Отягощенные злом, ч. 1 - Александр Афанасьев

Удивительно, но если этих людей кто-то попросил бы четко сформулировать их политические требования (хотя могли и разорвать на куски без лишних вопросов) — они не смогли бы сделать это четко и непротиворечиво. Объединяло их только одно — так дальше нельзя, причем это чувство было настолько сильным, что они были готовы и убить и умереть. Один из них — был военным наблюдателем во Франции[54] — и оттуда вынес мысль о военной диктатуре, с которой согласились с оговорками все. Еще один — в молодости увлекался леворадикальными идеями, но как то несерьезно — те, кто серьезно увлекался, обычно заканчивали на виселице. Но желания построить коммунизм у него не было, он повзрослел и считал это утопией: чтобы был коммунизм, надо чтобы сначала были коммунисты, а таких не было, все гребли под себя. Двое — считали, что надо ограничить капитализм, хотя капитализм в Империи и так был ограничен[55]. Один, наоборот считал, что надо разрешить все, что разрешено в Североамериканских соединенных штатах. В общем — помимо требования перемен их ничего не объединяло и это наводило на мысль о том, что эти четверо серьезно больны.

Но это не делало их менее опасными.

— Что нового? — спросил один из них, когда они выгребли в тихое, подходящее для ловли рыбы место. Солнце уже взошло, но от черной воды еще поднимался легкий парок. Было покойно и удивительно тихо.

— Вот — вот буден назначен новый министр в Кабинет — сказал второй — указ провели по инстанциям меньше чем за сутки. Министр контроля.

— Кто?

— Адмирал, князь Воронцов.

Все замолчали. Из всех — князя лично знал только Петров

— Это плохо... — тяжело сказал он.

— Убрать? — спросил Сидоров

— Не лезь поперек батьки в пекло... Посмотрим, что он сейчас из себя представляет. Может, и убивать не придется. Котов.

— Я.

— Сведи с ним дружбу. Помогай ему. Посмотришь, к чему он клонит.

— Есть...

— Может, он и наш человек...

Эти люди ... самое плохое в великих утопиях, в великих идеях как дать людям свободу, научить их жить по справедливости то, что ради этих идей можно все. Нет... конечно нельзя — но проблема в том, что адепты этих идей как раз и думают — можно. Откуда берутся террористы, коммунисты, эсеры? Ни одного ребенка ведь в школе не учат, что можно взрывать, убивать, лгать, предавать. Не учат этому и родители. Их учат совсем другому — долгу, чести, патриотизму. Но беда в том, что находятся люди, которые говорят — ради вот этого великого блага в будущем — в настоящем можно все. Убивать, взрывать, злоумышлять. Не все покупаются. Многие не покупаются. Но ведь есть кто покупается.

Эти люди считали, что в офицерском корпусе у них есть поддержка. В среде генералов у них будет поддержка — кто же откажется от власти. Но только если власть будет! Если Его Императорское Величество будет убит — власть должен будет кто-то взять. Достойного совершеннолетнего кандидата пока не было — а высшую власть по новому закону о престолонаследии можно было воспринять лишь в двадцать пять лет. Значит, нужен регент, а учитывая то, что страна воюет — и Военный совет. Кто из генералов откажется быть спасителем России?

Именно поэтому — Его Величество следовало убить и как можно скорее. Когда власть будет лежать в грязи — все пойдет быстрее.

Думая так, эти люди лгали сами себе. Они думали о том, что многие в офицерском корпусе поддерживают их — и в то же время планировали убийство Его Величества, чтобы иметь повод создать Военный Совет и перехватить власть. Тем самым — они подтверждали тот факт, что они отщепенцы, что при живом Государе никто из офицерского корпуса не поддержит их, кроме таких же отщепенцев как они сами. Но они не видели в этом никакого нарушения логики и продолжали действовать... в этом они были похожи на гвардейских офицеров Дворцовой, которые вывели солдатиков митинговать за Константина и конституцию, объяснив, что Константин — законный Император, у которого отнимают власть, а конституция — его супруга. Логично, правда?

— Он не может быть нашим человеком — сказал Котов — он друг Императора с детства и наш враг. Его надо убить.

— Убивать надо другого! — резко возразил Петров — и ты об этом знаешь. У тебя все готово?

— Да.

Эти люди понимали, сколь тяжело будет им осуществить свои безумные планы. Российская Империя еще со времен борьбы с большевизмом и крестьянских бунтов двадцатых — имела лучшую в мире, отлаженную как часы систему контрразведки. Они не могли привлечь в дело никого, понимая, что любой — может на них донести и тогда им болтаться на виселице. Умысел на убийство Высочайшей особы и государственный переворот — никакого другого наказания и быть не могло.

