

— Мы прекрасно понимаем, что будущей ареной, на которой станут вершиться деяния людей, будь они нордической, японской, негроидной…

И все в том же духе. Тем не менее факт оставался фактом: Тихий океан почти ничего не предпринимает для колонизации планет. Он занят, а скорее — завяз в Южной Америке. Пока немцы были поглощены суматохой запуска в космос огромных автоматических систем, японцы все еще выжигали джунгли во внутренних районах Бразилии и возводили восьмиэтажные дома из глины для бывших охотников за черепами. А к тому времени, когда японцы запустят свой первый космический корабль, немцы приберут к рукам всю Солнечную систему. Как говорилось в старых учебниках истории, немцев не было там, где остальная Европа наносила последние штрихи на мозаике своих колониальных империй. “Однако, — размышлял Френк, — на этот раз они не собираются становиться в хвост очереди, они научились”.

Потом он подумал об Африке, об эксперименте, проведенном там наци. От этой мысли кровь застыла в жилах.

Эти гигантские опустошенные руины…

— Мы обязаны, — продолжало радио, невзирая на свои личные симпатии и антипатии, признать нужды всех народов и их духовных влечений, которые должны…

Френк выключил радио, потом, несколько успокоившись, снова включил его.

“Христа на виселицу, — подумал он. — Африка. Этот призрак умерщвленных племен, стертых с лица земли, чтобы освободить самою землю, — для чего? Кто знает? Возможно, даже главные зодчие в Берлине не ведают этого”.

Компания роботов, строящих и опутывающих колючей проволокой. Строящих? Скорее, перемалывающих. Чудовища из палеонтологического музея! Дружная семейка, поставившая на конвейер вычерпывание мозгов, и только для того, чтобы съесть их. А практическое использование человеческих костей? Как это экономно — думать не только о том, как пожрать людей, кои пришлись не по вкусу, но пожрать их из их собственных черепов.

Лучшие в мире инженеры! Питекантроп в стерильно белом халате в какой-нибудь универсальной лаборатории Берлина, размышляющий над тем, для чего можно использовать черепа: кожу, уши, жир других людей. “Да, repp доктор. Новое применение больших пальцев ног: смотрите, можно приспособить сустав в качестве быстродействующего механизма для зажигалки. Теперь repp Крупп сможет производить их в качествах…”

Его ужаснула эта мысль: древний гигантский недочеловек людоед ныне процветает, вновь завладев миром. “Мы потратили миллионы лет, стараясь подальше убежать от него, — размышлял Френк, — и теперь он вернулся, но не просто как соперник, а как повелитель”.

— Мы не можем порицать, — говорил по радио голос маленькой желтой красавицы из Токио.