Кровь Рима (ЛП) - Скэрроу Саймон

Каждый раз, когда Радамист навещал его, чтобы обсудить их успехи, Берниша убегала, как только узнавала о приближении иберийского царевича. Катон мог только догадываться о причине ее очевидного страха, но, не имея возможности попросить у нее объяснений, он ничего не мог сделать, чтобы понять или убедить ее, что она в безопасности под его защитой.

Во время второго визита, когда они разделили кувшин горячего вина с Макроном, Радамист сообщил ему, что колонна скоро достигнет места, где дорога разделяется; одна развилка продолжалась вдоль реки на юг через легко переходимый вброд участок реки, другая же дорога вела в горы к последней переправе через реку, прежде чем они должны были достигнуть столицы Армении.

- Сколько еще дней до прибытия в Артаксату, Ваше Величество? - спросил Макрон.

- Два дня до брода, а потом мы должны перейти через горы. Моим людям потребовалось бы еще два дня, но с вашим обозом и осадным поездом, думаю, как минимум вдвое дольше. После этого нужно пересечь еще одну реку, а затем три дня до города.

- А этот горный маршрут, - сказал Катон. - Что вы о нем знаете?

- Я путешествовал по нему много раз. Он хорошо используется торговцами и открыт большую часть года. Только в самые суровые зимы снег и лед делают его непроходимым для повозок.

- А как насчет узких мест? Может ли враг преградить нам путь или устроить нам засаду?

Радамист на мгновение вспоминал маршрут, прежде чем ответить: - Есть несколько мест, где дорога проходит под скалами или проходит вдоль ущелья, но мои люди могут расчистить высоту перед вашими когортами и фургонами. Я не вижу опасности, с которой мы не сможем справиться. - Иберийец осушил свою чашку и налил себе другую. - Величайший вызов бросит не враг, а холод и голод. Даже в это время года ночи будут горькими, и нашим людям будет мало еды для добычи.

Катон кивнул, а затем спросил: - А как насчет других маршрутов, избегающих гор?

Радамист покачал головой. - Мы могли бы обогнуть их и подойти к Артаксате с юга, но это добавило бы как минимум двадцать дней пути.

Катон быстро обдумал все это и принял решение. С каждым днем ​​в дороге инициатива все полнее переходила к противнику.

- Мы пойдем по горной дороге.

- Я согласен, трибун. Это было бы лучше.

Катон подавил улыбку, когда другой мужчина попытался разделить это решение. С тех пор, как две силы были воссоединены, Радамист ни разу не бросил прямой вызов его командирским полномочиям, и поэтому Катон был доволен тем, что время от времени позволял ему сохранять лицо. Он начал обдумывать меры, которые потребуются в ближайшие дни, разочарованный медлительностью своих мыслей из-за продолжающейся усталости. Его выздоровление шло не так хорошо, как ему хотелось бы, или как оно было необходимо.

- Центурион, мне понадобится инвентарь запасов всего рациона, который мы несем с собой. Завтра нам нужно будет сделать остановку у реки, а затем провести следующий день в поисках пищи, достаточной для того, чтобы провести нас через горы. И нам нужен корм для лошадей и растопка для костров.

Когда Макрон вынул свою вощеную дощечку и делал записи, Катон поднял чашу перед Радамистом. - Ваше Величество, все хорошо, на этот раз через десять дней наши солдаты будут в лагере недалеко от Артаксаты. И тогда мы решим это дело в последней битве с вашими врагами. За победу!

*************

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Катон в последний раз осмотрел людей, лошадей и повозки в бледном свете зари. Солнце еще не взошло над гребнями гор на востоке, и все было в тени, а воздух был залит синим оттенком, от которого, казалось, стало холоднее. Они переправились через реку за несколько часов до рассвета, Радамист и его конные лучники шли впереди, чтобы очистить дальнюю сторону от любых банд парфян, которые могли бы соблазниться вмешаться в процесс, пока пехота и повозки пробивались сквозь ледяное течение, быстро протекавшее через отмель горного потока. Люди выбирались на дальний берег, мокрые и дрожащие, прежде чем их офицеры выстраивали их в линию движения.

