Тонкий лед - Эльмира Нетесова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Слишком долгая она,— отмахнулась баба.
— Анна, у вас мать жива? Ждет?
— Не хочу знать о ней! — нахмурилась зэчка. Закурив новую сигарету, заговорила сквозь усиленно сдерживаемые рыдания.— На таких как она только обойму не жаль. Зачем земля этих сук на себе носит? Давить их надо сразу, как только меж ног показались.
— Успокойся, Анна! Здесь никто не достанет,— утешал Платонов.
— Попробовала бы возникнуть! Своими руками урыла б паскуду!
— За что так? — удивился Егор.
— Ладно, это мои счеты, мое дело!
— Вы с нею жили?
— До восьми лет. Мы тогда жили в Армении. Ну, как жили? С моим отцом разбежались, она привела отчима. А их, отчимов, было больше, чем вшей на голове. И все ко мне прикипались. Мать пила, а ее хахали с будуна частенько нас путали. И только когда я поднимала крик на весь дом или хваталась за шило, тогда от меня отставали. Последнему бок проколола. Он решил отомстить и вывез меня за границу, вернее, продал арабу. Не знаю, в гарем или в рабыни, только связали меня веревками по рукам и ногам, тюками забросали, так и провезли, как овцу, через кордоны. Через два дня достали. Дали пожрать, велели помыться, нацепили их балахоны и втолкнули в спальню хозяина. Я поняла все. Ведь и до него ко мне мужики лезли, но они были пьяными, а этот трезвый. Я первым делом попыталась убежать, но не получилось. Меня поймали и здорово избили. Привели опять к хозяину. Сопротивляться не было сил, и пожилой мужик воспользовался... Он исщипал, искусал, измучил до того, что я влезла в петлю, думая, что стороживший меня евнух уснул. Но я ошиблась. Он вырвал веревку из рук и привел к хозяину. Тот посадил в подвал. Две недели держали в темноте и голоде. Давали одну лепешку и кружку воды, чтоб поумнела и покорилась. Меня учили, как надо ублажать хозяина. Я представить такое не могла.
— А убежать была возможность? — спросил Егор.
— У первого хозяина — нет. Но я ему быстро надоела своим упрямством и отказами. Поэтому он вскоре продал меня кочевникам, те — старику, выжившему из ума. От него я сбежала с пастухами и пришла в Азербайджан. Хорошо, что последнего хозяина, старика, тряхнуть сумела. Иначе до сих пор мучилась бы за кордоном, перепродавали б меня из рук в руки как последнюю путану. Хотя там продать или купить бабу совсем не зазорно. Даже в порядке вещей. Вот только нам к тому никогда не привыкнуть. Потому не захотела там остаться.
— А могла?
— Конечно! Там на русских баб спрос высокий, но меня невзлюбили за то, что хозяину в морду въехала. Ихние бабы о таком подумать не смеют. Мы не думавши,— рассмеялась Анна и добавила,— я когда влепила в морду ему, думала, что зверюгам швырнет. Но он жадным оказался: что можно продать, не выкинет. Я того не знала. Эта жадность его спасла меня.
— А за что ударила?
— Извергом был! Мало насиловать, еще саму истезал. Вся черно-синяя ходила. Грудь едва обозначалась, а он чуть не отгрыз ее.
— А на Сахалине как оказалась? — спросил Платонов, сверяя услышанное с прочитанным в деле.
— Судили нас здесь. Я ж после Азербайджана еще долго скиталась, покуда не вышла за своего замуж. Он — белорус. Думалось, все, завяжу со своими девками, стану дышать как все.
— А что за девки?
— Компания. Ну, трясли некоторых. Чего глаза на лоб выскочили? Таких как вы не трогали. Что толку? И сейчас селедкой с луком несет,— рассмеялась Анна.— Мы «накрывали» «махровых». У кого «бабки» не считаны, «рыжуха» не меряна. От них отборным коньяком за версту перло.
— Рисковали, могли на фартовых напороться.
— Такое по неопытности бывает, а уж потом глаз наметанным становится. И уж стремачили их до последнего, всяких деляг. Ни один из наших лап не выскочил.
— Из-за денег?
