Новый Мир ( № 8 2009) - Новый Мир Новый Мир

Роман Якобсон писал, что на предложения руки и сердца Маяковского Татьяна Яковлева отвечала «уклончиво». Принимала ухаживания других поклонников, в том числе обедневшего виконта дю Плесси, за которого позже вышла замуж. Разница в возрасте у них с Маяковским была немалая. Сомнение в любви Яковлевой усиливает и письмо Триоле Лиле Брик, где приводится со слов Пьера Симона, брата врача, сплетня о Яковлевой: с дю Плесси «Татьяна жила уже давно и до Володи, и в бытность Володи. Они снимали дом в Фонтенбло» [37] . Со своей стороны и Маяковский не ограничивался Яковлевой: переписывался с Элли Джонс, афишировал отношения с Л. Брик, вместе с Татьяной покупал Лиле машину и подарки, хотя логичнее было бы пройтись по магазинам с Эльзой Триоле, лучше знакомой со вкусом сестры. Спустя месяц после последней поездки в Париж у него начался роман с Полонской. Возникает вопрос: у Маяковского с Яковлевой действительно была любовь или только игра в нее?

Наблюдение за Маяковским, судя по всему, вела не только агентура ОГПУ, но и Брики. «Лиля Юрьевна, зная, как тяжко переносит он отсутствие близких, предусмотрела не только пребывание Эльберта в Гендриковом, но и попросила других общих знакомых навещать поэта. <…> Часто бывал у Маяковского П. Лавут, ежедневно заходил давний приятель Бриков Л. Гринкруг. <…> При­ходили Полонская и Яншин, а кроме них, все это время никто не бывал…» [38] .

В. А. Катанян пишет: «В марте 30-го года Сноб (Эльберт. — Н. Р. ) даже жил у него в Гендриковом несколько дней…» [39] . «В каких беседах со Снобом <…> проходили их завтраки и ужины, мы не знаем, однако душевное состояние Маяковского от них явно не улучшалось. Да и не совсем понятно, зачем „Сноб”, имевший в Москве комфортабельное жилье, обосновался в Гендриковом переулке» [40] .

В мае 1929 года Осип Брик познакомил Маяковского с Вероникой Полонской — Норой, приятельницей Лили Юрьевны. Маяковский умел нравиться женщинам, у него были поклонницы, и никогда раньше Брики для него девушек не искали. А тут — то Татьяна, то Вероника. Судя по всему, что-то в поведении поэта стало беспокоить Бриков, возможно, они ощутили появление у него какой-то тайны. Выскажу догадку, что именно это, а не ухаживание за Яковлевой привело к знаменитой ссоре с Лилей по возвращении Маяковского из Парижа: в «семье» из-за романов не ссорились. Может быть, и Веронику Витольдовну познакомили с ним потому, что Полонская находилась на связи у кого-то из Бриков, и ей было поручено выяснить интересующий вопрос.

Судя по плану разговора с Полонской, составленному перед смертью, Владимир Владимирович усомнился в ее любви — и захотел «знать что делается» [41] . В дни, предшествовавшие трагедии, простуженный Маяковский работал, проверял подготовку меломимы, решал вопросы, связанные с Норой. Полонская вела себя неоднозначно: 11 апреля они с Владимиром Владимировичем сильно поссорились, «разошлись во взаимной вражде», однако вечером их видели вдвоем у него в машине. Вечером они вчетвером с Асеевым и Яншиным играли в покер. 12 апреля Владимир Владимирович звонил Полонской в театр, назначил встречу на 15 часов. В тот же день, как следует из проставленной даты, написал предсмертное письмо и план «перемирия с любимой женщиной». В «плане» есть такие фразы: «Если любят — то разговор приятен»; «Я не кончу жизнь не доставлю такого удовольст. худ. театру» (мы ее уже приводили); «Расстаться <?> сию же секунду или знать что делается» [42] . Видимо, этот разговор был для поэта очень важен, если он так тщательно продумал его ход. Как пишет Полонская в воспоминаниях, в этот день (12 апреля) «после спектакля мы встретились у него». Во время разговора Маяковский мирится с Полонской. Она вспоминала, что якобы опять пообещала стать его женой : после этого он был в хорошем настроении, проводил ее на машине до дома, ездил на квартиру в Гендриков переулок, звонил ей вечером; «мы долго и очень хорошо разговаривали», ужинал в ресторане Дома Герцена. Но Полонская почему-то (при хорошем разговоре!) «просила его уехать, хотя бы на два дня куда-нибудь в дом отдыха. Я помню, что отметила эти два дня у него в записной книжке. Эти дни были 13 и 14 апреля» [43] . О просьбе не встречаться в ближайшие дни говорится и в протоколе допроса, и в воспоминаниях, что убеждает в ее подлинности. Пауза в два дня наводит на мысль, что Полонской надо было с кем-то посоветоваться относительно поставленных Маяковским вопросов.