Именно поэтому, каждый из них действовал в одиночку. Планов убийства Его Величества было не один, а четыре — каждый из заговорщиков разработал свой план убийства. Ни один из них не знал, что конкретно задумал другой. Каждый из них дал клятву в случае угрозы ареста покончить с собой, чтобы не потянуть за собой остальных. Каждый из них знал, что в случае если одного из них раскроют — другие предпримут все меры к тому, чтобы убить его. Здесь ничего личного, дело было превыше всего. Они были в этом честны — жизнь любого из них весила не больше, чем жизнь Царствующей особы и они в равной степени были готовы убить так же, как и умереть.

Они были опаснее, чем простые радикалы. Все четверо были военными, трое из них прошли горячие точки. Там — они приобрели опыт борьбы с самыми страшными террористическими проявлениями, какие только знала история. Именно в Персии — терроризм вышел на новый виток благодаря типично шиитскому фанатизму и довольно неплохому образования многих террористов, их сообразительности. Заминированные машины, пояса шахидов, захваченные бензовозы, обстрелы ракетами с подключенным к ним часовым механизмом — и прочее, прочее, прочее. Каждый из них — занимал достаточно высокое положение для того, чтобы получать информацию и иметь возможность использовать других втемную. Просто отдавая приказы.

— Я хочу попробовать убить их обоих.

— Делай что хочешь! — резко сказал Котов — только предупреди.

— Боишься?

— Не в этом дело. Если у тебя не получится — начну я.

— Он прав — сказал Петров

— Хорошо, договорились. У тебя все готово?

— Да.

— Они не подозревают?

— Нет... — человек жестко усмехнулся — эти идиоты думают, что они добрались до столицы, обманув всю имперскую службу безопасности. Мы знаем обе их квартиры, постоянно следим за ними...

— С беспилотника?

— Нет. С надежными людьми.

— Правильно...

Следить с беспилотника — было заманчиво, но рискованно. Потому что вся информация, полученная с беспилотников — архивируется, равно как и то, кто давал те или иные задания. И потом все это можно поднять и выяснить: кто знал о наличии террористов в городе, но ничего не предпринимал. А отвечать на вопросы судей военного трибунала — никому не хотелось...

— После того, как все будет сделано — разберешься с ними. Живыми никого не брать. Только тихо, не привлекая внимания.

— Без сопливых.

Все четверо помолчали — говорить в общем то было не о чем. Каждый из них принял решение — и теперь каждый ставил на зеленое сукно все, что у него было включая жизнь. Жизни четверых — против жизни Царя.

— Ну? — один из заговорщиков и изменников протянул руку, ладонью вниз — как в старые времена, один за всех.

Три руки легли сверху

— И все за одного...

Вива ла террор.

Ранняя весна 2016 года

Путиловские верфи близ Санкт-Петербурга

Беспорядки у дворца сошли как-то на нет — левые и центристские партии получили в Думе достаточное представительство, а наиболее яркие их лидеры оттачивали ораторское искусство в Таврическом дворце. Некоторые же из тех, кто в Таврический дворец не попал — оттачивали свое ораторское искусство перед судьями в качестве обвиняемых. При полном равнодушии к их судьбе тех, кто в Таврический дворец попал — вполне понятном, ибо конкуренты. Остались студенты, городские сумасшедшие и гуляки, которые каждый день выбирали куда им идти — на митинг или «в клуб, зависать». Эту последнюю категорию — прогнала от государственных зданий зима, идти на митинг в шубе было неуютно, да и не у всех она была, шуба то. И отсутствие в городе Высочайших особ делало протест во многом бессмысленным — какой смысл протестовать перед пустым дворцом? Так что молодежный протест тихо и как-то бесславно сошел на нет — начавшись ни с чего, он и закончился ничем.

Всю зиму я просидел в Санкт-Петербурге, в то время как Двор давно переехал на юг, в Константинополь. Занимался делами. Вообще, служба практически не давала возможности заниматься делами по собственности, принадлежащей нашей семье — а ее было немало, и вследствие пренебрежения — она понесла немалый урон. Работая над этим всю зиму по двенадцать — четырнадцать часов в день — мне удалось этот урон несколько сократить — но все равно не компенсировать полностью. Так же — я сменил управляющего — поставив вполне честного и компетентного немца.