Две стороны Луны. Космическая гонка времен холодной войны - Алексей Архипович Леонов

Чтобы прожить, пока не появится возможность уплыть из Магадана, Королёв работал в ту зиму разнорабочим, помощником плотника и сапожника. В конце мая он сел на судно до Находки и оттуда – на поезд до Москвы. Но к тому времени он так разболелся, что в Хабаровске его сняли с поезда. Боялись, что умрет. Тело Королёва опухло от цинги, десны кровоточили, зубы выпадали. Местные привезли его в дом старика-врачевателя, жившего на окраине города. Тот посадил Королёва в телегу и повез в холмы, которые уже сменили снежный покров на ковер молодых трав. Едва способный глотать, Королёв стал жевать нежные молодые стебельки, пока из десен не пошла кровь. Могучий витамин C, который содержали травы, сотворил чудо: через неделю он чувствовал себя достаточно хорошо, чтобы снова сесть на поезд в Москву.

По прибытии, однако, ему не разрешили вернуться домой к семье. Сергея Павловича поместили под охрану в здание на берегу Яузы, где держали и других выдающихся ученых. Это была тюрьма, пусть и довольно комфортабельная; в шарашках, как называли их заключенные, содержали ученых, интеллектуалов и инженеров, оправдывая это тем, что там они находятся под защитой государства. Это был грубый метод, но, полагаю, он действительно гарантировал их безопасность, поскольку было известно, что фашистская Германия неоднократно строила планы по ликвидации ведущих советских ученых и военачальников.

Первые несколько лет в шарашке Королёв и другие его коллеги по заключению не имели возможности видеться со своими семьями и друзьями. Только поднявшись на одиннадцатый этаж могли увидеть вдалеке их дома. С теми, кто им был дорог, можно было лишь обмениваться письмами. Отдельных камер в шарашках не было: мужчины ночевали в больших общих спальнях. Их неплохо кормили и в свободное время позволяли заниматься физическими упражнениями в зарешеченном пространстве, которое прозвали обезьянником. Группе Королёва вменили обязанность работать исключительно на военные проекты. Им удалось создать много новых ракет, реактивных снарядов и самолетов. И лишь в конце 1944 года им разрешили вернуться домой, к семьям.

В конце войны Королёву присвоили звание полковника Красной армии, после чего послали в командировку в Германию, чтобы собирать разведданные о ракетах, которые проектировались и производились там под руководством Вернера фон Брауна. Но к тому времени, как советские специалисты прибыли в секретный ракетостроительный центр, фон Браун уже сдался американским войскам. Однако критически важные производственные материалы, оборудование и других ученых-ракетчиков из команды, работавшей над снарядами «Фау-2», отряду агентов разведки под началом Королёва удалось захватить. После возвращения в 1946 году в Москву его назначили главой Особого конструкторского бюро № 1 (ОКБ-1), главной задачей которого было создание новых ракет. Многих немецких ученых, которых увезли в Советский Союз, послали работать у Королёва.

Нашу страну война разорила куда сильнее, чем любую из европейских. Война лишила жизни 20 000 000 наших граждан. Трудно вообразить, чтобы тот, с кем система обошлась так жестоко, приложил бы столько усилий во имя укрепления этой самой системы, как сделал Королёв. Но многие советские люди обладали невероятной самоотверженностью, жаждой действовать, восстанавливать разрушенную страну, развивать немыслимую технику, укреплять нашу оборону настолько, чтобы минувшая катастрофа больше не могла повториться. Ракетная техника и наука находилась на передовой этого мощного движения вперед.

Многие королёвские идеи в отношении новых ракет становились поистине революционными. Те, с кем он работал, поначалу относились к ним скептически, но вскоре Сергей Павлович заслужил громадное уважение. В первую очередь следовало разработать первые межконтинентальные баллистические ракеты. Королёву удалось это сделать, создав «семерку»: Р-7, которая в августе 1957 года доставила макет боеголовки с Байконура через 6000 километров до полигона на Камчатке. Американцам удалось выполнить подобный пуск только через год. Так было положено начало гонке вооружений между двумя странами.

Но уже тогда Королёв реализовывал гораздо более смелый замысел: полеты в космос. Лишь в 1957-м, вскоре после беспрецедентного запуска осенью того года первого спутника, Сергей Павлович наконец получил законную реабилитацию. В следующие девять лет он доказал, что никто не сравнится с ним в силе предвидения и в непреклонности в достижении целей.

* * *

Вот такую невероятную историю Сергей Павлович рассказал нам, пока мы сидели, слушая его, до четырех часов утра. Все это время нас окружали напоминания о самых ярких порывах в его жизни. На стене кабинета на втором этаже висела карта Луны с тщательно подписанными деталями рельефа, и еще у Королёва стоял лунный глобус. На самом почетном месте, подвешенная у стены рядом с лунной картой, красовалась маленькая, но идеально точная модель-копия первого спутника. Рядом был стол с кубиками пластилина. Королёв вылепливал из него модели различных перспективных космических аппаратов, над которыми работал.

Больше всего, однако, бросалась в глаза картина, висевшая позади большого письменного стола красного дерева с откатывающейся крышкой. На ней изображался Ленин, идущий по льду замерзшего Финского залива. В лицо ему бил сердитый ветер. Судя по табличке, картина называлась «По тонкому льду». Она служила метафорой всей жизни самого Королёва.

В ту ночь нам даже не приходило в голову, что Королёв желал поговорить с нами, потому что чувствовал приближение смерти. Он знал, что ему предстоит вернуться в больницу на следующий день, но запланированная операция была самой обычной. Друг Королёва, сам министр здравоохранения Борис Петровский, который должен был проводить операцию, сказал Сергею Павловичу, что она продлится недолго и безболезненно.

Жена Королёва рассказывала что после того, как он отправился в больницу, она увидела, что карманы на его пиджаках и брюках вывернуты наружу. По всей видимости, он искал заветную двухкопеечную монету, чтобы взять с собой в больницу на счастье, но так и не нашел ее.

Когда Нина Ивановна на следующий день поехала в больницу, чтобы повидать мужа, к ним подошел доктор, чтобы показать результаты анализов.

Королёв показал себе на грудь, где билось сердце, и спросил:

– Ну как, сколько мне осталось?

– Не беспокойтесь, – ответил доктор. – У вас еще целая жизнь впереди.

Но через два дня после празднования дня рождения Королёва мне рано утром позвонил Юрий.

– Быстро собирайся, Леша, – сказал он. – Сергей Павлович умер.

Я растерялся, потому что у нас был еще один друг с именем и отчеством Сергей Павлович, только по фамилии Павлов.

– Какой Сергей Павлович? – спросил я.

– Что ты имеешь в виду? Конечно, Королёв.

Я был потрясен до глубины души. Как это могло случится? Ведь мы разговаривали с ним всего два вечера назад. Я тут же выехал и встретил Юрия