Волк - Генри Олди

— Простите меня, Марчкх! Умоляю, простите…

— Я устал, — ответил Марк. — Я хочу спать.

Отвернувшись к стене, он закрыл глаза. Шипение двери показалось ему райской музыкой. Еще миг, и он свернул бы Изэли шею, не заботясь о последствиях.

Сон был трясиной без сновидений.

Утром, сверяясь с приборами, журавль кивал веселей — Марк шёл на поправку быстрее, чем рассчитывал врач. Инъекции Ведьмы делали своё дело. После завтрака журавль рекомендовал больному вздремнуть, но спать не хотелось. Хватит, отвалялся!

Пора возвращать форму.

Когда Марк попытался сесть на кровати, ягуарчик вскинулся и уперся передними лапами ему в грудь. «Лежать!» — читалось на морде Катилины. «Ты на чьей стороне?» — улыбнулся Марк. Зверь склонил голову набок, ослабив натиск.

— А ну, слезь с меня! Катилина, я кому сказал?

Нагуаль послушался.

Марк спустил ноги на пол: за ним потянулась целая сеть проводов. «Хорошо хоть, капельницу сняли», — думал он, отдирая датчики со злостью, удивившей его самого. Вот сейчас санитары прибегут, назад уложат… Санитары медлили. Минуту или две Марк стоял, держась за спинку кровати — пережидал приступ головокружения. Пальцы свело на прохладном металле. Оттолкнувшись от опоры, боясь передумать в последний момент, он сделал первый шаг. Взмахнул руками, ловя равновесие…

Второй шаг. Третий.

Переваливаясь с ноги на ногу, Марк представил себя селезнем-подранком. Селезень без селезёнки. «Клоун, — посоветовал из немыслимой дали Катилина: не ягуар, но тоже с клыками. — Кувыркнись, полегчает!» Сейчас Марк дорого бы дал за возможность кувыркнуться. Доковыляв до окна, он вцепился в подоконник. Ягуар вертелся рядом, норовя потереться о ногу.

Марк с трудом сохранял равновесие.

В стене палаты обнаружился встроенный шкаф. На узких полках хранились оранжевая пижама и сандалии. Отлично! Не разгуливать же по Центру голышом? Когда Марк закончил одеваться, руки его мелко дрожали, а на лбу выступила испарина. Бранясь вполголоса, он заковылял к двери. Заперто или нет? Катилина покидал палату и возвращался обратно. Ягуару, значит, можно.

А гражданину Ойкумены?

Дверь открылась: наверное, сработал фотоэлемент. В коридоре скучала пара мордоворотов. Цвет формы и телосложение превращали их в огромные бурые кирпичи. На Марка охранники уставились с интересом, но задерживать не стали. Обождали, пока больной с нагуалем пройдут десять шагов, снялись с места и двинулись следом, сохраняя дистанцию.

Службу знают, оценил Марк. Пришелец пошёл на поправку? — доброго ему здоровьица. Пешие прогулки укрепляют организм. Сбежит? Да ладно, вы только посмотрите на этого доходягу. Без няньки с лестницы упадет, расшибется…

Первым делом он отыскал и посетил сортир. Ходить на судно́ осточертело. Рядом был лифт: Марк вызвал кабину, оглянулся на мордоворотов — те не препятствовали — и шагнул внутрь, сопровождаемый Катилиной. Первый этаж. Где тут выход во двор? Хотелось вдохнуть свежего воздуха, увидеть над головой небо, а не потолок, выкрашенный «мокрой эмалью», грубо имитировавшей капельки влаги.

У лифта Марк едва не столкнулся с запыхавшимся толстяком, который вытаращился на него, как… «Как на пришельца! — злорадно констатировал Марк. — А то придумали: астланин, астланин…»

— Где у вас двор?

— Т-там, — махнул рукой толстяк.

Марк побрел в указанном направлении.

Вскоре над ним распахнулось белёсо-голубое небо Астлантиды. Сегодня оно выглядело глубоким и чистым: ни облаков, ни дымки, скрадывавшей горизонт. В зенит карабкалось солнце — Общее Солнце, посмертный коллант, если верить Изэли…

Катилина требовательно мяукнул.

— Чего тебе?

В тридцати метрах располагался знакомый вольер.

— Хочешь к своим? Ну, иди…

Не дослушав, Катилина умчался.

От вольера тянуло звериным духом. Запах этот больше не раздражал Марка. Притерпелся, что ли? Катилина и вовсе ничем не пах, хотя, по идее, должен был. Всё-таки зверь… Резкий скрежет металла вывел Марка из задумчивости. Он обернулся на звук — и едва сумел сохранить равновесие. Ноги держали плохо, притворяясь то ватой, то буковыми поленцами.