— Нет, ни та основа. Я ж говорила, что замуж вышла за Остапа. Он в дальнобойщики устроился, мотался с грузами за рубеж и обратно. Доставалось ему в дороге то от рэкета, то от ментов отбивался. Сколько раз его ранили, счету нет. За такую работу надо платить как положено, но хозяин—жлоб. По три-четыре месяца денег вообще не давал. А когда водилы «наезжали», он отдавал «бабки» и сообщал ментовской банде, кому сколько выдал. Те окружали на дороге. Если добровольно не отдавал, убивали и забирали у мертвого. Так и с Остапом случилось. Его патронов на всех ментов не хватило. Только двоих уложил насмерть. Остальные самого урыли. Но самое обидное, что мимо той разборки проехали пять машин, все видели, поняли, но никто не тормознул, чтобы спасти, выручить Остапа. Даже когда его убили, не подобрали свои водители. Испугались крутых и ментов. Я только через три дня узнала, что случилось с мужем. Хозяин мне на похороны кинул, не раскололся, что сам наводчиком был,— Анна прикурила сигарету, не прося.— Я тогда пообещала мертвому Остапу, что отомщу за него всем, каждому обидчику. И разыскала своих девок. Конечно, уже не всех. Часть убили, другие ушли в «откол». Меньше половины уцелело. Но этого хватило. Нас мало, зато пороха с лихвой. Ну, и пошли на «охоту», снова в дело! Первыми отловили тех, кто погасил Остапа. А это пятеро ментов. Мы их на «хазу» уволокли, на халявный балдеж. Потом на природу выехали. Споили всех, они и не заподозрили ничего, к девкам липли. А те у меня — смак, как с картинок, да еще полуголые! Менты и «заторчали», не дошло, что в могиле двумя ногами стоят. Конечно, всех перекрошили. Ох, и шухер поднялся тогда по городу. Искали их с собаками, да хрен чего нашли. А мы за рэкет взялись. Эти козлы — в спайке с ментами, у них в подельщиках дышали! Помогали гробить водил-дальнобойщиков, потом машины с товаром угоняли и загоняли уже за «бабки».
— Как Вы смогли определить среди них виноватых? — удивился Платонов.
— Когда захочет женщина, она вытянет из мужика все до капли и слова. Так и тут. Отловили Тимура, он на тот момент «паханил» и «крышевал». Затянули в свой улей. Ой, как цвел тот отморозок, когда с нами остался наедине. Все мы взялись ублажать его. Он и разомлел. В натуре поверил, что лучшего хахаля свет не видел. Девки ради дела постарались на совесть. Так-то вот за вечер и ночь все из него выдавили, всех назвал, даже где кто живет и как найти. Мы не промедлили,— сказала Анна сквозь стиснутые зубы.
— Анна, и этих убили?
— Вы дело мое смотрели. Зачем спрашиваете? Не знали причину, я ее назвала. Не проговорилась о ней в ментовке, потому что тогда не додышала бы до суда.
— А дальнобойщиков зачем ловили?
— Тех, кто Остапу не помог, проехали мимо, не остановились. Мы не тронули груз и машины, нам нужны были водилы. Машины обчистили такие же, как они, шакалы. Они слетелись, сбежались на падаль, сообщили ментам, но забрав товар, не раскололись в том даже на суде.
— А на чем попались сами? — поинтересовался Егор.
— На мелочи. О нас легенды пошли по всем дорогам. Уж чего не сочиняли люди! Смешно было слушать. Людоедками и ведьмами называли.
— Откуда же узнали, что это проделки женщин?
— По следам, которые оставались после нас. На Тимуре нашли следы губной помады, они же остались и на ментах. А на земле отпечатки женских туфель. Да это не мудро, хватало тому доказательств. В прокуратуре и теперь работают умные следователи, старой закалки. Так-то и вышли они на наш след.
— Теперь жалеешь обо всем?
— Ага, что не отловили главного лягавого, который развел тот бардак в ментовке! А ведь охотились, стремачили гада! Но не обломилось его прижучить. Вот с этого сдернули бы шкуру до самых пяток. Зубами его загрызла б! — невольно обнажила Анна большие как у лошади зубы, щелкнула ими так, что Платонов поневоле поспешил отодвинуться от стола, наслушавшись о приключениях бабьей банды.
— У многих убили мужей, которые работали дальнобойщиками, но они не сколачивали банды, не делали налеты. Добивались наказания виновных законным путем, а не самосудом.
— Вы эти сказки другим в «лопухи» вложите, но ни мне. Я с детства не люблю брехни. Нет у нас Закона. А если и есть, только на бумаге. Жаль, что применяют его не по назначению. Может, моя жизнь сложилась бы иначе, и не попала б птичка в клетку,— усмехнулась грустно.
— А как вы попали на Сахалин?
— Мой отчим с матерью сюда переехали. Думали, что тут деньги приливом на берег выкидывает. Я говорила, что он со мною утворил, и решила с ним увидеться в последний раз. К тому ж мы все почувствовали, что вокруг нас сжимается кольцо, и с материка надо скорее сорваться как можно дальше. Вот и уехали. Трое, которые не смотались, остались там, попухли раньше. Мы почти год дышали на воле, но все равно не повезло.