Волк - Генри Олди

«Чего дёргаешься, парень?»

Облизнувшись, зверь плотнее прижался к Марку. Боль напомнила о себе мощным приливом, но сразу же пошла на спад. Ягуар нетерпеливо мотнул головой, задев безвольную руку соседа:

«Эй, ты! Давай, гладь!»

Плохо соображая, что делает, Марк со второй попытки приподнял руку. Опустил — считай, уронил — ладонь на загривок зверя. Осторожно, словно боясь обжечься, повел вдоль шерсти. В ладонь, согревая линии жизни, потекло умиротворяющее тепло. Ягуар заурчал, зажмурился от блаженства: ни дать ни взять, домашний кот пригрелся под боком хозяина.

С опозданием до Марка дошло: ягуар — еще детеныш. Заметно крупнее кота, но до взрослого зверя еще расти и расти. Сколько ему? Три месяца? Пять? Как хищник оказался в постели, оставалось загадкой. Наверное, сбежал от хозяина. Миролюбив, не кусается, и хорошо. Вздумай ягуарчик проявить норов, Марку пришлось бы туго. Сейчас унтер-центурион Кнут не справился бы даже с этим молокососом.

Оставив зверя в покое, Марк предпринял попытку изучить обстановку. Затекшая шея поворачивалась с трудом, а поле зрения, сузившееся таким радикальным образом, не позволяло окинуть помещение единым взглядом. Приходилось складывать картину из доступных фрагментов.

Комната. Прямоугольная. Четыре на шесть метров. В углу, под потолком — камера наблюдения на витом кронштейне. Окно. За окном — небо. Блекло-голубое с прозеленью. В небе — солнце. Хромированная спинка кровати. Штатив с капельницей. Стойка с приборами. По экранам ползут зубчатые линии. Россыпь индикаторов, тумблеры, кнопки…

Диагност-блок. Паутина проводов.

Провода тянулись к кровати, исчезая под тонким покрывалом. Марк представил десятки датчиков, стаей пиявок облепивших его тело, и услышал шипение открывающейся двери.

— Здравствуйте, Марчкх. Хвала солнцу, вы очнулись.

Перед ним стояла Изэль: светло-бежевый халат накинут на плечи поверх охристой формы. Участие было вторым именем Изэли, самое искреннее участие; радость, сдерживаемая с большим трудом, была ее третьим именем. Марк моргнул. Нет, ему не померещилось. Отёк и неприятные багровые пятна без следа исчезли с лица женщины. Бинты исчезли тоже. Повязку-фиксатор сменила ажурная конструкция из белого пластика. При некотором воображении она могла бы сойти за экзотическое украшение в стиле «модерн».

Медицина Астлантиды творит чудеса? Или… Сколько прошло времени?!

— Лежите-лежите! — его порыв, едва заметный из-за слабости, не укрылся от черноволосой. — Вам нельзя вставать! Мы боялись, что вообще вас не вытащим. Как вы себя чувствуете, Марчкх?

Похоже, травма до сих пор беспокоила астланку. Изэль старалась говорить шёпотом, слабо артикулируя. Впрочем, речь ее была внятной. От дружелюбия, декларируемого с нарочитой ясностью, Марка — верней, унтер-центуриона Кнута — едва не стошнило.

— Как я себя чувствую?

— Надеюсь, лучше?

— Выбей себе глаз — узнаешь!

На грубость черноволосая нисколько не обиделась. Улыбка Изэли вышла печальной — возможно, оттого, что ей было больно улыбаться. Интересно, ее можно хоть чем-то оскорбить? Разозлить? Вывести из равновесия?

— Полагаете, сломанной челюсти мне мало?

Великий Космос! Она ещё и шутит! У психопатов-сердцерезов есть чувство юмора! Веселые, жизнерадостные маньяки с шуточками и прибауточками вскрывают грудные клетки счастливо ухмыляющимся идиотам-дикарям…

— Я понимаю, через какой ужас вам пришлось пройти, Марчкх. Глаз, селезёнка… Вы просто не осознали: дело того стоило. Пройдет время, и вы скажете спасибо…

— Селезёнка?!

— Разрыв капсулы, — Изэль отвела взгляд. — Пришлось удалить. Поверьте, это более чем скромная плата за шанс стать астланином в земной жизни!

— Что?!

— Вы — астланин, Марчкх. Я вами восхищаюсь!

— Я? Астланин?

От хохота Марка согнуло пополам. Всё нутро сверху донизу откликнулось прострелами боли. В животе, проснувшись, взбунтовался здоровенный ёж. «Это истерика! Прекратить немедленно!» Да знаю, знаю… Сейчас… Ох, не могу… Больно-то как!.. Всё равно не могу! «Прекратить!!!» Слушаюсь… Всё, всё. Правда, всё…

В изнеможении он откинулся на подушку. Содрогаясь, поднял руку, утер испарину, выступившую на лбу. Рядом завозился ягуарчик: перебрался через ногу Марка, положил морду ему на бедро. Поёрзав на новом месте, хищник устроился с максимальным удобством и отвернулся, демонстрируя обиду: «Я тут, понимаешь, стараюсь, а ты, придурок…»

Ёж в животе угомонился, заснул.