Помимо раненых, каждый фургон был тяжело нагружен мешками с зерном, колбасами, хлебом и сыром из поселений и ферм, разграбленных накануне фуражирами. Сети с кормом свисали с седел иберийской кавалерии, а их копейщики несли еще больше припасов, как и преторианцы и пращники. Катон остановился, чтобы проверить последние упряжки мулов, тащивших осадные механизмы. У погонщиков мулов не могло быть и намека на небрежные приготовления ввиду того, что колонна поднималась по дороге, петляющей высоко в горах. Глядя на неровную тропу, ведущую к ближайшему склону, он задавался вопросом, как можно назвать ее дорогой. И все же Радамист заверил его, что этот маршрут часто используется для обозов с верблюдами и торговых караванов. Если это было правдой, и они встретили бы кого-нибудь, то Катон намеревался попутно избавить их от еды и полезных припасов.

Как и прежде, Радамист и его люди должны были пойти в качестве разведки перед основной колонной, расчищая препятствия и находясь наготове иметь дело с любым противником, который мог попытаться воспрепятствовать движению. Повозки с запасами и осадными механизмами были распределены между каждой преторианской центурией, которым предстояло добавлять свои силы к упряжкам мулов всякий раз, когда дорога преодолевала крутой уклон. Вернувшись к фургону с его личным снаряжением, Катон показал Бернише свой отороченный мехом плащ и обратился к ней по-гречески.

- Дай мне это.

Она протянула к нему руку, затем резко остановилась и указала на плащ, затем на Катона и приподняла бровь. Он кивнул, и она передала плащ, прежде чем свернуться в углу повозки и накрыть себя одной из запасных туник Катона.

Накинув плащ на плечи и застегнув застежку, он почувствовал себя немного лучше защищенным от непогоды, и быстро потер руки, прежде чем подуть в них, чтобы предотвратить некоторое онемение, проникающее в его пальцы.

- Достаточно холодно, чтобы отморозить тебе яйца, не так ли? - Макрон ухмыльнулся, стоя рядом со штабной группой во главе когорты. - Тем не менее, мы все разогреемся достаточно скоро, как только ты отдашь приказ выдвигаться.

Катон оглянулся на ближайших солдат, которые, как и он, пытались согреть руки. Некоторые использовали полоски ткани, обвязанные вокруг рук, как импровизированные рукавицы, и Катон пожалел, что не приобрел предусмотрительно стоящую вещь, прежде чем покинуть Антиохию. Тонкая дымка выдыхаемого воздуха кружилась вокруг людей, упряжек мулов и лошадей, и впервые за много дней Катон почувствовал искру радости. Да, было холодно, и его калиги хлюпали, но было что-то волнующее в зрелище солдат, построившихся и готовых выступить на рассвете нового дня. Более того, было чувство привязанности и принадлежности к этим людям, в основном к закаленным ветеранам, которые видели столько же боевых действий, сколько и он. В некоторых случаях даже больше. Было также чувство привилегии командовать преторианцами, пращниками и погонщиками мулов, всего более тысячи человек. Катон чувствовал, что это сила, с которой нужно считаться, если ему представится шанс доказать это.

- Будем надеяться, - ответил он Макрону, глядя в небо. Было в основном ясно, обещая ясный день, но облака собирались над горами на дороге впереди. Если здесь, на берегу реки, было холодно, то была большая вероятность, что снег все еще будет лежать выше, даже в это время года под конец весны. Он молился, чтобы дорога не была завалена сугробами.

- Просто жду последнего из иберийцев, - продолжил Катон. - А, вот и они.

Оба офицера повернулись и оглянулись через брод, когда катафракты и копейщики прошли по берегу и нырнули в холодные воды Мурад Су. Лошади сначала пытались интенсивно вышагивать, поднимая мелкие брызги, но затем сдались, когда река достигла их боков, а затем их груди поднялись в потоке, направляемом сидевшими на них людьми в доспехах. Копейщики перебрались вброд на небольшое расстояние вниз по течению, используя боевых коней в качестве волнолома, чтобы облегчить себе переход. Когда они присоединились к ожидающим римлянам на дальнем берегу, всадники прошли вдоль колонны и двинулись вслед за отрядом конных лучников, уже хорошо продвинулись по дороге. Копейщики заняли места в тылу колонны, и когда последний из них вышел из реки, Катон сел на коня и отдал приказ выступать.