Absoluta. Совесть и принципы - Катерина Бэлл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава XXVI. Срыв плана
— Что значит «она пострадала»?! — Кандеон вскочил с кресла, не сдерживая ярости. Он схватил Данталиана за лацканы его старого, пропахшего гнилью, плаща и заставил подняться на ноги. Их лица остановились в угрожающей близости друг от друга. — Мы же договаривались, что она будет в порядке!
Красная пелена развеялась в глазах могущественного демона, и они снова стали похожими на человеческие — тёмно-серые с яркими красными налившимися капиллярами на белках. Данталиан взял мужчину за руки и, не прилагая особых усилий, отвёл их в разные стороны. Несмотря на то, что он не был сыт уже долгие века, свою силу он не растерял. Заточение в аду, видимо, никак не влияет на силу высших демонов.
Он оттолкнул Кана обратно к креслу и поправил свой плащ с самым невозмутимым видом.
— Не учи меня делать мою работу, мальчик, — угрожающе прошипел демон. Он снова сел на диван, откинувшись на спинку, и положил жилистые руки с проступающими синими венами себе на грудь, переплетя пальцы. — Она всего-то потеряла сознание, — хмыкнул он, очевидно, не понимая ярости старшего брата, сестру которого только что ударили.
Кандеон кинул на Дантаиана презрительный взгляд, потирая свои запястья: даже от непродолжительной хватки демона они болезненно ныли.
— Сейчас самое подходящее время снова встретиться с твоей драгоценной сестрёнкой, — задумчиво проговорил демон. — После нападения она точно не будет ему доверять. Хотя это окошко может закрыться, если ты будешь медлить… Насколько я могу судить, привязанность у неё к Мортему… как бы это помягче сказать… невероятная, — Данталиан злорадно усмехнулся, наблюдая за реакцией мужчины.
Кандеон заметно напрягся: на лице заиграли желваки, в глазах мерцало что-то недоброе, и даже животное, ноздри раздулись, а губы сжались в тонкую линию.
— Что это ещё значит? — выпалил он гневно.
Демон рассмеялся.
— Это значит, что, даже когда она перейдёт на твою сторону, убить его она тебе не позволит. А если ты решишься, она тебя не простит.
Бронируя билет из Лондона до Рейкьявика, Кандеон обдумывал слова Данталиана о привязанности Деми к Мортему. Он сам не замечал, с каким остервенением бьёт пальцами по клавиатуре. Злость бушевала где-то внутри и искала хоть какой-то выход.
Не могло такого быть, что бы Деметрия прониклась тёплыми чувствами к этому мерзавцу… Не могло быть и того, что любая нежность к нему не пройдёт после всего того, что Бернард натворил за последние дни… Если он и заслуживал доверия раньше, то теперь точно нет. Кан был в этом убеждён.
Как же он ненавидел сейчас Мортема!.. Подобраться к Деми в самый тяжёлый момент в её жизни, втереться в доверие, манипулировать ей, и — что самое ужасное, — стоять между ней и Кандеоном!
И Кан должен простить этого демона? Отпустить его? Живым? После всего? Руки мужчины сами по себе сжались в кулаки.
Кан сделал слишком много, чтобы убрать Мортема, и ничто и никто не сможет остановить его. Даже сестра.
Следующим утром они с Эммой отправились в Исландию. На этот раз она не отпустила Кана одного, припомнив, что в прошлый раз он вернулся со сломанной костью.
Три часа до столицы Исландии, два с половиной часа ожидания в аэропорту на рейс до Акюрейри и ещё час полёта до нужного города. Этого времени должно было хватить, что сосредоточиться и быть воодушевлённым для встречи с Деми… Так предполагал Кандеон. Но чем ближе он был к ней, тем сильнее его изнутри пожирала злость от того, что она выбрала Мортема… Чёрт возьми, она могла бы выбрать кого угодно, но выбрала его!
Эмма не старалась отвлечь его или разговорить. Она уже знала Девидсона достаточно хорошо, чтобы понимать: сейчас он только выйдет из себя, если начать его жалеть или успокаивать. Поэтому большую часть поездки они провели в тишине, перебросившись лишь парой фраз после звонка Данталиана, который сообщил Кану, что Мортема заперли в подвале после его выходки с Деми.
Нельзя сказать, что Кандеона эта новость обрадовала. Он-то планировал разделаться с Бернардом как можно скорее… На напоминание Эммы, что его сестра не позволит ему этого сделать или просто не сможет потом просить его, Девидсон только ответил:
— Чем скорее она с ним распрощается, тем менее болезненным это для неё будет.
Эмма понимала, что это не совсем рассуждения любящего старшего брата. Но беря в расчёт его нынешнее состояние, она предположила, что, если дойдёт до дела, Кан не исполнит задуманное, потому что сестра сумеет его остановить.
Спустя целый день в промозглом исландском городе Эмма настояла на том, что им нужно найти гостиницу, чтобы передохнуть. У них не было возможности попасть в дом Мортемов без приглашения, несмотря на то, что несколько часов они следили за самой дверью. Генри поставил защиту дома на совесть, ничего не скажешь. Но и изводить себя на холоде в ожидании, что кто-нибудь выйдет на улицу, — просто глупо.
Девидсон долго не соглашался покидать свой «пост», но, в конце концов, женщина уговорила его нанять на ночь тех же Светобоязненных. Зелье она привезла с собой, так что оставалось только найти демонов. Глубокой ночью она всё же вернулась к Кану в сопровождении одного из Тёмных. Странно сказать, но демон был невероятно удивлён, озирался по сторонам и с трудом сдерживал свой восторг. Проведи всю жизнь в полном мраке, а потом впервые выйди на свет, — пусть даже уличных фонарей — это событие всей жизни. Только Девидсон не разделял этого добродушного настроения Эммы. Выдав чёткие инструкции по действиям в случае, если из дома напротив кто-то покажет нос, он пошёл со своей спутницей в ближайший мотель. До восхода солнца оставалось восемь часов, а это значит, на сон можно было потратить только семь, чтобы сменить Светобоязненного.
Кандеон долго не мог уснуть. Он дёргался от каждого шороха, надеясь, что это была вибрация телефона с сообщением, что кто-нибудь покинул дом Мортемов. Но каждый раз он разочарованно возвращался на подушки, осознав, что это только проезжающая машина или хлёст веток по окну.
В его голове пульсировала
