Вынужденное знакомство - Татьяна Александровна Алюшина

раскрутиться, и всего через три месяца, к его большому удивлению, пошли заказы на проекты и авторский надзор за их воплощением, и интересные объекты получил на реставрацию, а чуть позже стал участвовать со своей командой в крупных государственных проектах.

Но и про Питер Прохор не забыл, открыв там небольшой офис-филиал, руководить которым поставил отца. Илья Борисович несколько лет назад вышел в отставку в звании полковника инженерных войск, понятное дело, имея за плечами наработанный уникальный опыт, знание, многочисленные связи во всех областях, относящихся как к строительству и социальной сфере, сопутствующей ему, так и во властных структурах.

Бодрый, полный сил и энергии, Илья Борисович с большим энтузиазмом принял предложение сына поработать на гражданке и сразу же всерьез принялся за дело, нашел и подобрал нужных специалистов для их предприятия, добыл первые заказы – и пошла понемногу работа.

Всякое за эти годы бывало и в жизни, и в работе Прохора – тяжелое и трудное, радостное, яркое и светлое. Терял близких людей: один за другим ушли бабушка с дедом, родители мамы, обидно глупо погиб Андрюха Золотарев. Эти потери переживал болезненно и тяжело.

Были и очень непростые рабочие моменты, и потеря денег, подставы конкурентов, откровенное воровство и мошенничество партнеров… Да всякое было, что о том вспоминать – рабочие будни и действительность любого предпринимателя, занимающегося не тупой куплей-продажей, а реальным, настоящим делом. Но ведь было и много побед, отличных проектов, которыми Прохор по-настоящему гордился, и достижений, и даже наград за некоторые объекты.

И любовь была, а как же без нее, и радости-печали, сопутствующие ей, и очередное предательство, только тихое, не откровенное, а как бы исподволь, завуалированное под какую-то там необходимость, о котором думать Ярыгин не хотел. Жизнь шла, одним словом. Жизнь.

Но такого, как у семьи Полины, – когда одна беда за другой валятся, задавливая проблемами и неприятностями людей так, что не продохнуть, – тьфу, тьфу, тьфу, Бог миловал и пусть и дальше минет.

«Ладно», – выдохнул Прохор. Солнце вон уже встает. Оно как бы и не садилось особо – пора белых ночей, но все-таки уж и утро настало за его воспоминаниями и размышлениями, которые спровоцировал разговор с девушкой Полиной.

«Интересный мужчина, – отчего-то весь следующий день думала о соседе Полина, – запоминающийся такой».

Не то чтобы прямо вот думала, сердцем замирая. Не замирала она сердцем. И ничем другим тоже не замирала – не могла, не было у нее на это сил душевных.

После свирепой, яростной истерики у Полины словно перегорело что-то внутри, оставив после рыдания и бессильного, отчаянного воя и крика внутреннюю опустошенность, близкую к пустому безразличию.

Но даже сквозь это безразличие и неспособность на полноценные эмоции, притупившиеся, замершие в ней, бабушкин сосед определенно понравился Поле – и как мужчина, по-женски так понравился, и как человек. Ну настолько, насколько в ее странном душевном состоянии это вообще было возможно.

Навестив бабулю, состояние которой с каждым днем пусть и совсем по чуть-чуть, еле заметно, но все-таки улучшалось, пробуждая все больший оптимизм у родных и близких, Полина порадовала Василису Макаровну, оповестив, что «замирилась» с соседом самым благополучным образом и принесла ему извинения.

– Вот и хорошо, – похвалила с большим одобрением бабуля. – Он мужчина толковый, обстоятельный и правильный. С таким соседом жить – горя-хлопот не знать. Нынче весной прислал рабочих своих, и они мне крыльцо переделали, красота сплошная, не нарадуюсь. И денег не взял, как я ни настаивала. Вот такой человек.

Что есть, то есть: крыльцо у бабулиного дома стало намного удобней и раза в два шире, больше похоже на небольшую открытую веранду, чем просто на крылечко, да и крышу над ним перестелили и увеличили. Права бабуля – красота сплошная, это Полина отметила сразу же, как только приехала в «родовое гнездо» и вошла на обновленное крыльцо.

Она и сама прекрасно понимала, что извиниться надо и, по-хорошему, за крыльцо поблагодарить, как и за столь доброе участие в бабушкиной жизни и проявленную о ней заботу. Но извиняться тоже уметь надо – чтобы и марку выдержать, и фасон нести, как наставляла бабушка Анфиса.

Но как ни готовилась Полина, а с маркой и фасоном не сложилось, хоть плачь: все испортила стихия, беспощадно набросившись на все Полинины «выдержки».

Соседа Полина высматривала и ждала весь следующий день, а смогла выловить лишь поздно вечером, когда она мысленно уж и рукой махнула на бесполезность этого ожидания и отправилась в магазин за продуктами.

А на обратном пути на нее буквально обрушился дождь с ветром. Вернее, обрушился-то он на город, а уж Полина под него попала неосмотрительно, решив проигнорировать очевидные приметы готовящегося разразиться ливня – скопление черных туч и резкие порывы ветра. И надо же такому случиться, что именно в этот момент она и увидела соседа.

Почему она ему принялась рассказывать об их семейных неприятностях и делиться переживаниями, Полина до сих пор не могла себе объяснить, но вот отчего-то разоткровенничалась. Потом, конечно, пожалела о своей несдержанности, серчала-ворчала на себя, да что толку сокрушаться о сделанном, не исправишь же.

Но сегодня, постоянно думая о той своей неожиданной откровенности, Полина решила, что надо бы закончить историю с соседом на доброй, благодарной ноте, поставив в ней логичную и конечную точку. Дружит он с бабулей, и слава богу, пусть дальше себе и дружит, а Полине общение ни к чему, и своих дум-треволнений выше головы.

И, приняв приободрившее ее своей очевидной правильностью решение, ранним утром, перед тем как идти в больницу к бабуле, Полина закинула в стиральную машинку его халат, а когда тот выстирался, повесила на заднем дворе на веревке – сушиться на солнышке и ветерочке.

Поскольку готовку для Василисы Макаровны взяла на себя Марина, Поля, не привыкшая к пустому времяпрепровождению, к полному отсутствию дел и обязательств, оказалась не загруженной никакими особыми хлопотами и придумала испечь небольшой пирог в качестве презента Прохору Ильичу за помощь, понимание и доброе участие.

И вечером, уже привычно третий день подряд, все выглядывала то в одно окно, то в другое и прислушивалась к шуму проезжающих машин, ожидая, когда сосед изволит вернуться домой.

Полине повезло, на этот раз Прохор Ильич «изволили» вернуться не настолько поздно, как вчера. Выждав приличествующие полчаса после того, как он завел машину в свой гараж, Полина Павловна подхватила пакет с высохшим, наглаженным и старательно сложенным халатом, дождевиком и вычищенными-намытыми резиновыми садовыми глубокими галошами, на другую руку поставила поднос с пирогом и отправилась в гости