Полонская пишет, что они в этот день помирились. Думается, что помирились они 11-го — если дружно играли в карты; и в этот контекст завещание, якобы написанное на следующее утро, не вписывается. Несомненно одно: и 12-го, и 13-го, и 14-го Маяковский пытался вызвать Веронику Витольдовну на важный для себя разговор, а она пыталась от этого разговора уклониться. Полонская утверждала, что разговор шел о том, чтобы она ушла к Маяковскому от Яншина. Отметим, что это известно только со слов Полонской.

Показания Полонской, данные следователю после смерти Маяковского, и ее воспоминания, написанные восемь лет спустя, имеют значительные расхождения. Так, из протокола допроса следует, что 13 апреля Маяковский возил ее на утренний спектакль с заездом на квартиру в Лубянском переулке, днем несколько раз звонил в театр по телефону, а в 16 часов Полонская сама зашла к Маяковскому и попросила, «чтобы он меня оставил в покое на 3 дня, что потом я с ним буду встречаться». В воспоминаниях же она пишет, что «13 апреля днем мы не виделись. Позвонил он в обеденное время и предложил утром ехать на бега. Я сказала, что поеду на бега с Яншиным и с мхатовцами <…>. Он спросил, что я буду делать вечером. Я сказала, что меня звали к Катаеву, но что я не пойду к нему и что буду делать, не знаю еще». Но ведь из протокола допроса следует, что поэт 13 апреля (с предсмертным письмом в кармане?) возит Полонскую через всю Москву, ходит в гости, планирует работу на последующие дни. После «хорошего разговора» не уничтожает приготовленное заранее предсмертное письмо. Обещает уехать отдыхать на два дня — и тут же приглашает ее на бега на следующий день… Сплошные противоречия.

Бесспорно одно: 13 апреля у них был серьезный разговор. Она говорит следователю, что в 16 часов из театра зашла к нему «на полчаса». Соседи подтверждают, что приходила, но называют другое время. Из допроса домработницы и соседки Маяковского Н. А. Гавриловой: Полонская «<…> очень часто бывала в его комнате <…>. 13 Апреля с/г. около 13 часов, меня Маяковский, попросил принести две бутылки вина, которые я и принесла подола вино через малое отверстие дверьи, в комнате в это время была какаято женщина <…> это была несомненно Полонская, в то время когда я подавала вино Маяковский, сказал чтоб я „в последний раз принесла ему папирос” <...> я ему принесла две пачки и удалилась папирос он взял также через дверь» [44] . Из протокола допроса соседки М. С. Татарийской: «13 апреля он передал мне 50 руб. и просил передать Гизу, эти два дня заметно нервничал, часто убега<л>, и прибегал в квартиру. Была у него в эти дни женщина, но, я ее не видала, а только слышала голос. 13 апреля вечером он за стеной, стонал, охал. Когда он ушел не знаю. Повидимому поздно» [45] .

Со слов Гавриловой получается, что Вероника Витольдовна приехала к Маяковскому не «после спектакля» в 16 часов, а гораздо раньше, когда у нее якобы было дневное представление. По свидетельству соседей, разговор получился долгим, а не получасовым, как она писала в воспоминаниях; 13-го Маяковский, как отметил во время допроса сосед Большин, заходивший к нему днем, «был в угнетенном состоянии» [46] . Видимо, не обещала Полонская уйти к нему и стать его женой, как лукаво пишет в воспоминаниях. Такого разговора Вероника Витольдовна не могла не запомнить.

В протоколе допроса записано, что Полонская сказала Маяковскому, что не любит его, а мужа бросать не намерена. В воспоминаниях — все наоборот.

Напрашивается вывод, что при первом допросе, взволнованная, Полонская сказала правду (возможно, не всю). Зимой 1929/1930 года она решила порвать ставшие сложными отношения, но почему-то сама не могла этого сделать: хотела, чтобы он уехал на несколько дней, надеясь (после приезда Бриков?) разрубить запутанный узел отношений. Маяковский же упорно искал встреч, чтобы задать важные вопросы. Может быть, почувствовал, что через нее идет какая-то утечка информации, сомневался в ее любви и стал настаивать на браке, желая проверить, как все обстоит на самом деле. Отсюда в плане разговора пункт «Знать, что делается». К примеру, не по поручению ли Бриков она так быстро «влюбилась» в него, и не становятся ли «семье» известны все подробности их взаимоотношений и разговоров. Поэтому пошел без при­гла­шения в гости к Катаеву, где должна быть Полонская.