Отягощенные злом, ч. 1 - Александр Афанасьев

— Никаких, сударыня — бодро ответил я, а господин Дмитриев лишь отрицательно покачал головой. Он вообще уделял внимание чтению какой-то газеты... Биржевые ведомости, если глаза не обманывают...

Банальное три-два-один — мотор, улыбка, за которую девять из десяти мужчин готовы будут все простить и забыть.

— Добрый вечер уважаемые дамы и господа — сегодня воскресение, и с вами вновь Кристина Уоррен и программа «К барьеру». Следующий час нашего эфира мы посвятим дискуссии на тему «Безопасность в России, проблемы и приоритеты». Справа от меня — советник Его Императорского Величества по вопросам безопасности, адмирал, князь Александр Воронцов. Слева от меня — адвокат, эксперт...

По всем вопросам, начиная от того, с какой ноги утром вставать и заканчивая тем, с кем надо дружить, с Берлином или с Лондоном — господин Стаховский. Кстати — а когда это меня назначили на должность, которой к тому же не существует? Или я чего-то не знаю?

Кристина уже уверенно говорила по-русски, правда с очаровательным акцентом. Она вообще — училась очень быстро. Начала учиться русскому в Персии, закончила обучение уже здесь.

— ... Ни для кого не секрет, что угроза терроризма во всем мире за последние десять лет только нарастает. Мы сталкиваемся с невиданными доселе фактами смертничества — когда люди, иногда даже женщины и дети одевают на себя пояс с взрывчаткой, идут в людное место и подрывают сами себя, рассчитывая убить как можно больше людей. Мы столкнулись с угрозой ядерного терроризма, когда в результате террористической атаки погиб один из красивейших городов мира, колыбель современной цивилизации. Постоянно нависающая над нами угроза стать жертвой самоубийственной террористической атаки всколыхнула все общество и заставила нас задуматься о том, а все ли сделано для недопущения повторения трагедии Рима здесь, в России. Господин Воронцов, вам слово...

Я молча сидел и смотрел за одну из самых красивых женщин, которых я знал которую не испортил даже студийный макияж

— Вам слово... — повторила она, смущаясь и злясь одновременно. Молчание становилось совсем уже неприличным, и даже господин Дмитриев — Стаховский смотрел на меня с искренним, а не наигранным интересом.

— Сударыня, я не намерен ничего комментировать — сказал я

Передача шла в прямом эфире. Вспышка в глазах Кристины — могла испепелить на месте любого, как мощный солнечный протуберанец

— Значит ли это, что вам нечего сказать, господин адмирал?

— Совершенно верно

— Господин адмирал — рисуясь, сказал Дмитриев — как типичный офицер и аристократ не считает необходимым отчитываться перед русским народом за свои действия и действия тех людей, какие он здесь представляет. Это обычная реакция самодержавия, не желающего вступать в диалог с обществом.

— Следует ли так понимать, что общество в этой студии представляете вы, господин Дмитриев? — спросил я

— Господа! — воззвала к нашему благоразумию Кристина

— А если даже и так?

Интересно, откуда это все появилось? И как то разом. Самодержавие...

— Я полагаю, сударь, что человек, учившийся в иностранном университете на курсах политических лидеров, тем более — в британском университете — и в самом деле не может представлять интересы русского общества где бы то ни было. Британского — вполне допускаю.

— Может быть, вы расскажете о своей работе в САСШ, господин князь? — бросился в атаку Дмитриев-Стаховский

— Охотно. За время пребывания в САСШ мне как то не посчастливилось окончить курсы политических лидеров и вообще каким-то образом участвовать в политике — видимо, не повезло. Однако, мне удалось создать несколько коммерческих компаний, существующих до сих пор и вывести их на оборот, исчисляемый десятками миллионов долларов в год. Можно ли вас поздравить со схожим достижением, господин Дмитриев? Или вы предпочитаете практике теорию?

Кто-то отчаянно замахал — пустили рекламный блок

— Ты с ума сошел?

Оффсайд. Мы договорились на публике не показывать, что знакомы. И я, между прочим — договоренность сдержал.

Наши отношения закончились так же стремительно, как и начались. И так же катастрофично. Не знаю, почему мне везет именно на таких женщин. Она в чем-то была похожа на Ксению — прежде всего в безудержной попытке доказать, что она может быть ничем не хуже мужчин. И в этой попытке — мужчина рядом, тем более супруг — ей не был нужен. Совсем.

— Отнюдь нет. Просто обсуждать вопросы, связанные с государственной безопасностью в прямом эфире — есть акт предательства по отношению к тем, кто находится сейчас в поле и защищает каждого из нас, рискуя жизнью.

— Ради Бога, имена агентов никому не нужны!

