Инкассатор: Страшный рассказ - Андрей Воронин

– Ну, и что теперь?

– А черт его знает, – честно ответил Светлов.

– Я знаю, где эта сволочь прячется, – уверенно заявил Юрий, закуривая. – У него есть загородный дом. Он наверняка отсиживается там. Только вот где это – там?

– Может, в агентстве знают? – предположил Светлов.

– Единственный человек, который стал со мной разговаривать, – этот еврей, Биткин, – знает о существовании дома, но понятия не имеет, где он расположен. Говорит, где-то в лесу. Бывший лесной кордон, так он сказал.

– Да, – вздохнув, согласился Светлов, – ценная информация. Может, попробовать найти его через жену?

– Понятия не имею, кто она, – ответил Юрий. – Тем более, где ее искать.

– Может, она сейчас на работе, – сказал Светлов. – Может, к вечеру вернется.

– И что я ей скажу?

– Да то же самое, что говорил в рекламном агентстве. Реклама, фото, статья о бесчинствах начальника, гонорар... Ну, чего нос повесил? Москва не сразу строилась!

Юрий поморщился от его бодряческого тона.

– Ты что, не понимаешь, что речь идет о жизни и смерти?

Светлов несильно пристукнул кулаком по пыльному крылу джипа.

– Я все понимаю, – сказал он, – но это не означает, что...

Его реплика была прервана трелью мобильного телефона. Бормоча сквозь зубы нехорошие слова, Дмитрий полез в карман, достал телефон, посмотрел на дисплей, пожал плечами и нажал на кнопку соединения.

– Алло, я слушаю. А, это вы! – лицо его расплылось в улыбке. – Здравствуйте, Рубен Ашо... Да. Да, конечно, помню. Просил, да. Что вы говорите?! Неужели есть? Лечу. Прямо сейчас, да. Да, конечно, я понял. Я ваш должник. О, не сомневаюсь! Всегда готов.

Все еще продолжая улыбаться, но уже как-то механически, словно по инерции, он опустил телефон в карман и сказал Юрию:

– Поехали, быстро. Кафе «Кавказ» знаешь? Давай, давай, Юрик, заводи!

Уже выехав со двора, Юрий спросил:

– Что за спешка? Ты проголодался?

– Ты тоже, – рассеянно ответил Светлов и вдруг повернулся к нему всем телом, усевшись на сиденье боком. – Сундук ты с клопами! Ты хоть знаешь, кто это звонил? Знаешь, куда мы едем, почему? Рассказ Дымова наконец-то всплыл!

В глазах Филатова блеснул огонек, но тут же потух.

– Ну и что? – равнодушно сказал он, вертя баранку. – Подумаешь, рассказ всплыл... Как же ему не всплыть, ведь дерьмо-то не тонет! Нам-то с этого какой навар? Адрес Дымова мы уже и так знаем...

Светлов не обратил на его пессимизм внимания.

– Есть надежда, – сказал он. – Во-первых, этот рассказ ему наверняка дорог, и он в лепешку расшибется, чтобы проследить за судьбой своего гениального творения. Кроме того, рассказы не рассылают по редакциям просто так, от нечего делать. Послал – значит, надеялся на публикацию. А публикация – это гонорар. А гонорар, Юрик, так или иначе надо получить – хоть в кабинете издателя, хоть в кассе, хоть на почте, переводом. Но получить лично, понимаешь? Я уж не говорю о том, что о размере гонорара надо так или иначе договориться. Словом, хороший рассказ или плохой, но это – поплавок, потянув за который можно выудить нашего господина литератора из его норы.

Филатов промолчал, но Дмитрий заметил, что он прибавил газу.

Кафе «Кавказ» оказалось небольшим, темноватым и уютным с виду помещением. Здесь вкусно пахло жареным мясом и какими-то пряностями. Светлов о чем-то коротко и негромко переговорил с немолодым черноусым официантом, и тот молча указал на задернутую бархатной портьерой дверь одного из кабинетов. Махнув Юрию рукой, Светлов отодвинул портьеру и вошел в кабинет. Зачем-то оглядевшись по сторонам и встретившись глазами с равнодушным, сонным взглядом усатого официанта, Юрий нырнул следом.

Из-за стола навстречу им поднялся невысокий грузный человек с ярко выраженной кавказской внешностью. Лет ему было хорошо за сорок. В интимном полумраке кабинета его лицо показалось Юрию знакомым, но он решил, что ошибся: для него все кавказцы были чем-то схожи между собой.

– Здравствуйте, Рубен Ашотович, – сказал Светлов. – Я Дмитрий Светлов, мы с вами говорили по телефону. А это, с вашего позволения...

Договорить ему не дали. Глаза Рубена Ашотовича, похожие на черные маслины, вытаращились от изумления, усы приподнялись и раздались в стороны, открывая в широкой улыбке крепкие желтоватые зубы, а короткие, толстые, как у штангиста, руки раскинулись в стороны, как будто Рубен Ашотович вознамерился кого-то обнять.

