Западный край. Рассказы. Сказки - То Хоай

— Товарищ Нгиа!.. А товарищ Нгиа!..

Чтобы не выстраивалась очередь, Нгиа встал к прилавку вместе с двумя продавцами. Мог ли он допустить, чтобы люди, приехавшие издалека за покупками, зря теряли время?! «Народ одновременно и покупатель и хозяин». Эту фразу он вычитал в какой-то книжке и переписал в свой блокнот.

В базарные дни всегда так: сосчитаешь выручку, глядь, а на дворе уже ночь. И когда еще поставишь у изголовья винтовку да уляжешься спать…

Нгиа был избран членом бюро Окружного комитета партии. И теперь, чтобы оправдать оказанное ему доверие, он старался работать лучше прежнего, стремился поставить дело по-новому, чтобы народ не знал ни в чем недостатка.

В разгар уборочной страды, когда люди, занятые в поле, не могли выбраться сюда, на базар, вьючные караваны доставляли товары первой необходимости в каждую деревню.

Вот и сегодня работник магазина, который торговал медикаментами — он был из народности зао, — подошел к дверям, ведя в поводу вьючную лошадь. Позади маячили еще несколько человек: один ехал верхом, другие вели коней под уздцы. Они развозили товары по деревням, спускались в Наданг, доезжали до устья Намма, не пропустив ни одной общины мео, лы, тхай, зао и са…

Девушки мео, пупиео[90], лоло, проходя мимо магазина в поле, привычным движением срывали упругий лист кукурузы и, свернув его в рожок, играли на нем, скликая дружков. Чтобы освежить рот, они обламывали пустой без початков стебель и жевали его. Потом снова дудели в рожок.

Одна из них окликнула Нгиа:

— Что небось ездили с товаром в Наданг?!

Нгиа помахал ей рукой:

— Да нет, я собрался в город.

— Едете в такую даль. А вы там случаем нашу красавицу Ми не забудете?

Подружки рассмеялись.

— Заказов в город не будет? — громко спросил Нгиа.

Девушки, обнявшись, тихонько засмеялись и ничего не ответили.

XXII

Пора дождей давно миновала. Рассвирепевшая было речка Намма стала снова тихой и кроткой. В Наданге гидрологи навели через реку мост из лиан. Канаты, на которых они подтаскивали и устанавливали свою «железную рыбу» — водомер, определявший высоту паводка, все еще не срезали, и концы их болтались и раскачивались, обвиваясь вокруг крестовины из бревен. В сухие ночи голоса неведомых птиц сливались в немолчный шум, напоминавший рокот воды, и путник со страхом думал: уж не новый ли это паводок гонится за ним по пятам? Но нет, вода оставалась низкой, и речку Намма можно было в любом месте перейти вброд.

Как обычно, в конце года стояли погожие тихие дни. Женщины разостлали у подножий скал только что сотканные льняные полотнища — отбеливали их на солнце, готовясь шить новогодние обновы. Хозяйки, отправляясь на базар, брали с собой кудель, и, пока они расхаживали меж торговых рядов, пальцы их привычными движениями сучили бесконечную нить. Случалось, женщины в деревнях и за полночь трепали лен, и даже на улице слышен был перезвон браслетов, украшавших их запястья. Если надумал сшить обнову — поторопись и не вздумай лениться!

Вновь, как всегда в конце года, зашумели базары — средоточие надежд и чаяний всей округи. И каждый, собираясь на ярмарку, думал о своем заветном.

Старики са из Наданга дожидались торгов, чтобы купить в магазине мотыги и склепанные из стальных колец основы, к которым крепится сеть…

Ми, соскучась по Нгиа, считала на пальцах дни, оставшиеся до ярмарки. А вдруг он вернется с совещания из города и сразу уедет в отпуск к себе на равнину…

А Кхуа Ли ждала Тхао Кхая. Он тоже спустился в город на совещание. Успеет ли Кхай вернуться к открытию ярмарки?..

Дни ярмарки… Парни и девушки давно дожидались их и готовились. Сколько влюбленных мечтали увидеться здесь! Сколько намечалось деловых встреч!

Явился и Виен — гидрограф, недавно приехавший сюда с равнины и прослышавший о веселых базарах в Финша. Работники деревенских санбригад пришли на ярмарку закупить ДДТ. Были здесь и изыскатели-дорожники, и учителя, и геологи: ярмарка в горах Западного края, по их мнению, ничуть не уступала воскресным и праздничным базарам внизу, на равнине. Женщины в окрестных деревнях ожидали открытия ярмарки с особенным нетерпением: прошел слух, будто в магазин завезут ткань цвета индиго с белыми набивными цветами — покрасивее домотканых холстов, раскрашенных по восковым узорам. И еще говорили под Новый год вроде должны доставить черную диагональ намдиньской выделки, сатин разных цветов и зеленое полотно.