— Вы прямо как ребёнок! — Изэль была солидарна со зверенышем. — А если бы у вас разошлись швы? И вообще, что такого смешного я сказала?

— Я — астланин!

Марк едва не расхохотался вновь.

— Не верите?

— А ты сама в это веришь? В твой бред?

— Бред? Ну да, конечно. У вас, пожалуй, давно забыли подобную процедуру. Мне даже не пришло в голову… Простите! Врач говорил, что вас нельзя волновать, а я, дура…

— Дура, — согласился Марк. — Набитая.

— Вам нужны доказательства?

Взгляд Марка был красноречив.

— Доказательств предостаточно, — в голосе Изэли звенело торжество. — Я приведу вам самое очевидное. На каком языке мы с вами говорим?

— Это ничего не доказывает!

Минута ступора. Осознание: Изэль права. Они свободно общаются на… На астланском! — на каком же ещё? Не на унилингве же? Хотя… Что с ним сделали?! Ускоренный гипнокурс, пока он лежал без сознания? Или…

Рабы, вспомнил Марк. Рабы любой расы после того, как их заклеймят, осваивают помпилианский язык за считанные дни.

Сердце замерло в груди, готовое остановиться навсегда — или взорваться ядерной бомбой. Глубинный, подсознательный, наижутчайший ужас коренного помпилианца — быть заклейменным. Из хозяина стать рабом. Только не это! Лучше вырежьте мне сердце! Засуньте содрогающийся комок в двигатель мобиля! Сожгите меня живьем в термоядерной топке!

Лишь бы не рабом…

«Отставить панику! — рявкнул унтер-центурион Кнут, поигрывая шамберьером. — Раб не может сказать хозяину: „Выбей себе глаз!“ С рабами не беседуют. Рабам не сочувствуют. Их не пытаются ни в чём убедить…» Всё верно, осознал Марк. Астлане не умеют клеймить — режут ножами, и делу конец… Такого облегчения он не испытывал ни разу в жизни. Боль ушла, сгинула без остатка — хоть сейчас в тренажёрный зал!

Гипноз? Гипнокурсы Марк проходил в училище — эффект был другой. И не клеймо. Что тогда? Факультатив «Пси-способности других рас». Телепатия. Уникальная планета Сякко. Центры по обучению особо одарённых телепатов. «Шестерёнки Сякко»…

Марк ухмыльнулся в лицо Изэли:

— Не морочь мне голову! У нас есть планета Сякко. Там обучают телепатов. Ты в курсе, кто такие телепаты?

Изэль неуверенно кивнула.

— На Сякко — особые методики. Если телепат сдает экзамен, он автоматом выучивает местный язык. От этого он не становится сякконцем! Да, мы с тобой понимаем друг друга. Но от этого я не стал астланином! Я…

С языка чуть не сорвалось: «Помпилианец!»

— …гражданин Ойкумены! Ясно?!

Пафос, оценил Марк. Глупый пафос. Ну и пусть!

Изэль вздохнула:

— Есть и другие доказательства. Но если вас не убедило это… Нет, я всё-таки попытаюсь! Вы добились того, к чему стремились всей душой, и теперь не верите, что у вас получилось! Синдром Нанауцина: последствия шока, отторжение достигнутой цели. Я просто обязана…

Марк поднял руку, останавливая поток пропагандистской чуши, который уже был готов излиться на него. От одного предчувствия, что́ ему сейчас придется выслушать, дико разболелась голова. Астланка осеклась, и Марк воспользовался заминкой, переводя беседу на другую тему. Что угодно, лишь бы не «доказательства» его чудесного перерождения!

— Тема закрыта, — предупредил он. — Цирк уехал, клоуны остались. Лучше скажи, откуда в моей постели взялся ягуар? Что он тут делает?

Звереныш чутко повел ухом: разговор зашёл о нём.

— Это ваш нагуаль, — Изэль пожала плечами. — Он вас спас.

На лице Марка отразилось всё, что он думает по поводу спасителя, и черноволосая поспешила продолжить:

— Вы умирали! Устали бороться за жизнь. У вас очень эффективные препараты, но даже они… Мы были вынуждены принять радикальные меры.

«…очень эффективные препараты… не справляются… Что вы предлагаете?.. Радикальные меры… Согласен…» Реплики из сна? Из бреда? Ослепительное сияние, куда Марка неодолимо тянуло. Тени, склонившиеся над ним…

— Радикальная мера? — взревел унтер-центурион Кнут. — Подсунуть умирающему в постель хищную зверюгу?! Вы что тут, с ума посходили?!

«Поговори мне!» — фыркнула хищная зверюга.

— В целом, да. Кстати, это еще один аргумент в пользу вашей успешной астланизации. Да, я знаю. Вы не хотите об этом слышать. Но факт остается фактом, верите вы в него или нет. У каждого взрослого астланина есть свой нагуаль…