Судя по всему, так оно и было.

– Вай, – радостно на все кафе закричал Рубен Ашотович, – вай, Юрик-джан! Это ты, слушай? Вай, какая встреча! Я думал, ты давно неживой!

– Ё-моё, – сказал Юрий. – Рахат Лукумыч! Живой, как видишь. А я думал, ты урюком на рынке торгуешь. А ты у нас, оказывается, литературный деятель.

Воспитанный и интеллигентный Светлов почувствовал непреодолимое желание закрыть глаза ладонью, но Рубен Ашотович, которого Филатов почему-то обозвал Рахат Лукумычем, нисколько не оскорбился таким приветствием.

– Э, Юрик-джан, какая разница, слушай? Урюк хорошо для желудка, литература для мозгов... И так и этак людям польза, а старому Рубику Акопяну пара долларов на черный день...

– Насчет урюка не знаю, – смеясь, сказал Юрий, – а литература нынче, как я погляжу, такая, что пользы от нее как от козла молока.

– Правильно говоришь, слушай, – слегка опечалившись, согласился Акопян. – Что ты хочешь, дорогой, когда кругом такое творится! Средние века, упадок культуры... Скоро доллары разучатся печатать, не говоря уже о книгах. Садись, дорогой. Пить будем, гулять будем!

– Вы что, знакомы? – вклинился в паузу совершенно сбитый с толку Светлов.

– Более или менее, – зачем-то потрогав левую скулу, уклончиво ответил Филатов.

– Да, – озабоченно ощупывая правую сторону груди, подтвердил Акопян, – встречались пару раз.

Сказав так, он сделал короткое боксерское движение, имитируя классический хук справа. Юрий в ответ принял боксерскую стойку и сделал вид, что готовится парировать удар. Закончив эту пантомиму, оба рассмеялись и, хлопая друг друга по плечам, двинулись к столу.

Светлову показалось, что он кое-что начинает понимать, но спрашивать было бесполезно: если Филатов и Акопян в свое время от скуки метелили друг друга в кровь на грязном ринге подпольного бойцовского клуба, организованного покойным Адреналином, то это была закрытая информация – в этом Светлов успел не раз убедиться на собственном горьком опыте.

Акопян громовым голосом позвал официанта, но Юрий поднял кверху ладонь.

– Прости, Лукумыч, – сказал он. – Мы с тобой обязательно посидим, но только не сегодня. Дело у нас такое... Горячее, в общем.

– Ага, – сразу становясь серьезным, сказал Акопян. – Я сразу так подумал. А когда тебя, Юрик, увидел, последние сомнения пропали. Ты ведь приключенческой литературой не увлекаешься, у тебя вся жизнь – сплошное приключение. Слушай, не томи старого больного человека, скажи честно, зачем тебе этот рассказ?

– Плевал я на рассказ, – ответил Юрий. – Мне человек нужен. Автор.

– Только автор?

– Да, – задумчиво сказал Юрий, – недооценил я тебя, Лукумыч. С твоими мозгами на рынке урюком торговать – преступление перед человечеством. Угадал, не только автор. Еще и героиня.

– Э, – загрустил Акопян, – совсем плохо, да? Один человек – очень умный, хоть и русский, он у меня все рукописи читает, – сказал, что этот рассказ на треть – отчет о реальных событиях, а на две трети... как сказать...

– План, – подсказал Юрий.

– Да, слушай! – с жаром подтвердил Акопян. – План! Мне тоже так показалось. Слушай, даже если он ничего не сделал, за такие планы ему голову мало оторвать, понимаешь? Его надо остановить, пока он беды не наделал, этот ревнивый ишак!

– Боюсь, что уже наделал, – сквозь зубы процедил Юрий.

– Что такое, э? – всполошился кавказец. – Что случилось?

– Девушка пропала, – ответил за Юрия Светлов.

– Давно?

– Почти неделю назад, – сказал Юрий, глядя в стол.

– Э-э-э, ш-шакал!!! – волосатый кулак Акопяна с грохотом опустился на столешницу. – Встречу – голыми руками задушу, даже если потом придется все деньги ментам отдать! Ты рассказ читал? – обратился он к Юрию.

– Издеваешься? – сквозь зубы процедил Филатов. – Я, по-твоему, похож на издателя?

Горестно сопя, Рубен Ашотович извлек из-под стола матерчатый портфель, порылся в нем и бросил на стол перед Юрием пластиковую папку.

– На, дорогой, читай. Начало не смотри, там ничего умного. Конец читай, последние четыре страницы. Там все написано. Неделя... Ты бы еще через год спохватился.

Юрий глянул на него исподлобья, и Акопян поспешно приложил к сердцу обе ладони.

– Извини, дорогой, клянусь, не хотел тебя обидеть. Я же все понимаю... Слушай, прости за любопытство... Скажи, это, случайно, не ты там в рассказе выведен? Ну, в роли разлучника, этого нового русского с золотой цепью на шее... Не ты, э?