Старики, держа в одной руке зонт, в другой кальян, шли на ярмарку повидать друзей. Усядутся, бывало, с приятелями, поговорят о том о сем, выпьют стопку водки и снова затеют разговор, степенный и обстоятельный… Детвора тащила клетки с пернатыми — готовились птичьи бои…

Что ни день приходили караваны с товарами для магазина. Малорослые лошадки отправляются в путь по горам, покинув свои коновязи, что кольцом окружают сваи у входа в дома мео. Выносливые и резвые, кони эти везут по шестьдесят килограммов груза, не считая веса седел и вьюков. Бывает, и три, и четыре дня подряд поднимаются они по кручам, но копыта их все так же бодро стучат по камням, по-прежнему блестят зоркие глаза, чутко насторожены уши, и хвосты развеваются, как на смотру.

Окрестный люд валом валит на ярмарку.

По издавна заведенному обычаю раньше всех несут на торги свой товар старики из племени хани. Огарки благовонных палочек — их возжигают, чтобы задобрить духов — густыми, словно рассада, пучками щетинятся поутру вдоль кувшинов с винными дрожжами и мешков, набитых завернутыми в листья медовыми коржами. Старики сваливают наземь кипы травяных циновок, скамейки и подносы из лиан и распрямляют сильные плечи. Один старец — он притащил на голове огромный чан, в каких гонят обычно водку, — становится на колени и опускает свою ношу наземь. Чан — в нем спокойно улегся бы человек — слишком велик, и сбыть его с рук мудрено. Ну кому нынче взбредет на ум гнать этакую прорву водки? Обычно к концу ярмарки, когда все товары уже раскуплены, остается непроданным только этот чан. И хозяин уносит его домой, чтобы снова притащить на следующие торги.

Разложив позаманчивей свой товар, старики хани степенно оглядывают базарную площадь: в этот ранний час она пуста и безлюдна. Явились пока одни лишь «железоискатели» — геологи в зеленых штанах и рубашках и новеньких широкополых шляпах. Они явились на ярмарку со всем своим добром: теодолитом, треногой, вешками. Ну, да и покупатели они никудышные — наберут волокнистого табаку у стариков зао — вот и весь сказ!

В универмаге настежь распахнуты двери — словно четыре ярких плаката, что присылает из города отдел пропаганды. За каждым прилавком — продавец. Двое из них — девушки лоло, круглолицые, белокожие и румяные — улыбаются во весь рот. Одна торгует галантереей, другая — тканями. По базарным дням они щеголяют в нарядах своего племени — облегающие душегреи с косыми застежками и вышитыми на груди ярко-красными цветами и черные юбки: обернутые вокруг бедер квадратные полотнища плотной переливчатой ткани.

Рядом, в продовольственном отделе, молодой парень из племени мео старательно регулирует подвесные весы, на которых развешивают соль. Весы надо срочно отладить: скоро нагрянут покупатели. От пересыпавшейся здесь изо дня в день влажной соли почернел деревянный прилавок.

Площадь, как всегда, в базарные дни, полна народу.

Всюду продаются кукурузные лепешки и коржи из клейкого риса, и покупатели жуют их на ходу. Торговцы этой расхожей снедью, собрав прямо на площади плоские камни, сложили из них очаги и, раздувая опахалами красные уголья, пекут на них пузырящееся тесто.

Но бойче всего идет торговля крепким мясным отваром. Покупатели толпятся вокруг шумящего на огне котла. Когда в него бросают кости, куски сала и жилистого мяса, над густым варевом клубится тяжелый жирный чад. В котле кипят куриные лапки и коровьи ноги, козлятина и собачина. Продавец из мео поднимает над котлом козью голову — глаза навыкате, зубы торчком, кажется, вот-вот заблеет, и с маху бросает в бурлящую похлебку.

Рядом стоит питейный ларек, на прилавке стопами громоздятся чистые чашки. Тут собрались старики — за спиной у каждого зонт, в руках кальян. Едва придя на базар, они спешат сюда опрокинуть чашку водки. Хозяйка ларька, зная обычаи их и повадки, наполняет каждому пол-литровую флягу. И вот уже какой-то старец наливает до краев две стопки и одну подносит другу из дальней деревни, откуда не во всякий базарный день выберешься в Финша. А потом, само собою, начинаются нескончаемые беседы: о трудовых бригадах и кооперативах, о дурных и хороших невестках, о том, каковы подковы в председателевой кузнице, о письмах из армии от сыновей, о «двенадцатиглавом самолете» янки, про который пришельцы из Лаоса уши всем прожужжали… Разгораются жаркие споры о новом чудодейственном средстве от комаров и прочего гнуса.