Монах и дочь палача. Паутина на пустом черепе - Амброз Бирс

Внезапно Дэн Голби, наблюдавший за ним с веселой улыбкой, принял серьезный вид, с минуту внимательно прислушивался, а потом заметил:

– Ребята, если б я не знал, что это волки, я бы сказал, что нам лучше убраться отсюда подальше.

– Что? – тут же воскликнул Ник. – Если бы ты не знал, что это волки? А кто же еще это может быть? И что может быть хуже?

– А, среди нас несведущий! – ответил Дэн, хитро подмигнув остальным. – Ну, это, конечно, могут быть индейцы. Ты разве не знаешь, старый бездельник, что так краснокожие дьяволы устраивают неожиданный набег? Разве ты не знаешь, что, когда слышишь вот такой вой волчьей стаи ночью, можно ставить сто к одному, что у них при себе луки и стрелы?

Тут охотники, сидевшие по другую сторону костра и не увидевшие предупреждающего подмигивания Дэна, добродушно рассмеялись и принялись подшучивать над ним. Дэн притворился, что его это очень злит, встал, подошел к ним и принялся с ними спорить. На удивление быстро они с ним согласились!

К этому времени Старый Ник всерьез встревожился. Он заерзал, осмотрел ружье и пистолеты, затянул потуже ремень и стал поглядывать в сторону своего коня. Его тревога стала такой мучительной, что он даже не пытался ее скрыть. Мы со своей стороны притворились, что отчасти ее разделяем. Один из нас в конце концов спросил Дэна, точно ли он уверен, что это волки. Тогда Дэн долго прислушивался, прильнув ухом к земле, после чего неуверенно сказал:

– Нет, абсолютной уверенности у меня нет; но я думаю, что это волки. Но все равно не помешает приготовиться ко всему; полагаю, всегда хорошо быть готовым к чему угодно.

Нику больше не нужны были доказательства: он схватил седло и упряжь, набросил их на своего мустанга и ловко оседлал его, сделав это быстрее, чем я об этом рассказываю. Остальным было лень подыгрывать Дэну в полную силу, так что мы удовлетворились тем, что притворились, будто осматриваем свое оружие. Все это время волки, привлеченные костром, подходили все ближе, воя, словно легион демонов. Если бы Ник знал, что один-единственный выстрел из пистолета заставит их опрометью разбежаться, то думаю, он бы выстрелил; он же, думая, что это индейцы, стоял рядом со своей лошадью и трясся, пока его зубы не застучали словно игральные кости в стакане.

– Нет, – невозмутимо продолжал Дэн, – это не могут быть индейцы; если бы это были они, мы бы, возможно, услышали пару раз крик совы. Вожди иногда ухают на манер совы, чтобы дать знать остальным, что они сражаются как мужчины, и чтобы показать, где именно они находятся.

– Уххууу – хуу – хууу!

Этот звук застал нас врасплох. Ник одним прыжком вскочил на своего сонного мустанга, с такой силой плюхнувшись ему на спину, что конь меньшего размера мог бы упасть. Мы все вскочили на ноги, кроме Джерри Ханкера, который лежал на животе, закрыв голову руками, и которого мы считали крепко спящим. Один взгляд на него успокоил нас касательно «совиного» крика, и все расселись по местам, притворяясь, будто вскочили, только чтобы напугать Ника.

Надо было видеть его в этот момент. Он сидел в седле, размахивая руками и умоляя нас собираться, и дрожал словно студень. Он достал пистолеты, взвел на них курки и сунул их обратно в кобуру, не понимая, что именно собирается делать. Он взвел курок и на ружье и водил им из стороны в сторону, направляя главным образом на нас, потом зажал в зубах охотничий нож и порезал об него язык, попытавшись разговаривать с ножом во рту, пришпорил коня, так что тот едва не прыгнул в костер, а потом осадил его назад, топча наши одеяла, и наконец, замер, совершенно лишившись мужества, пока мы хохотали, не в силах больше сдерживаться.

– Шшшшт! Фьююют!

Бог ты мой! Стрелы летали вокруг нас, словно стая летучих мышей! Дэн Голби совершил двойной кульбит и приземлился головой вниз. Дори Дерки рухнул в костер. Джерри Ханкера стрела пригвоздила к дерну, на котором он спал. Я никогда прежде не видел, чтобы люди так старались увернуться от стрел и так отчаянно искали свое оружие. И никогда не слышал таких воплей индейцев – у меня кровь в жилах стынет, даже когда я пишу об этом!

Старый Ник растворился во тьме, и мы еще искали свое оружие, когда услышали отрывочные звуки его пистолетов, выстреливших прямо в кобуре, пока его конь отмерял расстояние в темноте между нами и безопасностью.

Минут пятнадцать нам приходилось довольно жарко; мы бились поодиночке, сообща и как придется, один на один и один против дюжины, сражаясь с разрисованными дикарями при свете костра и друг с другом в темноте, стреляли в живых и кололи ножами мертвых, пугали наших лошадей и сражались с ними, бились со всем, что билось в ответ, и били прикладами то, что не шевелилось.

Когда все закончилось, мы снова развели костер, собрали лошадей и погибших и сели, чтобы все это обговорить. Пока мы сидели там, разрезая одежду на бинты, выковыривая отравленные наконечники стрел из своих тел, прилаживая на место содранные скальпы или меняя их на те, которые никто не опознал как свои, мы не могли не улыбнуться при мысли о том, как мы напугали Старого Ника. Дэн Голби, который быстро терял силы, прошептал, что «он сохранит это сладкое воспоминание, и оно подбодрит его, пока он будет пересекать темную реку по направлению к вечному п…» Неизвестно, как закончил бы Дэн последнее слово – может, он имел в виду «покой», а может, «праздник». Это никого не касается.

Джунипер

Джунипер был гномом. Примерно ко времени его рождения Природа выполняла большой заказ на первоклассных великанов, для которого ей требовались все имеющиеся материалы. Джунипер проживал во внутренней лесистой части Норвегии и жил в пещере – жалкой дыре, в которой не согласилась бы бесплатно впасть в спячку даже слепая летучая мышь в состоянии вечной апатии. Джунипер был таким маленьким и слабым и вел себя настолько безобидно, что все были склонны любить его словно двоюродного брата (он был слишком маленького размера, чтобы любить его как родного). Джунипер был склонен отвечать взаимностью – он был слишком слаб, чтобы любить крепко, но старался как мог. Однако идеального сходства душ между ним и его соседями не случилось из-за одного-единственного злоключения. Странная судьба бросила на Джунипера тень, в которой ему было зябко летом. Какое-то божество упорно приводило все к концу наперекор его решениям [36].

Где-то в тех краях жил чудовищных размеров медведь – огромный, неуклюжий, отвратительный зверь, у которого душонка