— Почему же, они много кому нужны. Пальцев не хватит, чтобы подсчитать. Но дело не в этом. Если вы помните Персию, сударыня — а вы ее помните — то вы должны помнить и такой казус: какое-то время нам удавалось очень эффективно уничтожать лидеров террористов, наводя вооруженные беспилотники и ракеты с вертолетов по сигналу сотового телефона. Достаточно было только узнать номер — и все. Потом — как отрезало. Это потому, что о происходящем узнали журналисты и, ликуя, донесли правду до всего мира. Они просто перестали носить с собой сотовые. Я не могу придумать кому, кроме террористов, конечно, стало от этого лучше. Мы не можем быть уверены в том, что какая либо информация не пойдет на пользу террористам, которые во множестве действуют и сейчас — и потому лучше не давать вообще никакой информации.

— И о чем предлагаешь говорить?

— О политике. Об экономике. Людей разве не это интересует?

— Смею вас заверить не только это... — сказал Дмитриев-Стаховский, до этого с интересом наблюдавший за нашей перепалкой — людям нужна правда, и не вам определять ее безопасную дозу, сударь.

— Людям не нужна правда — отрезал я — точнее нужна, конечно, но далеко не так сильно, как вам хотелось бы. Людям нужно другое. И людям нужно разное, каждому — свое. Людям нужно, чтобы они проснулись утром, скушали завтрак и поехали на работу, которой будет достаточно для всех и которая позволит содержать семью и что-то откладывать на будущее. Людям нужна уверенность в завтрашнем дне, стабильность и порядок, чтобы те деньги, которые они откладывают в стройкассу на новую квартиру — не превратились в ничто в результате чьих-то безответственных экономических экспериментов. Людям нужна уверенность в том, что враги никогда не придут на их землю и никогда ничего не отберут у них, людям нужен порядок на улице, чтобы гулять по вечерам по городу и знать, что это твой город. Что же касается разного, господин Стаховский... Мне, к примеру, нужно как следует выспаться, хотя в ближайшее время это не предвидится. Вам не помешало бы взять несколько уроков этикета, чтобы научиться не перебивать людей, говорящих между собой. А очаровательной леди, которая сидит рядом с нами, нужно понять, что у понятия «женская независимость» есть синоним, и синоним этот «женское одиночество». Как только она это поймет — дела у нее пойдут куда лучше...

Кристина отчаянно замахала рукой, чтобы снова пускали эфир.

Выборы мы выиграли. С трудом и с небольшим перевесом — но выиграли. Господин Стаховский прошел в Думу по своему списку и получил возможность оттачивать там свое ораторское мастерство в качестве ярчайшего представителя «Оппозиции Его Величества». А я уступил свое место в списке, довольно высокое, кстати, и вполне проходное — некоему тайному советнику, который в политике понимал куда лучше меня — и остался ждать нового назначения. Конечно, ни о какой разведывательной деятельности больше не могло идти и речи.

А потом случилась беда...

Ранняя весна 2016 года.

Финляндия, Гельсингфорс

Зима в тот год на северо-западе России выдалась теплая, мягкая, почти без морозов. В последнее время — то ли с изменением климата связано, то ли еще с чем — нормальная зима была редкостью, то шел дождь до снегом, то вдруг устанавливался морозец и дороги покрывало льдом. Этой зимой — все было так же.

Как раз один из дней марта этого года — из дома на Мойке вышел человек. Он не жил здесь, у него не было своего жилья — потому что его домом был военно-морской флот, а жил он на съемных квартирах, перебираясь с места на место. Так мало кто жил — служба в Военно-морском флоте представляла право купить себе жилье через кассу взаимного ипотечного кредита либо даже через обычный банк без переплаты — процент будет платить казна. Только дурак таким не воспользуется... но этот человек возможностью не воспользовался, хотя и не был дураком. Возможно, все это потому, что он был сиротой и никогда не имел собственного дома — только казенные. Словно в компенсацию этого — машина у этого человека была знатная. Четырехдверный «Ванден Плас Mk11» две тысячи шестого года, британский четырехдверный спортивный седан с двенадцатицилиндровым двигателем. Машина эта стоила дорого, даже подержанная, потому ее мало кто покупал — германские предложения были и дешевле и не в пример надежнее, у них не приходилось постоянно устранять неисправности. Но этот человек по непонятным причинам остановил свой выбор на «Ванден Плас». Возможно, ему нравился благородный, спортивный силуэт машины — такого не достигнешь никакими дизайнерскими ухищрениями, для этого потребны долгие традиции. Возможно, его привлек двенадцатицилиндровый двигатель — равный по мощности форсированной восьмерке «БМВ» того же поколения... но как же он тянул... Сама машина — намекала на благородство и некий снобизм ее обладателя... поэтому на нее оборачивались даже в пресыщенном Петербурге.