У ворот хлопотал охранник с штурмовой винтовкой за плечом. Створки разъехались, во двор, громыхая и лязгая, вполз крытый грузовик. Машина состояла, казалось, из сплошных углов, как и вся астланская техника. На середине двора грузовик встал под галереей, соединявшей корпуса. Хлопнули дверцы, из кабины выбрались двое. Один взялся открывать борт, другой привалился к нагретому радиатору, достал резную трубку с глиняной чашкой и, не скрывая удовольствия, закурил.

— Привет, — бросил Марк шофёру.

— Ага, — астланин глядел на него с вялым интересом. — Плохо выглядишь, приятель. Краше в гроб кладут…

— Ранение. Сегодня первый раз встал.

— А-а-а, — неопределенно протянул шофёр, выпустив дым через ноздри.

От терпкого аромата хотелось чихать. Не табак водила смалит, точно не табак…

— Что привез? — с деланым безразличием спросил Марк.

В курсе ли шофёр, с кем лясы точит?

— Топливо. Для автономки…

— Вылезай! — скомандовал второй астланин.

С грохотом упал задний борт. Пауза. Шлепок босых ступней о гладкие плиты двора. Стук подошв. Снова кто-то босиком… Марк шагнул ближе, выглянул из-за кузова. Из грузовика прыгали нагие разрисованные дикари в набедренных повязках из птичьих перьев. Мужчины, женщины — разминая ноги после долгой поездки, тузики приплясывали, шумели, обнимались от избытка чувств.

Эйфория, вспомнил Марк. Предвкушение скорого ухода в солнечный коллант, в энерголучевое коллективное бессмертие. Как же сильно им промыли мозги! Ни тени сомнения…

Помимо дикарей, у машины топталась пара астлан цивилизованного вида, в синих робах без знаков различия. Эти вели себя сдержанней, но тоже не могли скрыть восторга. Им сердца́ вырезать собрались, а они лыбятся, как идиоты!

Последний пассажир замешкался. «Синяки» помогли ему выбраться наружу. Этот выглядел щуплым, изможденным. Старик был практически лыс, из-за чего яйцеобразная форма черепа, характерная для уроженцев Астлантиды, сразу бросалась в глаза. Редкие седые волосинки жалко трепетали на ветру. Но даже ходячий труп улыбался, а глаза его лучились неподдельным счастьем!

— Ну, дикари — понятно, — со знанием дела оценил Марк. — Наловили в джунглях. А эта троица?

— «Синяки» из уголовников, — просветил его шофёр. — Малыш семерых замочил, под заказ. Дылда — насильник. Маньяк, типа.

И сплюнул с внезапной злостью:

— Оба пожизненный мотали. Так, вишь, прошения подали! Не хотим гнить жизнь напролет. Желаем, значит, всем сердцем послужить, уйти в Общее Солнышко. Ур-р-роды… Откоптили бы тридцатник в гнилухе, искупили бы, а тогда уж… Вот как я думаю!

— Не по делу выходит, — пробормотал Марк.

Поддерживая разговор, он старался не угодить впросак.

— Ну! — водила обрадовался: нашел родственную душу. — Эх, не мы с тобой такие вещи решаем, паря…

Марк угрюмо кивнул:

— Не мы. А третий? Хищение в особо крупных?

— Не, третий по делу! Больной, бедолага. Неизлечимый. Написал, куда следует: сил нет больше мучиться. Его по закону в Общее Солнышко: по закону и по совести…

— Ты сколько привёз? Сколько привёз, я тебя спрашиваю?!

От дальнего корпуса к грузовику спешил астланин в охристом комбинезоне с двумя чёрными полосками через грудь. Телосложением он напоминал переспелую грушу. Пыхтя и задыхаясь, астланин на ходу размахивал бумажной распечаткой. Казалось, он обмахивается веером.

— Тринадцать. Вот накладная, — спутник шофёра, по всей видимости, экспедитор, извлек из кабины засаленную папку и начал рыться в ней в поисках документа.

— Заявка на сколько была? На сколько, я тебя спрашиваю?!

— А я почём знаю?

— На семнадцать! На семнадцать заявка была! Ты понял? На семнадцать! Ну что за остолопы?! Каждый день, что ли, вам заявки слать? В энергоблоке запас топлива по норме должен быть! По норме! Ты понял?!

— А мне по барабану! Сколько начальство выдало, столько и привёз. Шефу претензии выкатывай! Моё дело — доставить и сдать под роспись. Вот накладная, вот топливо. Считай по головам, подписывай — и мы поехали!

Марк пропустил момент, когда рядом с машиной возник Катилина. Похоже, ягуарчика привлекли вопли снабженцев. Нагуаль шипел и фыркал — рычать он еще не умел. Припав к земле, он стегал себя хвостом по бокам. Радостные улыбки на лицах «топлива» начали выцветать. Дикари, а вслед за ними — преступники с больным стариком, пятились от злобствующего зверёныша.

Ерунда какая-то, удивился Марк. Что это с Катилиной? И почему толпа взрослых людей нервничает при виде моей мелочи?